– Ольга, когда человек узнают об онкологическом диагнозе, он зачастую пытается скрывать его от близких. Как это происходило у вас?
– Отар ничего не скрывал с самого первого дня, он даже вел телеграм-канал, соцсети, все озвучивал сам лично. Наша позиция была таковой, что мы ничего не озвучивали без его ведома: если он разрешит нам, то будем говорить об этом. Но разрешения ждать не пришлось: он сам все рассказывал, делился советами. Я честно сказать, впала в депрессию на некоторое время, но уже вышла из нее. Еще младший сын Даниил сильно переживал – он просто очень ранимая натура, творческий. Они с папой много времени проводили. Но при этом он еще меня успокаивал, чтобы я не переживала. А сам Отар был бодрячком с первого дня. Конечно же, это страшно, конечно, неожиданно, но он принял это, понял, начал бороться и делал это успешно.
– Как сейчас лечится супруг?
– У него было несколько операций, химиотерапия. Врачи сейчас ждут, когда он полностью закончит химиотерапию, и уже потом будет восстановительное лечение и стандартное обследование после пройденных курсов. Сейчас его лечение проходит стандартно, как у любого другого пациента, который проходит точно такой же курс. Врачи верят в самое лучшее, им нравится его настрой, им нравится то, что он соблюдает все рекомендации. Честно говоря, от одного врача я услышала, что, зная репутацию моего мужа, некоторые врачи боялись за него браться. Мол, скандальный, будет спорить, не соглашаться. Но нет: они были удивлены его дисциплине. Все, что они говорят, он выполняет беспрекословно. При такой дисциплине и таких хороших врачах, как в онкоцентре Блохина Красногорской городской больницы, я думаю, что все будет хорошо. Я вообще считаю, что в нашей стране очень сильно развиты медицина и врачи. Нам в нашей стране жаловаться не на что, не вижу смысла лечиться за границей. В нашем онкоцентре несколько лет назад лечилась моя мама, даже не имея на тот момент тех средств, которые доктора имеют сейчас. Но, слава богу, сейчас у нее все хорошо. И у Отара тоже будет все хорошо, я в этом не сомневаюсь. Сейчас ему приписали диетическое питание, много белка, в основном все отварное.
– То есть вам не пришлось собирать денег на лечение?
– Нет, мы не объявляли сбор средств, Отар лично ничего ни у кого не просил, хотя никогда не скрывал, что он небогат, в общем-то. Из артистов, друзей каждый помогал сам, как считал нужным.
– А какой диагноз поставили?
– Рак сигмовидной кишки четвертой стадии.
– Четвертая – это же последняя стадия....
– Дело в том, что когда у человека появляются метастазы в любом органе, это может быть даже один метастазик, ему автоматически ставится четвертая стадия. Но четвертая стадия четвертой рознь. Это может быть один метастаз, который можно удалить, а может быть метастазирование по многим органам. И это уже другая ситуация. Могу сказать, что мы обратились не совсем поздно.
