По делу пришлось проводить судебно-портретную экспертизу. А ведь портретная экспертиза — редчайшее исследование. Но все-таки при чем тут “Аленка”?
Шоколад “Аленка” появился на прилавках наших магазинов в 1965 году. А в 2001 году в Замоскворецкий суд Москвы обратилась Е.А.Геринас с иском о защите авторского права. А суть его сводится к следующему. Отец истицы, А.М.Геринас, в 1962-м на обложке журнала “Здоровье” опубликовал ее детскую фотографию. И, по ее мнению, на этикетке “Аленки” помещена именно эта фотография.
Понятно, что представитель ответчика с иском не согласился. Он объяснил, что на этикетке — собирательный образ ребенка, созданный художником фабрики Н.С.Масловым. А фотографию Е.А.Геринас этот художник не использовал. Уточнить обстоятельства появления знаменитой этикетки спустя почти сорок лет оказалось невозможно, потому что к этому времени и художник, и фотограф умерли. По словам истицы, Н.С.Маслов получил лишь устное согласие ее отца на использование портрета, опубликованного на обложке журнала. Но сама она разрешения на использование фотографии не давала. Суд удовлетворил ее ходатайство и назначил проведение судебно-портретной экспертизы.
Эксперт-криминалист исследовал изображение девочки на этикетке шоколада и на обложке “Здоровья” и пришел к выводу, что наряду с совпадающими признаками имеются и некоторые различия. И в заключении он написал, что они “не носят принципиального характера и по своей природе не являются существенными”. Таким образом, он признал, что на обложке журнала “Здоровье” и этикетке шоколада изображено одно и то же лицо.
Однако представитель ответчика продолжал настаивать на том, что на этикетке знаменитой “Аленки” присутствует собирательный образ, допуская при этом, что художник фабрики мог использовать фотографию истицы. Суд назначил дополнительную экспертизу, на разрешение которой были поставлены новые вопросы: является ли рисунок на этикетке шоколада “Аленка” самостоятельным творческим произведением? Является ли изображение на этикетке рисованным воспроизведением фотографии Е.А.Геринас?
Сравнивая два изображения, эксперт-художник пришел к заключению, что изображение на этикетке шоколада является самостоятельным творческим произведением, а не рисованным воспроизведением фотографии. Иск повзрослевшей Аленки был оставлен без удовлетворения. Но, честно говоря, есть вопросы и поважней.
* * *
В условиях современной жизни всех интересует: можно ли идентифицировать человека, зафиксированного видеокамерой? И кто, собственно, занимается идентификацией личности на видеозаписи? Как говорится в учебнике для будущих судебных экспертов, “портретная экспертиза является одной из форм установления личности и базируется на теоретических основах криминалистической идентификации человека по признакам внешности, запечатленных на различных носителях портретной информации (фотоснимки, видеокадры и др.)”.
Основным свойством человека, дающим возможность установить его личность — по-научному, идентифицировать — является то, что все мы абсолютно разные.
Уже 50 лет назад отечественный ученый Н.Терзиев насчитал более 100 признаков, которыми может быть охарактеризовано лицо человека. Вторым свойством внешности человека, которое дает возможность идентифицировать его, является относительная устойчивость признаков внешности в течение определенного времени его жизни.
Кроме обычных факторов, то есть возрастных изменений, возможны индивидуальные особенности: травма, болезнь, хирургическое вмешательство — это, как правило, необратимые изменения. Вторая группа изменений — скажем, вследствие перемен в образе жизни или переживаний — носит временный характер. Все это должен знать и учитывать специалист, которому предстоит решить вопрос установления личности человека.
К примеру, с возрастом лоб человека становится более покатым. К старости западают виски, маленький нос к середине жизни увеличивается. С возрастом сужается глазная щель, светлеют глаза. Протяженность ротовой щели с возрастом увеличивается, а с началом старения уменьшается. Ушные раковины сохраняют форму на протяжении всей жизни человека. И так далее.
