«Когда однажды утром украинцы выстроились в очередь перед офисом по трудоустройству в Праге, облегчение и разочарование разделяли всего несколько метров», – пишет The Washington Post и приводит два примера. Семидесятилетняя Зоя Вакуленко рассказала, что приехала в Чехию в марте и считает, что ей повезло найти стабильное жилье в центре для беженцев и оплачиваемую работу там же ночным администратором. Но стоящая в отдельной очереди, предназначенной для людей с маленькими детьми, 34-летняя беженка Катя сказала, что ее семья сталкивается с растущей враждебностью в Чешской Республике, которая всего несколько месяцев назад с энтузиазмом приветствовала украинцев.
«Наших детей часто выгоняют с детской площадки чешские дети, потому что они говорят по-украински», — говорит она.
Как пишет The Washington Post, Катя, Зоя и миллионы украинцев, бежавших в Европейский Союз, получили одно и то же обещание через Директиву о временной защите: вы можете жить, работать, получать медицинскую помощь и отправлять своих детей в школу в любой стране ЕС, в которой хотите поселиться – на срок до трех лет.
Семь месяцев спустя 27 стран ЕС разместили этих беженцев в той мере, в какой они считали невозможным во время сирийского миграционного кризиса 2015 и 2016 годов. Но временная защита оказалась далеко не золотым билетом, констатирует The Washington Post. Многим беженцам приходится переезжать с места на место, и им еще предстоит найти работу. Матери с маленькими детьми говорят, что беженцам, состоящим в основном из женщин и детей, особенно трудно найти время, чтобы пройти собеседование или записаться на языковые курсы.
Целых 3 миллиона украинцев вернулись обратно — потому что это казалось достаточно безопасным, потому что они хотели быть рядом с домом и семьей, или, для некоторых, потому что жизнь беженца оказалась мучительно тяжелой, пишет The Washington Post. Но по состоянию на середину октября 4,5 миллиона украинцев зарегистрировались для временной защиты в ЕС — более чем в два раза больше, чем в 2015 и 2016 годах.
«Многие украинцы собираются остаться здесь надолго. Может быть, на месяцы, может быть, на годы, может быть, навсегда, — говорит Хелена Краевская, пресс-секретарь Польской гуманитарной акции, одной из крупнейших групп помощи в стране. – Мы должны помочь им быть в состоянии обеспечить себя сами».
По мере того, как конфликт затягивается, переход от временной помощи к долгосрочной поддержке подвергает проверке обязательства Евросоюза.
Как отмечает The Washington Post, несмотря на все страдания, связанные с бегством с родины, ставшей зоной боевых действий, эта волна украинских беженцев начала прибывать в Европейский Союз в довольно удачное время: ЕС страны сталкиваются с нехваткой рабочей силы и отчаянно нуждаются в мотивированных работниках. Правительства и бизнес-группы быстро начали помогать вновь прибывшим организацией спонсорских программ и ярмарок вакансий.
И все же найти работу в Европе оказалось трудно для тех украинцев, которые еще не соответствуют языковым требованиям, или которым пришлось устроить своих детей в новой стране, или которые оказались в местах без предварительного опыта приема новоприбывших.
Около трети украинских беженцев в возрасте 16 лет и старше, бежавших в ЕС, трудоустроены, согласно последним опросам, проведенным Kantar Public. Это немного выше, чем в опросе, проведенном Агентством ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) в 43 принимающих странах, большинство из которых находятся в Европе.
Одни беженцы утверждают, что если есть желание, то работу можно найти. Другие настаивают, что дело не в желании.
Жан-Кристоф Дюмон, эксперт по миграции Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), сказал, что уровень занятости среди украинских беженцев «уже неплохой, если посмотреть на другие группы беженцев», которым потребовалось больше времени для интеграции.
Но уровень занятости украинских беженцев в ЕС невелик. И сильно различаются от страны к стране. На вершине находится Польша, где работает более половины беженцев трудоспособного возраста. В нижней части спектра находится Франция, где языковые барьеры и отсутствие ранее существовавшей диаспоры из Украины препятствуют интеграции на рынке труда, так что только около 15 процентов украинских беженцев трудоспособного возраста смогли найти работу.
Правительственные данные и опросы показывают, что среди тех, кто работает в ЕС, многие либо имеют нестандартную занятость, либо слишком квалифицированы для того, чем им приходится заниматься. Украинские беженцы в Польше, например, в основном работают в секторах с более низкой заработной платой — логистике, производстве, сельском хозяйстве, строительстве, гостиничном бизнесе — хотя многие из них имеют более высокую квалификацию.
А многие из тех, кто нашел работу в Германии, не восполняют нехватку рабочей силы в экономике в целом, а помогают Германии реагировать на приток беженцев на должности, которые часто не требуют или требуют небольшого знания немецкого языка.
