У Юрия Шевчука был день рождения. И по ТВ шел документальный фильм о нем. Я включила телевизор в тот момент, когда показывали Шевчука в Чечне. Такой перемазанный, всклокоченный очкарик с гитарой на броне боевой машины.
А потом он, сидя на своей кухне, показал кусок пробитого пулей бронежилета и сказал: видите дырку? Бронежилет ни от чего спасти не может, потому что спасти может только любовь. И откуда он знал, что я сижу у телевизора и жду, когда кто-нибудь наконец это произнесет?
Спешите делать добрые дела,
Чтоб не хватило времени на злые…
Карина Филиппова
Несколько месяцев назад вышла моя публикация “Не торгуйте синей птицей”, где я рассказала о крошечной Наташе Комаровой. 9-месячная девочка находилась на лечении в РДКБ по поводу онкологического заболевания. В связи с распространенностью процесса и отсутствием реакции на химиотерапию врачи пришли к выводу, что помочь ребенку, скорее всего, не удастся. Зарубежная клиника взялась помочь за 400 тысяч евро. Потом стоимость лечения снизили до 150 тысяч. Деньги собирали волонтеры. Я написала о том, что с открытием границ в нашей стране появился новый бизнес. Проследить судьбу огромных средств, которые собирают под видом помощи погибающим людям, практически невозможно. А есть ситуации, когда деньги уже не требуются, требуется мужество понять, что происходит. Однако деньги собрали, и Наташу отвезли в Германию.
И вот недавно я получила письмо, автор которого мне неизвестен. Письмо пришло по электронной почте, и воспроизвожу его с учетом некоторых погрешностей: “Помните 4 месяца назад? Я очень надеюсь, что вы как нормальный человек раскаиваетесь и сделали соответствующие выводы. Да! Мы это сделали, несмотря на ваши попытки помешать. Шанс был, реальный и осязаемый, но его давала профессор О.Г.Желудкова с Каширки, а не РДКБ, куда вы звонили.
И вот — вуаля! — она оказалась права! Ребенок жив! Несмотря на то что большинство онкологов мира советовали не мучить ребенка лечением зря. Ольга, вы всегда гарантируете нам 200%-ную полноту и достоверность информации, подаваемой в газете? Получается, что нет.
Какова цена вопроса, когда не знаешь, действительно ли нужна помощь или это мошенники?.. Я для себя выбрала принцип: если не знаешь точно, мошенники это или нет, лучше помогу. Если мошенники — на том свете с них спросят, если нет — мне зачтется. В любом случае, я не в проигрыше. Ольга, я не задаюсь целью именно вас лично обидеть, вы, как и любой человек, имеете право на ошибку и эмоции…
Извините, наболело. Я три недели спала по 3-4 часа в сутки, чтобы вытянуть эту девочку, ночами рассылала письма. А половину моих усилий раз — и коту под хвост. Очень бы хотелось, чтобы люди, имеющие влияние на такую огромную аудиторию, влияли бы на нее не своим личным мнением, а фактами. Очень прошу, в таких вопросах, цена которых — жизнь, не мешайте волонтерам, если у вас нет однозначных доказательств обмана”.
По поводу “вуаля”. 5 мая Наташа Комарова умерла от сепсиса, развившегося вследствие воспаления легких. Именно этого и опасались врачи, с которыми я консультировалась. А еще по поводу “мне зачтется”. Помогать очень трудно. Правда, трудно, и именно поэтому помогать другим могут не все. И никогда это не получается у тех, кто беспокоится о дивидендах, пусть даже в самом возвышенном понимании “зачета”: мол, перед Страшным Судом святые замолвят за меня словечко как за волонтера…
Что же касается однозначных доказательств обмана, я уже давно руководствуюсь принципом: рано или поздно доказательства всплывут, а предупредить людей о возможной опасности быть обманутыми считаю своим долгом.
* * *
В последнем выпуске “Соломинки” от 24 апреля мы в очередной раз вернулись к истории Оли Ефимцевой, которой 7 апреля сделали долгожданную операцию по пересадке почки. Но на всем белом свете ни одна живая душа не поинтересовалась тем, куда же теперь поедет маленькая семья, состоящая из мамы Марины, дочки Оли и сына Павлика. Ехать им некуда, потому что Оля по жизненным показаниям должна находиться поблизости от того места, где ее будут консультировать и в случае необходимости смогут оказать помощь. Была бы современная больница в какой-нибудь деревне Кочерыжки — поехали бы в Кочерыжки. Но ситуация такова, что ехать и некуда, и нельзя. И мы приняли решение снять для них комнату в Москве или ближнем Подмосковье, а тем временем обратиться за помощью к правительству Москвы. Сейчас очень нужны деньги на оплату жилья.
* * *
Теперь несколько слов о Наташе Власовой из Егорьевска. “Соломинка” по мере сил принимает участие в жизни Наташи и ее крошечной дочки Насти. Стаканчик для ингаляций куплен, надеемся, что скоро в квартире Власовых начнется небольшой ремонт. А что касается бесплатных лекарств, без которых Наташа не может жить: если в ближайшее время ситуация не прояснится, попрошусь на прием к Михаилу Юрьевичу Зурабову. Неужто откажет?
Что же касается истории Игоря и его 80-летней бабушки Эры Константиновны Романовой, 22 мая состоялся суд, отменивший решение о прекращении опекунства. Теперь Эра Константиновна восстановлена в правах опекуна, и мы надеемся, Игорь не даст в обиду бабушку, а бабушка — Игоря. Мы же говорили, бабушки гибнут, но не сдаются. Спасибо за помощь уполномоченному по правам ребенка в г. Москве Алексею Голованю.
