«Мы сегодня весь день провели в Пензенской области, где энтузиасты наладили производство российского кленового сиропа, — бодрым голосом говорит Сергей. — Доили клены, это было захватывающе и интересно».
Сергей уже десять лет занимается на телевидении тем, что захватывающе и интересно, особенно для любителей научпопа. Его программы «Живая еда», «Чудо техники» и документальные фильмы впечатлили не только зрителей канала НТВ, но и многих коллег. В новых сериях цикла «Научные расследования Сергея Малоземова» автор объявил войну слухам и домыслам, которые, на первый взгляд, вроде бы не должны его волновать как человека научного склада ума. «МК» решил прояснить ситуацию.
— Сергей, вы окончили школу с золотой медалью, медицинский институт с красным дипломом и сейчас проверяете гипотезы, в основе которых метафизика и теории заговоров. Немного неожиданно для такого образованного человека, как вы…
— Меня, если честно, утомило то, что людям, распространяющим теории заговора, не дают нормального аргументированного ответа. Лично я воспринял распространение этих теорий, особенно в период пандемии, как возможность дать слово нормальным ученым и продемонстрировать те настоящие чудеса, которые они творят. Например, есть теория новой хронологии, которая утверждает, что вся история придумана, чтобы, в частности, принизить роль России. Если на это отвечать, вдумываясь, то появляется резон показать ученых, которые занимаются радиоуглеродным анализом или дендрохронологией. Это настоящее чудо, которое при помощи спилов деревьев или сохранившихся деревянных остатков чего бы то ни было позволяет точно определить дату, к которой относится данный объект.
Очень обидно, что у людей есть страх перед наукой и они ищут простые объяснения, зачастую попадая в ловушку, стремясь повысить свою самооценку. Потому что если только ты и подобные тебе знают что-то сокровенное, то вы крутые. А остальные дураки. Вот так устроено сознание у сторонников теории заговоров.
— К сторонникам таких теорий вроде бы не принято относиться слишком серьезно. Они, может быть, в чем-то и городские сумасшедшие, но явно неопасные…
— Теории заговоров могут быть очень опасными. Мы не раз наблюдали, как люди начинали отрицать существование ВИЧ и доводили до смерти своих близких. Антивакцинаторство, которое тоже часто связано с теориями заговоров, реально убивает, потому что из-за него возвращаются те болезни, которые считались ушедшими в прошлое. Например корь. Ее вспышка наблюдается уже несколько лет и отмечена даже во Франции, где тоже очень популярны теории заговоров. Доходило до детских смертей, чего не должно быть в двадцать первом веке. К сожалению, людям, которые выступают в Интернете со своими бредовыми теориями, недостаточно ярко отвечают на телевидении. И мне как телевизионщику это обидно. Я считаю, что наука и просвещение должны быть с зубами и когтями и отвечать на околесицу со всей имеющейся силой.
— В некоторых теориях заговоров можно рассмотреть намеки на логику. У вас не возникало мыслей на эту тему в ходе работы над вашими фильмами?
— Могу привести только пару примеров. Человек — существо сложное, и часто бывает трудно сказать, от чего, например, он поправился. Есть такая область альтернативной медицины, как гомеопатия. Нормально поставленные исследования всякий раз показывают, что лечение гомеопатией не отличается от лечения пустышкой. Но гомеопаты хитрые. И зачастую вместе со своими сахарными шариками они назначают разумные вещи: реально работающие препараты, физические упражнения, коррекцию диеты. К тому же многие болезни имеют свойство проходить без медицинского вмешательства. Поэтому у людей складывается ложное впечатление, что они выздоровели из-за похода к гомеопату, хотя выздоровели ли они после такого визита? Причинно-следственная связь здесь не всегда есть, но многие хотят ее видеть.
То же самое касается остеопатии. Иногда это нормальный классический массаж, который помогает. А иногда магические пассы руками с утверждениями о колебании мозговых оболочек — и, мол, если потрогать череп, то выздоровеет кишечник. Это ни на чем не основанные выдумки. Но люди иногда выздоравливают. Либо действует эффект плацебо, который до конца не изучен. Либо человек, называющий себя диковинным специалистом, оказывается хорошим психотерапевтом или массажистом. Наверное, это единственное, что требует изучения и погружения в детали. В остальном хочу повторить фразу Сергея Петровича Капицы: «Если что-то не объяснено, значит, объяснение пока не найдено».
— В серии, где вы оспариваете гипотезу о том, что Земля плоская, есть один впечатляющий опыт, а именно: полет в Мексику и поведение строительного уровня в салоне самолета. Прямо скажем, недешевый эксперимент…
— Раскрою телевизионный секрет: мы, конечно, не летали в Мексику только для того, чтобы проверить, круглая ли Земля. Это случилось сильно заранее. Я обожаю долгосрочное планирование, и для командировки в Мексику мы напланировали много разных съемок. Что-то мы уже показали, что-то еще покажем и в «Живой еде», и в «Чуде техники». Когда мы разрабатывали вместе с моим соавтором Натальей Трофимовой сценарий программы про плоскую Землю, нашелся аргумент, по которому самолет вроде бы периодически должен опускать нос, чтобы следовать кривизне планеты и не улететь в космос. Благо у меня в «Шереметьево» не спросили, зачем мне в ручной клади строительный уровень. Представляю, какое было бы лицо у сотрудника службы безопасности, если бы я сказал, что уровень мне нужен, чтобы убедиться, не плоская ли Земля.
— В последнее время геополитика не лучшим образом повлияла на свободу передвижений. Снимая материал для ваших программ, вы много путешествуете, в том числе по странам, небо которых теперь закрыто. Есть ли у вас то, что называют планом Б?
— К счастью, мы успели снять большую часть того, что нам нужно, еще до всей этой ситуации. Безусловно, работать стало сложнее, выбор сузился, притом что в тех странах, куда сейчас летать сложно или невозможно, очень мощная наука. Благо научное сообщество менее подвержено истерикам, отменам культуры — и мы не получаем огромного количества отказов, когда обращаемся к ученым за интервью хотя бы по скайпу или нанимаем местного оператора в Штатах, Англии или Германии. В общем, стараемся крутиться, в конце концов времена всегда непростые.
— Я могу предположить, что некоторые проблемы у вас могут возникнуть и в Москве. Телепродюсеры ужасно боятся большого количества научных терминов, предполагая, что зритель ничего не поймет. Как вы их убеждаете в обратном?
— Мой путь к собственным научно-популярным программам был постепенным. Я начинал с небольших сюжетов на эти темы в новостях. Меня настолько это увлекало, что я находил простые слова для объяснения сложных понятий. Во время выпуска вечерних новостей я любил прийти в аппаратную, где всегда много людей. И смотреть, как они реагируют, что у них вызывает эмоции, понимают они или не понимают. В том числе на этом я учился быть простым, излагать так, чтобы доходило до широкой аудитории.
