Ирина Буторина родилась в Ярославле, родители у нее работали на Севере, а потом решили переехать в Жданов (как в советские годы назывался Мариуполь), поближе к теплому морю.
— Мне тогда было 13 лет, — рассказывает Ирина Викторовна. — С тех пор долгие годы моя жизнь была связана с Мариуполем. Помню, мы бегали на берег моря смотреть, как «Азовсталь» сливает шлак в море. Он тек большой огненной рекой. Нам казалось, что это очень красиво. Раньше все заводы рисовались с дымом из труб - это символизировало подъем народного хозяйства в стране.
Прежде чем поступить в Ждановский металлургический институт (ныне Приазовский государственный технический университет), Ирина год отработала слесарем в ремонтном цехе на «Азовстали».
— Как сказал мой отец, прежде чем стать инженером, «потри пузом грязь». Диплом в институте я писала по очистке конверторных газов. А потом, защитив диссертацию, стала преподавать в вузе.
Местная мэрия привлекала Ирину Буторину в качестве эксперта-эколога. В 1991-м, с развалом Союза, в Мариуполь хлынули иностранные компании, которые предлагали свои экологические разработки.
— Я делала экологический паспорт «Азовстали». Это был огромный том с описанием всех цехов. Это дало мне возможность хорошо изучить комбинат, куда я водила своих студентов, а также сопровождала иностранные делегации.
Иностранцы приезжали «на разведку», хотели инвестировать в предприятие или выкупить комбинат. В результате пришли к выводу, что «Азовсталь» надо снести и на его месте построить новый завод. Они отметили скверную ситуацию с выбросами. По их мнению, технология была не столь плоха, а вот оборудование было все изношено. Хотя заводу тогда, в 1992-м, было всего 60 лет, первая домна была задута в 1933 году.
На месте «Азовстали» мог стоять завод имени Ильича. Место на берегу Азовского моря в конце ХIХ века приглянулось бельгийской компании «Никополь и Провиданс». Там была хорошая логистика, из Керчи можно было возить концентрат, из Донбасса – уголь. В этом классном месте, на пересечении дорог, иностранцы и планировали возвести завод. Но Государственная дума в свое время думала и взяток не брала. Была учтена роза ветров, стало понятно, что шапка дыма будет накрывать город. И Дума запретила строить завод на берегу моря. Бельгийская компания построила его в степи, за городом. Ныне это комбинат имени Ильича.
После революции, в годы первых пятилеток, стране нужен был металл. И советская власть, не раздумывая, задействовала эту территорию. На берегу Азовского моря вырос металлургический завод «Азовсталь», который задумывался как Южная Магнитка.
Были построены домны для производства чугуна, аглофабрика, мартеновский цех для выплавки стали. Параллельно возводили прокатные цеха: блюминг, рельсобалочный и крупносортный, а также стан «3600». Толстолистовой металл катали преимущественно для строительства кораблей и трубопроводов. Гордостью стал запуск кислородно-конвертерного цеха, а потом и передового электросталеплавильного. На заводе была собственная ТЭЦ, цех водоподготовки, водоснабжения, а также транспортный и железнодорожные цеха...
Прошлое комбината — целая летопись. Профессор вспоминает, что в конце 70-х, в начале 80-х был период, когда на заводе работал цех хрусталя.
— Изделия из хрусталя тогда были дефицитом. Вазы, салатницы, чаши, наборы фужеров стоили чуть ли не ползарплаты. Хрусталь берегли. Сейчас это память об утраченной эпохе и ее ценностях. Я до сих пор ставлю цветы в хрустальную вазу, сделанную на заводе «Азовсталь».
«Не все цеха связаны туннелями»
«Азовсталь» строилась в советские годы, а в сталинское время, как говорит Ирина Буторина, ни одно предприятие, ни один жилой дом не возводили без бомбоубежища.
— У нас постоянно были тренировки по гражданской обороне, мы привыкали к сирене, куда-то выдвигались, учились перевязывать друг друга.
На «Азовстали», как говорит Ирина Викторовна, бомбоубежища были под каждым цехом.
— В основном они располагались под конторами цехов, где была бухгалтерия, сидели инженеры и начальство. Бомбоубежища строили так, чтобы при объявлении тревоги персонал мог сразу спуститься под землю. Заводоуправление имело свое внушительное бомбоубежище, в ремонтных цехах были бункеры поменьше.
— Они связаны между собой?
— Территория «Азовстали» огромная. В Советском Союзе умели считать деньги. Я не думаю, что подземные убежища были соединены между собой какими-то коридорами. Но то, что на комбинате есть масса различных заглубленных помещений и проходов — это правда. Это касается и туннелей для технологических нужд, например, для переезда составов из одного цеха в другой. Возможно, в них есть выходы из бомбоубежищ. Но, повторюсь, далеко не все цеха связаны между собой туннелями.
