Живет в Москве, на Братеевской улице, семья. Людмиле Николаевне 59 лет, по образованию она инженер-химик, а последние годы работает в типографии на должности “я отвечаю за все”. Ходит по инстанциям, получает по заданию начальства документы, подписи, выколачивает печати на этих подписях, согласовывает, стоит под дверями чиновников. Я бы не стала об этом упоминать, такая у нас жизнь, но просто Людмила Николаевна привыкла на самом деле отвечать за все.
Ее муж, Александр Павлович, с 16 лет работает слесарем, хотя с рождения болен гемофилией и имеет I группу инвалидности. Группа нерабочая, мог бы сидеть на печке и стрелять “трешки” по соседям: подкрутит кран — заплатят, больше инвалиду не положено. Но он на печке никогда не сидел и даже не пробовал, потому что надо было растить сыновей.
Старшему, Вадиму, 39 лет, работает грузчиком. Андрею 28 лет, сейчас он менеджер в хорошей фирме. Младшему, Алексею, 17 лет. Он учится в школе.
В 2001 году Андрей попал в тюрьму за кражу. Отбывая наказание в мордовской колонии ЖХ-385/17, он познакомился с Фаритом Муламбетовым. Фарит, 1960 года рождения, уроженец села Солянка-3 Наримановского района Астраханской области, тоже отбывал срок за кражу. Он оказался замечательным резчиком по дереву, в колонии не сидел сложа руки и никогда никому не отказывал, если требовалось что-то починить, а то и сделать что-нибудь более существенное.
По словам Андрея, Фарит никогда ни с кем не ссорился, вел себя спокойно и достойно, окружающие относились к нему с уважением — так они и подружились. Андрей освободился весной прошлого года. Вернувшись домой, он сказал родителям, что Фариту сидеть еще год, отец и мать умерли, никто его не ждет и ехать ему некуда. Поэтому Фарит, если никто не будет возражать, первое время поживет у них, начнет зарабатывать деньги, снимет комнату, а там, глядишь, они, может быть, организуют собственное дело, руки-то у человека золотые.
В мае 2006 года Фарит Муламбетов освободился, приехал в Москву и поселился на Братеевской улице. Чтобы вы поняли, что это значит: Людмила Николаевна, Александр Павлович, Андрей и Алексей живут в обыкновенной двухкомнатной квартире. Фарит сказал, что будет спать на полу, хотя ему было предложено место на кровати. Мало того: в первое время он спал в комнате братьев, но буквально через несколько дней перебрался на кухню. Там он тоже располагался на полу, причем спал возле стиральной машины, другого места не было. И если хозяйка оставляла ее полуоткрытой, он никогда не прикрывал дверцу, хотя между его непутевой головой и дверцей в этом случае было всего несколько сантиметров.
Да, это пустяки, но из них сложился портрет не слишком везучего человека, который очень старался никому не быть в тягость. На следующий день после освобождения он пошел в ближайшую школу, починил там всю мебель, сделал красивый цветник, и ему сказали, что в новом учебном году его возьмут на работу.
Через полтора месяца сестра Людмилы Николаевны, Валентина Николаевна, предложила Фариту переехать к ней. Валентина Николаевна живет в своем доме в Щербинке. Дом — наследство родителей, жилая площадь около 40 метров. В одной комнате живет Валентина Николаевна, а в другой — тоже 9-метровой, обитает старший сын семьи Вадим. То есть не дворец, не коттедж, а, прямо скажем, норка. И вот в эту норку перебрался Фарит. Несколько дней он обитал вместе с Вадимом, а потом сказал, что стесняется, потому что всем мешает, сделал в крошечном садике возле дома беседку и перебрался туда. Беседка получилась очень симпатичная, он туда даже свет провел.
Валентина Николаевна очень его жалела, расстраивалась, что он почти ничего не ест. Вскоре Фарит одержал первую победу: сделал нарды, продал их за тысячу рублей и был счастлив.
В Щербинку Фарит перебрался летом. Как-то задумал сделать летний душ, для чего понадобился кран. И вот в один прекрасный день он решил поехать в Москву, прогуляться по Арбату, посмотреть на людей — а заодно и кран купить. На эту покупку Валентина Николаевна дала ему 230 рублей, да еще от той заветной тысячи в паспорте у него хранились 200 рублей.
