Двадцать шестого сентября умерла Виталина Суворова. Девочке было пятнадцать лет. Саркома сожгла ее за год. Мы собрали деньги, думали, что на жизнь, а оказалось — на похороны.
Я пошла в кабинет, достала ее фотографию. Она лежала в папке с медицинским заключением, где было написано “больная в терминальном состоянии”. В тот день, когда было подписано это заключение, я до позднего вечера не решалась позвонить ее матери — она позвонила сама. Когда я сказала, что московские врачи не берутся за лечение Виталины, она внезапно севшим голосом прохрипела: “А как же быть-то?”
Я никогда не видела Виталину, но для того, чтобы представить себе ее отчаяние, это было не обязательно.
Домой ехать я была не в силах. Дошла до Пушкинской площади, села на лавку. Почему-то я чувствовала себя человеком, который не спас доверенного мне незнакомого ребенка. Рядом сидел старик. В руках у него был батон хлеба. Один кусок он клал себе в рот, а другой бросал голубям. Я взяла и все ему рассказала. Он не удивился, не перебивал. Смотрел на меня и слушал. Потом достал из внутреннего кармана пиджака чекушку, протянул мне — я извинилась, не пью, — после чего выпил, погладил меня по голове и ушел. Только издалека обернулся — и все.
Наверное, это были поминки.
* * *
К сожалению, не удалось добиться разрешения на операцию по трансплантации подросткового донорского органа для Верочки Кузиной. Все сказали, что закон, препятствующий детскому донорству, никуда не годится, но нужно ждать, пока примут другой. Конечно, хорошо ждать, когда болеет чужой ребенок. Единственное предложение — сделать операцию за границей. Мы нашли спонсора. Я рассказала об этом Верочкиной маме, но она ответила: “Врачи говорят, что промедление вредит ребенку”. И теперь мама, у которой тоже серьезные проблемы со здоровьем, твердо решила отдать дочери свою почку. Операция назначена на 22 октября.
* * *
А между тем 8 октября произошло долгожданное событие: Марине Николаевне Аверковой, матери Оли Ефимцевой с пересаженной почкой, вручили ключи от квартиры. Правда, квартиру правительство Москвы выделило семье всего на год, и она крошечная — общая площадь 25 квадратных метров, а жилая 16 метров, — но я приравниваю это к победе на Олимпийских играх.
Теперь нужно раздобыть вещи, без которых Оля с мамой и братом не может переехать в эти царские хоромы.
Нужны два диванчика (Марина намерена спать на раскладушке, но на нее тоже требуется 2500 рублей), холодильник и газовая плита. Кроме того, требуются подушки и одеяла. О посуде, простынках, поварешках и прочих приятных мелочах я не говорю — это само собой понятно. Мы хотим устроить пышное новоселье, но без спальных мест праздник откладывается на неопределенное время.
Марина Николаевна и Оля работают — еще раз спасибо нашим читателям, которые предоставили им такую возможность.
* * *
Когда мы проехали полторы сотни километров, стало нам понятно, что дорога ведет в какую-то дыру. То есть лес-то вдоль рижской трассы самый что ни на есть густой и грибной, и облачка над ним проплывали сахарные, но вот свернули, и оказалось — буераки. От поселка Шаховское до поселения Княжьи Горы 18 километров.
Дорога, как говорится, оставляет желать. Понятно, что с началом осени местность превратится в непролазную гущу. А нам как раз туда и надо было: Тверская область, Княжьи Горы, улица Спортивная, барак на четыре семьи.
Вот к одной из этих семей мы и продирались.
Представьте себе старый-престарый брус, поседевший от стояния под дождями без краски. Из него и сколочен барак, в который я, приняв кое-какие меры предосторожности, вошла.
Прописаны там пятеро: Александр Иванович и Лидия Алексеевна Алексанины, их дочери, Елена и Евгения, и внучка Лерочка.
До 1983 года Лидия Алексеевна и Александр Иванович с дочками жили в старой казарме при железнодорожной станции Княжьи Горы — там Лидия Алексеевна работала дежурной по станции. Потом они с мужем стали работать в Княжьегорском леспромхозе, который исчез с лица земли в начале перестройки.
Дочери учились, родители работали — все было хорошо до тех пор, пока младшая, Евгения, не уехала в Москву в поисках работы. Обе дочери выучились на бухгалтера. Евгения во время учебы в зубцовском ПТУ познакомилась с Михаилом Чижиковым. Отправившись в столицу, она жила там, как ей нравилось и при этом поддерживала отношения с Михаилом. Потом выяснилось, что она беременна. Лидия Алексеевна узнала о том, что стала бабушкой, от медсестры, которая присутствовала при родах. И выяснилось, что Евгения хочет оставить ребенка в роддоме. На другой день в семь часов утра Лидия Алексеевна приехала в Зубцов, к Михаилу, который жил с родителями. Что уж она там говорила, как умоляла, упрашивала — ребенка из роддома забрали и привезли в Княжьи Горы. Новорожденную Леру Евгения не кормила, бабушка взяла отпуск и все надеялась, что дочь образумится. Но не образумилась. Некоторое время еще заезжала в Княжьи Горы, а потом и вовсе исчезла.
Так маленькая Лера Чижикова осталась на руках у бабушки с дедушкой. И начались горести.
Неожиданно ребенок начал кричать. Да не кричать, а закатываться. Особенно по ночам: до десяти месяцев Лидия Алексеевна каждую ночь держала Леру на руках, чтобы она хоть немного подремала. Оказалось, что у девочки очень высокое внутричерепное давление.