Итак, идентификацией личности по изображению занимаются эксперты по фотопортретной экспертизе. Внешность человека со временем меняется, но есть у нас с вами и то, что не меняется и дано нам природой на всю жизнь. Вот, собственно, на чем основана интересующая нас экспертиза.
* * *
Итак, в подъезде или в учреждении установлена видеокамера. Как прекрасно! Ведь она фиксирует всех, кто проходит мимо.
Не тут-то было. Как правило, это камера слабого разрешения, в пределах полутора мегапикселей. И установлена она бывает под таким ракурсом, который запечатлевает человека не для того, чтобы его в случае необходимости можно было узнать, а всего лишь для того, чтобы было понятно: какой-то человек в определенное время присутствовал в каком-то месте. Опознание человека по таким записям невозможно. По ним нельзя провести не только опознание, но и то, что называется оперативным узнаванием. То есть оперативные работники, которые первыми идут по следу преступника, не могут получить и простой подсказки, не говоря уже о доказательстве в виде экспертного исследования.
К тому же, как правило, эти камеры устанавливаются в таких местах, чтобы их нельзя было повредить или унести. Это, конечно, сбережет хозяйскую копейку — но и только. Вот, скажем, если установить видеокамеру под потолком, она будет показывать, что кто-то ходит. А кто? Мужчина? Спасибо. Но невозможно составить представление о его росте, потому что снято с высокой точки. Может, у него длинные руки или короткие ноги? Понять это не представляется возможным, потому что информация безвозвратно искажена.
К этому нужно добавить, как правило, очень плохое освещение. Другой вопрос, что хорошая камера даже при плохом освещении дать может многое. Но у нас принято экономить и на лампочках, и на видеокамерах.
* * *
Александр Михайлович Зинин работает в области фотопортретной экспертизы с 1968 года. Профессор Зинин — главный эксперт Российского федерального центра судебной экспертизы, преподаватель Московской государственной юридической академии. Он объясняет:
— С плохой видеокамерой все ясно. Вторая ситуация — когда изображение есть, и оно хорошее. Тут возможно и узнавание, и портретная идентификация, но есть одно условие: чтобы проверяемый человек был запечатлен для сравнения в том же ракурсе и при том же освещении. У меня была такая экспертиза. Человек подозревался в причастности к совершению заказного преступления. Изображение видеокамеры было удовлетворительное. Дело происходило в подъезде. Это было лицо человека худого, и можно было изучить рельеф лица и по крайней мере исключить: он, не он. А требовалось решить вопрос о тождестве. И нужно было запечатлеть человека при тех же условиях. А мне представили обычные снимки, причем они были сделаны с помощью фотовспышки, которая по существу выбеливает лицо, убирает рельеф. Естественно, по такому изображению пришлось делать вероятный вывод: нельзя исключить. Хотя материал был такой, что можно было решить вопрос категорически.
— Значит, если удается запечатлеть человека в том же ракурсе, при том же освещении — эксперт может дать категорическое заключение?
— Да. А традиционная портретная экспертиза сложилась очень давно. Берутся два паспортных снимка, и как бы сканируется изображение: брови, глаза… При видеосъемке этого нет. Но есть преимущество: в отличие от фотоснимка видеокамера запечатлевает разные ракурсы. Значит, есть несколько изображений, и мы можем выбрать те, на которых есть совокупность признаков. На одном нос, на другом ухо и т.д. Конечно, чаще всего удается опознать человека, предъявив его изображение лицам, которые его знают. Портретную экспертизу назначают, например, тогда, когда человека уже нет в живых. Когда невозможно предъявить его для опознания. Когда прошло много лет. Портретная экспертиза — большая редкость. Поэтому опыта у экспертов нет, мы их пока только учим. В регионах эта экспертиза назначается раз-два в год. Просто их не назначают, и все. В итоге чаще всего отказываются от решения поставленных перед ними вопросов.