Из дома в Щербинке Фарит ушел 16 июля. И как в воду канул.
Через неделю позвонил незнакомый человек и сказал, что Фарита арестовали неподалеку от Дорогомиловского рынка, что он сразу объявил голодовку и дважды пытался повеситься. Его обвиняют в краже и скоро дело передадут в суд.
Потом был еще один звонок: человек, который непродолжительное время находился с Фаритом в одной камере, сообщил, что его обвиняют в нападении на человека, у которого он забрал 230 рублей. Дело слушалось в Дорогомиловском суде, и его приговорили к четырем с половиной годам лишения свободы.
В суде никто из семьи не был — они чужие люди, и никто им не сообщил о времени слушания дела. Людмила Николаевна дважды отправляла ему посылки. Несколько дней назад выяснилось, что Фарит находится во Владимирской тюрьме.
* * *
Вот что написал мне Фарит Муламбетов из изолятора 77/3 в Силикатном проезде:
“Пишет вам осужденный. Я попал в скверную историю. Больше морально, чем физически. Вся писанина в правоохранительные органы остается без внимания.
16 июля этого года, в пять часов вечера, я шел по парку. Направлялся на Дорогомиловский рынок, мне нужно было купить кран для летнего душа. На выходе из парка стояла милицейская “Газель”, возле нее стояли сотрудники в форме. Ко мне подошел мужчина, с виду похожий на бомжа. Он попросил у меня десять рублей, якобы не хватает на бутылку. Видя, что он достаточно пьян, я ему отказал, но пойти своей дорогой не получилось, так как он поймал меня за руку и стал уже требовать деньги, предлагая взамен пиджак. Мужчина достаточно крепкий, а во мне 50 кг весу, я хронический дистрофик.
После небольшого диалога я оттолкнул его и пошел своей дорогой. Пройдя два-три метра, я оглянулся, он стоял на месте и смотрел мне вслед. Так как у меня восточная внешность, а впереди стоит милицейская машина, я проверил, не забыл ли паспорт. Я спокойно шел в направлении этой машины, ни о чем не беспокоясь. Арестовали меня возле милицейской машины. На ней меня доставили в ОВД “Дорогомиловское”. Там с понятыми сделали обыск. В качестве понятого присутствовал какой-то уголовник, который просил отдать меня ему на расправу. В кармане у меня было 230 рублей, телефон и паспорт. В обложке паспорта было еще 200 рублей. В моем присутствии сотрудник ППС Мишуков А.С., который задержал меня в парке, диктовал показания “потерпевшему” и двум девушкам в качестве “свидетелей”.
230 рублей, изъятые у меня при обыске, на моих глазах превратились в ограбление. “Потерпевшим” оказался гражданин Ларин В.Ю., который нигде не работает. В отделении с ним была какая-то женщина, жена или подруга. Откуда она появилась, не знаю. Если была с ним в парке, почему в деле нет ее показаний? Думаю, что их за что-то задержали раньше, на спектакль в парк они приехали на одной машине. В дежурной части есть журнал, где регистрируют все задержания, это можно проверить. В день ареста мне дважды вызывали “скорую помощь”, один раз с сердцем, второй — с астмой. Во время медосмотра один из дежурных сказал мне, что гражданин Ларин В.Ю. в отделении не в первый раз, его тут знают. Позвонить мне не дали, адвоката не предоставили, от показаний и подписей я отказался, в шоковом состоянии меня привезли в СИЗО. Заявление на голодовку я написал в день ареста.
21 июля меня доставили на очную ставку с “потерпевшим” и “свидетелями”. Две девушки дали разные показания. Из них получается к тому же, что я совершил ограбление на глазах у милиции и сразу пошел сдаваться в плен. Перед очной ставкой следователь Д.В.Росейкин отдал мои 230 рублей гражданину Ларину. Пока проводили очную ставку с барышнями, Ларин успел напиться, это был для всех бесплатный концерт, только я заплатил 230 рублей за билет. Он лез ко мне обниматься, совал пачку сигарет, следователь с трудом выгнал его из кабинета. Ларина я больше не видел. На суд он не явился, заболел, бедолага, а в очной ставке следователь отказал. Зато в деле фигурирует очная ставка с сотрудниками, которые меня задерживали, — вот ее как раз и не было, зачем следователь воткнул в дело эти протоколы, мне неведомо.