* * *
Но дедушки тоже не сдаются.
Жила-была в чеченском селе Урус-Мартан семья Сангариевых: 5-летняя Амина, 4-летний Иса, их папа Рамзан и мама Ася, которая через неделю должна была родить третьего ребенка. Семья только что переехала в новый дом. Накануне показалось, что в доме какой-то неприятный запах. Но на радостях на это не обратили внимания. Утром 29 ноября прошлого года мама пошла готовить завтрак, чиркнула спичкой — и дом взлетел на воздух: утечка газа. Молодая женщина умерла спустя два часа, но врачи сумели спасти ребенка. Папу, Амину и Ису срочно отправили в Ставрополь, а оттуда в Москву. Папу — в институт Склифосовского, а детей — в больницу имени Сперанского, в ожоговое отделение для детей младшего возраста (единственное в мире).
У отца было 60% ожогов, и через неделю он погиб. У Амины и Исы ожоги составляли 50%. У Амины сгорели даже кости и был тяжелый ожог дыхательных путей. В Москву приехали оба дедушки. Героически ухаживали за Исой. (Отец и Амина были в реанимации — к ним не пускали.) Бабушки остались дома, в Чечне, им надо было выходить чудом спасенного новорожденного, которого назвали Магомед—Расул. Амина умерла от тяжелых осложнений. А маленький Иса борется за жизнь и сейчас находится с дедушкой в Российском детском реабилитационном центре в Горках Ленинских.
Заведующая отделением Вера Сергеевна Макарова сказала, что дедушка самоотверженно помогает малышу, но проблем все равно достаточно. Нужны дорогие лекарства, и Вера Сергеевна постоянно озадачивает спонсоров. Кроме того, человек, у которого после ожога остались рубцы, носит специальную компрессионную одежду, подавляющую рост этих рубцов. Ребенку такую одежду приходится менять раз в 3—4 месяца, под одежду нужен силикон, он тоже не бесплатный, прибавьте противорубцовый крем: маленький тюбик стоит 7,5 доллара, а при обширных поражениях пользоваться таким кремом нужно целый год.
Сейчас Исе нужна новая компрессионная одежда, комплект которой стоит около 10 тысяч рублей.
* * *
В том же ожоговом центре на Шмитовском лежит Олеся Куракина с 3-летней дочерью Аней. 13 мая девочка нашла неосторожно оставленную зажигалку и решила с ней поиграть. Вечером того дня, когда ребенка привезли в больницу, погиб ее отец. Олеся Куракина сказала мне, что его выбросили из окна. Аниной маме 23 года, а ее погибшему мужу было всего 20 лет, то есть они поженились, когда молодой человек еще учился в школе.
Маленькая Аня, возле которой сидит мама, одетая в черное, все время тихо плачет. Есть от чего. Ребенок лежит в кроватке с зафиксированными ногами, а ножки крошечные, точно кукольные. Погибший Владимир Григорьев был сборщиком мебели, и сбережений у молодой семьи нет. Любая помощь будет не лишней.
* * *
О единственном в мире детском ожоговом центре я скоро напишу. Это будет специальный репортаж с места событий, о которых и не знаешь, как писать. Руководитель ожогового центра ДГКБ №9 имени Г.И.Сперанского Людмила Иасоновна Будкевич, как и все сотрудники центра, на работе проводит больше времени, чем дома. Это нормально, иначе здесь нет смысла находиться. Отделение производит ошеломляющее впечатление в том числе и потому, что здесь все по последнему слову современной науки. До конца 80-х годов здесь за год умирали до 30 человек, а сейчас погибают 1—2 ребенка. И бывает, что и ни одного. Лечение в центре бесплатное, а вот реабилитация, которая длится годами, очень дорогая. Но об этом позже. А сейчас я хотела сказать только вот что: Юрий Шевчук, который в день рождения напомнил всем нам, что спасает не бронежилет, а любовь, не был здесь, но законы любви действуют на всей территории Земли. И ни в одной медицинской книжке не написано, что тяжелобольным людям нужны не только лекарства.
* * *
Благодарим Елену из Конькова, Людмилу Алексеевну, Маргариту Николаевну (из своей крошечной пенсии сочла необходимым выделить помощь для Эры Константиновны Романовой, потому что сама пережила такую же беду), Александра, анонима, который был в “МК” 27 апреля, Нину Николаевну, Ольгу, Анну, Александра Кобзева, школьника Женю, Андрея В. и всех, кто помогает, но не хочет называться.
И еще. В “Соломинку” обратилась Инна Демкина, которая лежала с 3-летним сыном в отделении онкогематологии Морозовской больницы. У Инны нет ни мужа, ни родителей. Она просила помочь с лекарством для больного ребенка. На это лекарство нужно было от 3 до 4 тысяч долларов. И в этот же день в “Соломинку” позвонила Ольга Преображенская. Она сказала, что сотрудники Московской адвокатской конторы хотят взять шефство над семьей с ребенком и во всем помогать, чтобы ребенок, попавший в беду, ни в чем не нуждался. Мы передали ей телефон Инны Демкиной. Ольга тут же поехала в больницу, уточнила, что нужно мальчику, и к вечеру привезли лекарство. Но ребенка спасти не удалось. Через несколько дней он ушел из жизни. Не сомневаюсь в том, что во тьме горя осталось для Инны крошечное светлое пятнышко — память о том, что ей пытались помочь.
Спасибо вам, друзья.
Звоните нам по телефонам: 250-72-72 доб. 74-66, 74-64.
E-mail: letters@mk.ru (с пометкой “Соломинка”).