Некоторым украинским беженцам также не дает покоя жилищная ситуация в Европе. Многие до сих пор живут во временных квартирах — в центрах для беженцев, в гостиницах, в принимающих семьях. В недавнем опросе УВКБ ООН только четверть респондентов заявили, что арендуют собственное жилье. Сейчас срок действия некоторых из этих временных договоренностей истекает. Организации по оказанию помощи говорят, что они наблюдают снижение интереса со стороны частных лиц, желающих принимать у себя беженцев. Одно дело, когда люди предлагали свободную комнату на несколько месяцев. Другое дело, когда конфликт продолжается, Между тем, некоторые страны и муниципалитеты отказываются от поддержки жилья. Так, пишет The Washington Post, в Латвии несколько городов, которые с энтузиазмом приветствовали украинцев в начале этого года, предупредили их, чтобы они держались подальше, заявив, что у них закончились деньги на помощь по размещению беженцев.
Польские власти начали закрывать или сокращать некоторые центры для беженцев и ужесточили доступ к программе, которая платит семьям за размещение беженцев.
В опросе УВКБ ООН 27 процентов респондентов заявили, что им нужно будет искать новое жилье в последующие шесть месяцев.
«Ситуация особенно напряженная в Праге, где уже был один из самых горячих рынков жилья в мире, прежде чем Чехия приняла 450 тысяч беженцев — больше по отношению к ее населению, чем любая другая страна в Европе. Прибытие беженцев увеличило население Праги на 7 процентов, что привело к перегрузке фондов государственного жилья и дальнейшему напряжению на рынке аренды.
«Поначалу люди были относительно открыты для украинцев, но отношение к ним изменилось, — говорит Петра Выбиралова, местный агент по недвижимости. – Несмотря на то, что украинцы готовы платить, у многих арендодателей появилось к ним отвращение. Сейчас многие считают, что украинцы получают льготы».
Аналитик Мартина Каванова из PAQ Research обнаружила, что более половины всех украинцев в стране живут в стесненных условиях. Некоторым не хватает приватности собственной ванной комнаты или даже собственного ключа.
Земли и города в Германии в некоторых случаях отказываются принимать больше, чем им официально распределяют беженцев, заявляя, что они исчерпали свои возможности, говорит Джорджия Хоманн из компании Accommodation Ukraine, которая связывает беженцев с частными хозяевами.
Теоретически беженцы могут свободно перемещаться в любую точку Германии. Но на практике они получают государственную поддержку только в том случае, если соглашаются на распределение в одну из 16 федеральных земель страны на основе системы квот. Если они поселятся в месте, которое заблокировало вновь прибывших, они не смогут получить доступ к государственным средствам.
ЕС обещал украинским беженцам доступ к образованию. И более 671 000 украинских детей были интегрированы в школьные системы европейских стран к середине октября. Это больше, чем все учащиеся начальных и средних школ Финляндии. Но Евросоюз не сказал, сколько детей еще не зачислено в школы. По некоторым оценкам, оно исчисляется сотнями тысяч, пишет The Washington Post.
В Праге некоторые беженцы сообщают, что им приходилось ходить из школы в школу, чтобы найти места для своих детей. Другие беженцы говорят, что не решаются регистрировать своих детей в школах, зная, что их жилищная ситуация носит временный характер, и они не знают, куда их переселят в следующий раз.
Как только учащиеся в школы зачисляются, страны применяют разные подходы к их образованию. В Польше подавляющее большинство украинских учащихся были переведены в обычные классы, форма обучения, которая может помочь интегрировать новичков, но может быть сложной для учащихся, которые еще не говорят на языке. Германия полагается на другую модель отдельных «приветственных классов», которые обеспечивают языковое обучение и поддержку (и не замедляют учебу немецких учеников).
Возможность виртуальной школы представляет собой еще один вариант. Около 20 процентов родителей сообщили УВКБ ООН, что они предпочли бы, чтобы их дети обучались дистанционно по украинской учебной программе. «Зачастую детям постарше сложнее выучить новый язык, поступить в новую школу», — говорит Хью Рейли, представитель отделения экстренного реагирования ЮНИСЕФ в Польше.
По мере того, как Европа принимает украинских беженцев, некоторые местные жители беспокоятся о том, что будет дальше. От Берлина до Праги проходят акции протеста против антироссийских санкций ЕС, при этом некоторые европейцы утверждают, что их правительство отдает приоритет поддержке Украины, а не своим собственным гражданам. Государственная помощь украинским беженцам до сих пор «подкреплялась действительно огромной общественной солидарностью», отмечает Хью Рейли: «Но для того, чтобы это продолжалось, потребуется постоянная и значительная поддержка».