— Всех очень интересует: можно ли “вытянуть” некачественное видеоизображение?
— Можно усилить контраст, яркость, а дальше ничего не получится. Потому что электронное изображение состоит из точек. И если разрешающая способность определенная, усилить ее нельзя. Отредактировать можно, а сделать, чтобы было более различимо, невозможно. А если увеличить — будет еще хуже. На выходе будет изображение, состоящее из совокупности точек. Ну, их увеличивают, и получается мозаика. Вот и все. В этом и состоит сложность экспертизы. Приведу пример. На видеосъемке была запечатлена молодая женщина, которая вошла в банк. У следствия возникла версия, что она причастна к группе лиц, совершивших преступление. Эти люди выследили клиента банка, догнали пожилого человека в подъезде, отобрали деньги, избили, а в больнице он умер. Вышли на эту женщину как на возможную соучастницу — остальных не нашли. Женщина в этот момент находилась в тюрьме. Я попросил, чтобы эту женщину сфотографировали примерно в таком же ракурсе, в каком она была на видеосъемке, и вопрос был решен с большой долей вероятности. А вот если бы следователю удалось запечатлеть ее на ту же камеру в том же вестибюле, можно было бы добиться большего. И в этом случае вопрос мог быть решен категорически. Но это не удалось.
— А что делать, если в распоряжении следствия есть только профильное изображение?
— Что ж, в этом случае у нас будут контуры. Предположим, у человека убегающий подбородок, выступающая верхняя губа, вогнутый контур спинки носа. Мы производим наложение и видим, что все совпадает, это большое дело. Значит, с этим изображением можно работать дальше. Начинаем искать особенности, связанные с таким явлением, как биологическая асимметрия. Бывают лица очень асимметричные, правая и левая стороны лица не соответствуют друг другу. Это очень большое подспорье.
История, рассказанная профессором А.М.Зининым
Много лет назад приехал в Москву начальник уголовного розыска маленького закрытого городка Красноярск-26. И случайно оказался на лекции, которую читал Зинин. Она была посвящена возможности субъективных портретов в установлении личности преступников. Когда лекция закончилась, начальник уголовного розыска спросил Зинина, не возьмется ли он помочь в раскрытии ужасного преступления. Какой-то подонок изнасиловал пятилетнюю девочку Люду. Свидетелем оказалась ее подружка Инна.
Зинин выехал в Красноярск-26. Но беседы с Инной ничего не давали, а Люда находилась в больнице.
Тогда с согласия родителей Зинин приехал к ребенку домой. Но как быть? Обычная методика изготовления портрета подозреваемого с помощью комплекта рисунков предполагает, что свидетель просмотрит альбом с изображениями сотен глаз, ртов и носов и укажет на те, что напоминают подозреваемого. Тут и взрослый-то растеряется — что говорить о пятилетнем ребенке? И тогда Зинин решил поиграть с ребенком в телевизор. Инна услышала, что речь идет об игре, и с удовольствием согласилась принять в ней участие.
Тогда криминалист показал девочке на экране прибора, как из отдельных рисунков получается лицо человека. Он стал менять на экране диапозитивы с разными рисунками, чтобы девочка поняла, как можно “сложить” лица разных людей. Так, благодаря бережной беседе с ребенком, удалось подвести ее к воспоминаниям о страшном дне. Инна вспомнила, что во дворе к ним с Людой подошел какой-то дядя и предложил посмотреть котят, которые живут в подвале. Они пошли, стали звать котят, но они не откликались. Дядя сказал, что котята боятся света, и вывернул лампочку…
В конце концов Инне предложили попробовать вместе с экспертом “нарисовать” на приборе портрет. Глядя на ребенка, реакция которого очень много значила, криминалист стал показывать на экране рисунки глаз, ртов, носов. И наконец на экране возник портрет человека, о котором Инна сказала: он похож на того дядю. В тот же день портрет предполагаемого преступника показали Люде, но она дядю не узнала.