По рассказам Ирины Викторовны, под землей на «Азовстали» проложены коммуникации — высоковольтные кабели.
— Они тоже идут в туннелях. По ним можно ходить, чтобы обслуживать эти кабели. Есть на комбинате коллекторы — водоводы. Мне приятель, который работал в «Домнаремонте», рассказывал, что, прежде чем идти туда работать, они выгоняли оттуда бомжей. Бездомные туда заползали, и вытащить их оттуда из всех закутков было непросто. Такие входы в туннели точно были около четвертой доменной печи. И наверняка около других.
Напоминает профессор и о газоходах, которые предназначены для эвакуации больших объемов дымовых газов.
— Все нагревательные печи, особенно мощные, непрерывного действия, имеют газоходы. Это сооружения, сложенные из огнеупорного кирпича. Эти каналы напоминают коллекторы, которые строили в старом городе. Газоходы всегда выходят на трубу, нигде не разветвляются. Это нужно, чтобы была тяга.
— В них можно укрыться?
— Это закрытые помещения, прокуренные дымовыми газами, выжить там сложно. На день-два там, может, и можно спрятаться, но в конечном итоге можно задохнуться.
Скептически Ирина Буторина относится и к рассказам о девятиэтажных подземных убежищах на «Азовстали».
— Никакого там многоуровневого подземного города быть не может. Этот комбинат стоит на берегу реки Кальмиус и Азовского моря. Там очень высокие грунтовые воды. Очевидцы рассказывают, что, когда разбили конвертер, нижние горизонты — подвалы — тут же затопило водой. Если бы там были столь внушительные многоэтажные убежища — люди бы об этом знали.
В городе — два завода. Мы жили этими предприятиями, вся жизнь крутилась вокруг них. На «Азовстали» работали 24 тысячи человек, на комбинате имени Ильича — 27 тысяч. Плюс масса смежников, обслуживающих заводы. О подземном городе никто не слышал.
По мнению профессора, националисты из «Азова» (признан в России террористическим, запрещен) вкупе с иностранными наемниками сидели по разным бомбоубежищам. Когда оказывалось разрушенным одно укрытие, они перебирались в другое.
— У них очень хорошая спутниковая связь. Все свои действия они координируют. Сейчас все больше раздается мнений, что остатки боевиков во главе со своими командирами, а также высокопоставленные наемники засели в бомбоубежище прокатного стана «3600» толстолистового цеха.
Я в это верю, хотя поступили сведения, что сидевшая там смена ушла оттуда еще 3 апреля и бомбоубежище закрыла. Крыша в цехе пробита, а само здание стоит. Это самый молодой из цехов, который строился в советские годы. Под ним есть вместительное бомбоубежище со входом во дворе.
Как объяснил мне один знающий человек, укрытие рассчитывалось на половину штатного состава работающих. То есть только бомбоубежище стана «3600» может вместить до 500 человек.
А вот по доменным печам, по мнению Ирины Викторовны, лупили зря. Под этими 200-тонными махинами не может быть никаких укрытий.
— Их ставят на очень прочный фундамент. Какие там могут быть пространства и ходы? А если плавка убежит из печи, прогорит летка и уйдет в эти каналы? Под домнами убежища исключены, они могут располагаться где-то рядом под административными зданиями.
«Солярка для генераторов у боевиков на исходе»
Наша сторона продолжает открывать гуманитарные коридоры с «Азовстали» для эвакуации мирных жителей. Киевские власти говорят, что в подземных сооружениях комбината находится рабочий персонал, женщины и дети.
— Как они могли там оказаться?
— Там могла укрыться смена, которая работала на комбинате. В бункерах вместе с националистами могут находиться их жены и дети. Боевики 8 лет жили в Мариуполе, знакомились с местными девушками, обзаводились семьями. А потом забрали их с собой в укрытия.
Кто-то говорил, что они обманом заманивали туда еще и мирных жителей. Я думаю, что тех, кто там остался, было достаточно.
Они понимали, что людей надо кормить, там же запасы еды все равно ограничены. Сейчас они жалуются, что продукты заканчиваются. Вода и свет у них пока есть, но солярка для генераторов уже на исходе.
Разрушения на комбинате значительные.
— Знакомая, которая приехала из Мариуполя, рассказывает, что из 6 доменных печей остались две, еще одна наполовину разрушена. Полностью разбит кислородно-конверторный цех, коксохим стоит, но по нему, по всей видимости, просто боятся бить, это опасное производство, там — аммиак и фенол. (По некоторым данным, коксовые батареи, от греха подальше, рабочие заглушили, просто залили жидким стеклом. — Авт.).
На «Азовстали» было шесть проходных.
— Больше всего пострадала проходная со стороны Левого берега. К ней подходит Азовстальская улица. Там разбит весь район. Он застраивался одновременно с возведением «Азовстали». Те жилые девятиэтажки, которые сейчас разрушены, очень близко подходили к заводскому забору. Ни о какой санитарно-защитной зоне тогда не думали. Природоохранное законодательство в СССР было принято только в 1982 году. А самый новый цех на «Азовстали» был построен в 1972-м.