С материалами уголовного дела следователь ознакомиться не дал, потому что не ставлю подпись. Бесплатный адвокат все, что нужно, подписал в мое отсутствие. Обвинительного заключения тоже не дали, в суде было сказано, что я от него отказался.
Потерпевший так и не явился. Судиться без него и одной из свидетельниц я отказывался, но судья С.В.Федорова посчитала, что без потерпевшего судиться можно.
Ольга Олеговна, большую часть своей жизни я провел в местах лишения свободы. Не было паспорта, без паспорта нет жилья, нет работы. Совершал в основном карманные кражи, я ни разу не отказался от содеянного. Но с таким беспределом я столкнулся впервые. Даже не в моей судьбе дело, хотя хотелось встретить старость на свободе, тем более в этом мне помогали хорошие люди. Все у меня было — жилье, работа и поддержка добрых людей. Они мне поверили, а как теперь доказать, что я не виновен?”
* * *
Следовало бы проверить все, что написал Фарит: пойти в прокуратуру, в суд, прочитать материалы уголовного дела, обвинительное заключение и приговор. Но, похоже, на архивные изыскания времени не осталось. Да и в конце концов: почему бы этим не заняться прокуратуре? Журналисту материалы могут не дать, откажутся разговаривать — и точка. А прокуратура у нас королева, королевам не отказывают.
Следующий вопрос — зачем проверять?
Кто такой Фарит Муламбетов? Уголовник со стажем. В глазах начальства — человеческий мусор. Уголовники правды не говорят, потому что не умеют. А вот с этим заявлением я бы не спешила. Дело в том, что его терзает нематериальная мука. Впервые в жизни ему поверили, пустили в дом, кормили, поили, помогали, а он, выходит, оказался мелкой тварью?
Я в это не верю. И вовсе не потому, что бывшие уголовники — святые. Просто в нашей стране очень многие люди сбились с пути, попав в трудное положение. Кто-то оказался без работы, кто-то без жилья, не устоял на ногах и попал в тюрьму. А раз попал, за другим дело не станет. Отличительная черта настоящего уголовника — наглость. А Фарит, по словам людей, у которых он жил, человек другой. Он старался не нарушать покоя тех, кто его пригрел. Мало того, он изо всех сил старался быть полезным. Даже “одноразовый” адвокат, который видел его всего однажды, сказал мне, что человек он не гнилой, просто ему не повезло.
Картина, нарисованная Фаритом Муламбетовым, увы, соответствует действительности. Именно таким нехитрым способом милиция повышает “раскрываемость”. Глаз у стражей порядка наметанный, вычислить “своего” труда не составляет, а дальше дело техники. Сотрудники правоохранительных органов хорошо понимают, что за такого “клиента” никто не вступится и операция пройдет как по маслу. А показатели повысятся. Дешево и сердито. Но и это не все.
Даже оперетта с потерпевшим, который был найден под кустом и в нужное время исчез, даже сумма в 230 рублей, которая так удачно совпадает с количеством денег, выданных Валентиной Николаевной на покупку крана, — не главное. Для меня главное то, что Фарит раньше никогда не отказывался от предъявленного обвинения, а тут отказался решительно, тут же объявил голодовку и прекратил ее только по жизненным показаниям. Если мне скажут, что голодовка — дело не только не вредное, но часто и полезное, возражу: только не для Муламбетова, астматика, больного туберкулезом.
Да и люди, у которых он жил, — чужие люди, у которых много своих хлопот, обыкновенные люди из обыкновенной двухкомнатной квартиры — им-то зачем хлопотать за вора? Он ведь их обманул, гад. А Людмила Николаевна звонит, приезжает, посылки ему отправляет и все спрашивает меня: как быть? Как ему помочь?
И по всему выходит, что что-то в этой обыкновенной истории не так. А по-другому — все слишком “так”. Мне бы очень хотелось ошибиться, и если выяснится, что я возвела напраслину на прокуратуру и милицию, — публично повинюсь и при этом испытаю наслаждение. Но если Фарит Муламбетов, человек, каких на свете тысячи, стал жертвой “железного дровосека”, милиции, у которой проблемы с удовлетворением начальства по части показателей, — ему нужно помочь. И как можно скорей.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Генеральную прокуратуру РФ.