Несмотря на это, портрет сфотографировали, размножили и передали в уголовный розыск. И наконец преступника напавшего на Люду, задержали. Причем благодаря портрету.
Спустя полгода после происшествия в дежурную часть города за нарушение общественного порядка доставили молодого человека по фамилии Желанин. И дежурный обратил внимание на то, что лицо этого человека напоминает портрет находящегося в розыске неизвестного, лежащий у него под стеклом. У Желанина взяли отпечатки пальцев, и оказалось, что они совпадают с теми, которые были обнаружены на электрической лампочке, изъятой с места изнасилования ребенка. Так благодаря искусству эксперта был изобличен двадцатилетний “дядя”, совершивший омерзительное преступление.
Тут мы вплотную подошли ко второму вопросу, который наряду с изображением на видеокамере интересует всех. Фоторобот — почему он, как правило, не похож? И может ли он вообще быть похож на человека, внешность которого описали очевидцы?
Специалисты считают, что причин по большому счету две. Первая: человек, с чьих слов составляют композиционный портрет, плохо запомнил другого человека. Вторая: слабая подготовка эксперта.
Фотороботы бывают разные. Портрет может быть рисованный — это художественная работа, и может состоять из фрагментов фотографий, из композиции рисунков — ученые называют это “субъективный портрет”. Понятно, что, если свидетель плохо запомнил лицо предполагаемого преступника, какая бы совершенная техника ни была и какой бы гений на ней ни работал, ничего не получится. В последнее время мы то и дело слышим, что с появлением новых компьютерных программ можно сделать все что угодно. Как выяснилось, умения нажимать на кнопки недостаточно. Для создания портрета нужно расшифровать мысленный образ.
— Александр Михайлович, а что такое “мысленный образ”?
— Имеется в виду впечатление о человеке, которое сохранилось в памяти другого человека. То есть как он его запомнил и что запомнил. Но тут должен работать специалист очень высокого класса. В свое время на Петровке работали Николай Александрович Городилов и Михаил Иванович Сучков. Однажды они составляли портрет. Сучков работал с техникой и с очевидцем, а Городилов сидел в стороне и что-то рисовал в своем блокноте. Он не был художником, он просто был специалист. И вот когда работа была закончена, Городилов подошел к потерпевшему и показал рисунок. И тот сказал: “Да, это лучше, чем получилось на приборе”.
— Где в России готовят таких специалистов?
— У нас в стране — нигде, а за рубежом существует такая специальность — полицейский или судебный художник. Учат этому достаточно долго. Попытка внедрения этой специальности была на Украине во времена Советского Союза. На базе Харьковского художественно-промышленного вуза были созданы курсы, где в течение нескольких месяцев готовили художников-криминалистов. Давали им азы рисунка, психологии общения с очевидцем. В результате резко повысилась производительность работы. Мы хотели распространить это дело на весь СССР, но он приказал долго жить. А сейчас эту работу поручают выполнять людям, не имеющим никакой подготовки, кроме умения извлечь изображение с помощью компьютерной программы. Поэтому изображения и не похожи, даже если человек запомнил подозреваемого хорошо. Понимаете, это сложный процесс.
— Ну вот, предположим, человек рассказывает: длинное лицо, горбатый нос, узкие глаза и т.д. И можно с этих слов изготовить похожий портрет?