Все жилые массивы города и цеха предприятий, по словам Ирины Викторовны, были построены еще во времена СССР.
— При независимой Украине практически ничего уже не строилось. Единственное сооружение, которое в Мариуполе было возведено за 30 лет, это Свято-Покровский храм.
— Во время немецкой оккупации в Великую Отечественную войну завод сильно пострадал?
— Немцы зашли на территорию Мариуполя 8 октября 1941-го. В горкоме шло совещание, посвященное вопросам обороны города, когда к зданию прорвались штурмовые немецкие машины мотострелкового батальона из состава танковой дивизии СС. Все находившиеся в горкоме были арестованы, их вывели в парк и расстреляли. Они похоронены в братской могиле, где установили обелиск.
Оборудование при приближении линии фронта было частично отправлено на Урал. Немцы пытались запустить завод. Но подпольные группы, которые действовали на «Азовстали», взорвали систему водоснабжения предприятия, а потом вывели из строя домну №1, перекрыв пар во время задувки печи. Это вызвало взрыв водяного затвора и повреждение доменной печи.
— Обратно город брали с большими потерями. Немцы при отступлении в сентябре 1943-го взорвали доменные и мартеновские печи, уничтожены коксовые батареи. На восстановление завода были брошены все силы. Еще в военные годы, в октябре 1944-го, заработала восстановленная пароэлектровоздуходувная станция, была запущена в эксплуатацию кислородная станция. В июле 1945 года была запущена доменная печь № 3, в ноябре — выдала первую плавку восстановленная мартеновская печь № 1.
Ирина Викторовна вспоминает еще одну трагическую историю той войны, о которой на Украине старались забыть.
— С 12 по 14 октября 1941-го за городом, недалеко от аэропорта, немцы расстреляли 12 тысяч евреев. Были вырыты рвы, людей сгоняли, выстраивали в колонну и расстреливали.
Но самое удивительное, что многие жители Мариуполя об этом не знали. Власти старались об этом не вспоминать. Моя теория – потому что казни осуществляли украинские националисты…
Ирина Викторовна, поняв, что все идет к украинизации, отправила сначала дочку в 1993-м учиться в Питер. А потом, собравшись с силами, получив докторскую степень, сама перебралась в 2005 году в Санкт-Петербург.
«Экологи хотели бы видеть парк на месте завода»
Понятно, что «Азовсталь», в конце концов, будет взята. Новый мэр Мариуполя Константин Иващенко заявил, что завод восстановлению не подлежит.
Ирина Буторина считает, что восстанавливать «Азовсталь» будет нерентабельно. В условиях переизбытка производимого металла его нужно перепрофилировать.
— Комбинату 90 лет. Для любого завода это огромная цифра. Но самое главное — его месторасположение. Он стоит с подветренной стороны на побережье. И все выбросы идут на город. У меня дом был в 1,5 километра от «Азовстали», как только дул восточный ветер — мы задыхались. Весь центр был в буром смоге.
— Сейчас же существуют современные системы газоочистки.
— Там надо не только газоочистку делать или предпринимать усилия, чтобы эта пыль не образовывалась. Для этого нужна другая технология. Самые большие выбросы, от которых страдал город, это были выбросы доменного цеха. На литейных дворах, когда сливали чугун, над ним поднималось огромное облако испарений металла, которое превращалось в пыль. На это страшно было смотреть. Весь бурый дым шел на город. Я уже не говорю о других цехах.
Профессор напоминает, что домны уже разбиты, как и конвертор. Разрушены многие цеха. Для того чтобы все это восстановить, нужны огромные деньги.
— Но для чего, если у нас с работающими заводами уже есть переизбыток металла? Всех «задавил» Китай. Если в 2000 году там выпускалось 100 млн тонн металла, то сейчас — миллиард. А на долю всех заводов Украины приходится 22 млн тонн. Это капля в море.
И они в последнее время не знали, куда им со своим прокатом деваться. С Россией почти перестали торговать. А поставляли в основном заготовки — слябы (плиты, пластины) и квадраты. То есть тут делалась вся грязная работа, а за границей просто делали прокат.
Два крупных комбината, «Азовсталь» и завод имени Ильича проектной мощностью 12 млн тонн, до последнего времени вместе выпускали 6 млн тонн металла. Этот объем спокойно можно выпускать на одном заводе имени Ильича. Его отходы хотя бы не накрывают город.
А площадку «Азовстали», по мнению Ирины Викторовны, надо перепрофилировать, например построить там машиностроительный завод.
— Это как раз то, чего сейчас так не хватает. А металл будет поступать с комбината имени Ильича. Но, конечно, экологи хотели бы видеть там после рекультивации береговую курортную зону. Чтобы на месте завода «Азовсталь» был разбит парк.