— Портрет создается художником не со слов, а с использованием базы данных. Есть типовые изображения: глаза, уши, подбородки, носы и пр. Существует такая методика: можно собирать отдельное изображение носов и ушей, и когда вы получите полное изображение, вы скажете: это не он. Потому что есть разные тактики. В одном случае нужно сначала подобрать типаж, а потом его изменять. А в другом случае нужно как раз работать поэлементно — специалист решает, какую выбрать тактику. Поэтому я все время говорю о специалистах. В Московском университете есть факультет подготовки специалистов-криминалистов. А мы хотим, чтобы была отдельная специальность, посвященная субъективному портрету. Много лет назад была такая история. Поздно вечером совершались ограбления в такси. И люди в основном запоминали нижнюю часть лица. Когда композиционный портрет был составлен, то верхняя часть, естественно, была непохожа. Но участковый, который его увидел, даже по нижней части лица узнал этого человека. И его задержали.
— А что вы скажете о ситуации, когда есть изображение на видеокамере, а человек спустя некоторое время изменил внешность?
— Все зависит от того, какие это изменения. Если это пластическая операция, нужно понимать, что выполняются они на тех элементах, которые можно изменить. Например, нос, уши, подтяжки. И когда мы видим два изображения и обнаруживаем, что они отличаются лишь в одной части, у нас возникает версия, что именно этот элемент изменен.
— А почему?
— Потому что все остальное совпадает: форма, пропорции. Может не совпадать нависание век, оттопыренность ушей, даже контур носа. Есть определенные принципы изменения внешности с помощью пластических операций, и если эксперт видит различия, первым делом он обращает внимание на то, что изменено. И тогда возникает версия о пластической операции. И он в экспертном заключении высказывает такое предположение, и уже дело следователя выяснить, было это или нет. А решить вопрос категорически можно только в случае, когда имеется снимок до и после операции…
* * *
В реестре Министерства юстиции эта специальность называется: эксперт по фотопортретной экспертизе. Понятно, что в официальном документе могут быть только сухие наименования, а на самом деле портретная экспертиза — искусство. И как всякое искусство, она может достичь того, что неподвластно другим стихиям жизни. Но позволю себе высказать суждение дилетанта, много лет изучающего историю экспертизы. Не пройдет и нескольких лет, как рядом с этим искусством — заметьте, я не сказала “вместо” — займут свое место стремительно развивающиеся технологии XXI века. А их возможности поистине безграничны. О том, что каждый человек — вселенная, можно узнать из великих творений литературы. Но есть и международные стандарты в области биометрической идентификации личности. В МВД России для идентификации человека используют, к примеру, 48 опорных точек на лице. Это называется: антропометрические метки. А у американцев “в хозяйстве” таких опорных точек без малого сотня. Специалисты по биометрической идентификации знают, что на голове и лице человека есть 28 неизменяемых в течение жизни антропометрических точек. Развитие современных компьютерных технологий позволяет читать эту тайную грамоту. С помощью новых технологий человека можно идентифицировать по походке, по динамике работы на компьютере, по сосудистому рисунку руки, радужной оболочке глаз.
Для биометрической идентификации главное — отпечаток пальца, голос, походка, геометрия руки, лицо, “паспорт кожи” (биометрика кожных новообразований). Измеряется расстояние между контрольными точками, и все эти “ноты” заносятся в ЧИП. Фотография человека по сравнению с таким чипом — просто клочок бумаги, а ЧИП — биометрический паспорт личности.
Честно говоря, противно писать о том, что Россия отстает и проигрывает по всем статьям. Поэтому не могу отказать себе в огромном удовольствии и скажу, что в нашем знаменитом МГТУ имени Н.Э.Баумана уже разработаны современные технологии и техника, регистрирующие биометрические характеристики кожи, лица, радужной оболочки глаз, почерка и т.п., позволяющие создавать системы идентификации личности на основе электронных документов. Но все это — перспектива будущего. А пока все по-прежнему зависит от людей.
Кстати, в 1978 году, используя возможности субъективного портрета, оперативники вышли на человека, подозревавшегося в убийстве ребенка. Этим человеком был серийный убийца Андрей Чикатило. Увы, тогда его отпустили. Что было дальше, вы знаете...
Благодарю за помощь в подготовке материала профессора С.С. Самищенко.