Выписали микстуру. Вроде помогло. В год и два месяца Лерочка начала говорить. И тут пошли простуды. Одна за одной. В сентябре 2002 года Лерочка в очередной раз сильно простудилась. И в Твери, в детской областной больнице, доктор Людмила Баран прописала ей церебрализин, лекарство для улучшения мозгового кровообращения, один укол в день в течение месяца. После этих уколов ребенок замолчал. Ночью пугалась, вскакивала. Бабушка хлопала, топала, свистела — Лера даже бровью не вела. Лидия Алексеевна долго не могла поверить в то, что она не слышит. Повезла внучку к доктору Баран, там у нее случился срыв, все сбежались. Стали проверять слух. А аппаратура-то плохонькая. Через пень-колоду разобрались, дали заключение: двухсторонняя нейросенсорная глухота. И в конце чудная строчка: глухота врожденная и инфекционного генеза. Тут у любого человека ум за разум зайдет: так врожденная или инфекционная?
Врожденной быть не может — ребенок слышал и говорил. А тогда что?
Да кто будет разбираться с брошенной матерью девочкой, с которой носится деревенская бабушка?
Посоветовали оформить инвалидность — сказали, что вылечить это нельзя. Начали гонять по кабинетам, то одной бумажки нет, то другой, теперь эта есть, а та просрочена… Лидия Алексеевна дошла до такого состояния — видно, чиновники наметанным глазом определили, что человек озверел от безысходности, — инвалидность ребенку оформили за 4 дня.
Так ведь через год все нужно начинать сначала. А кто с глухим ребенком будет сидеть, пока бабушка обивает пороги, стоит в очередях за справками? Взяла она Лерочку, привезла на выездную комиссию в Зубцов, раздела, поставила на стол — и попросила найти вторые уши. А вдруг выросли? Такая там была битва, что ребенку выдали заключение МСЭ на срок до 2019 года.
* * *
Потом началась эпопея со слуховым аппаратом.
Сначала Лидия Алексеевна купила ребенку простенький, за 7 тысяч рублей, карманный — на хороший денег не было, и этот-то еле осилили.
Через несколько месяцев врач из Института коррекционной педагогики установила, что ребенок немного слышит, оказалось, что у Лерочки 3-я степень тугоухости. Вскоре Лидия Алексеевна увидела по телевидению программу о легендарном человеке, который не первый десяток лет помогает глухим детям, — Эмилия Ивановна Леонгард работает в “Центре дошкольного детства”, там Лидию Алексеевну с внучкой приняли как родных. После стольких издевательств в это трудно было поверить. С ребенком стал заниматься хороший специалист: сначала раз в неделю, потом два раза в месяц, потом один раз в месяц. “Центр дошкольного детства” находится в Москве, и едут Лерочка с бабушкой как на фронт, на перекладных. Сначала нужно добраться от Княжьих Гор до Шаховской — всего 18 километров, а уж оттуда идет автобус до Москвы. Каких-нибудь два с половиной часа — и они в Москве…
А летом прошлого года случилось чудо: одна мама подарила Лерочке слуховой аппарат своего ребенка “Сименс”. Стоит он три тысячи долларов. В цивилизованных странах за это платит государство, а у нас в Княжьих Горах, да и во всех прочих оврагах народ все сплошь богатый: подумаешь, копейки, да плюс вкладыши 1800 рублей, а еще элемент питания 500 рублей — слух-то дороже денег, разве не так?
Теперь несколько слов о родителях Леры Чижиковой.
Где они — Лидия Алексеевна и Александр Иванович Алексанины не знают. Денег на воспитание дочери виртуальные “родители”, разумеется, не дают. А деньги бы не помешали: ведь Лидия Алексеевна сидит с ребенком, а единственный кормилец — дедушка, который работает в хозяйственной бригаде большого магазина в Шаховской и загребает целых 5 тысяч рублей. Стало быть, доход этой семьи (дедушкина зарплата, бабушкина пенсия плюс пенсия ребенка) составляет 10 тысяч рублей. Считай, почти все деньги уходят на путешествия в Москву, на Лерочкины занятия с логопедом, без которых она пропадет. А еще нужно купить ребенку фрукты, одежду, да и самим нужно что-то есть и одеваться-обуваться…
Собралась Лидия Алексеевна с силами и подала в сельсовет заявление с просьбой лишить дочь родительских прав на Леру. Приехала выездная комиссия из Зубцова: там был глава администрации поселения Княжьи Горы, врачи, сотрудники детской комнаты милиции и инспектор Зубцовского РОНО, Людмила Владимировна Быстрова. Вот она-то, по словам Лидии Алексеевны, и растолковала ей, что бабушка не имеет права обращаться с просьбой о лишении дочери родительских прав и не имеет права на оформление опеки: можем нарушить закон и оформить эту самую опеку, но опекунских денег, ясное дело, не будет. А другой инспектор подсказал: нужно поймать дочь на хулиганстве, потому что необходимы доказательства ее преступного образа жизни.
Врут и денег не берут...
Дело в том, что родственники и в самом деле не имеют права ходатайствовать о лишении членов семьи родительских прав. А вот опекун на это право имеет, а по закону бабушка может оформить опекунство. Почему-то чиновники не захотели объяснить Лидии Алексеевне, что ей делать, — небось берегут народные деньги.
Потому что после того как Лерочкина мать будет лишена родительских прав, Лидия Алексеевна сможет получать опекунское пособие. Но эти простые вещи Лидия Алексеевна узнала не от сотрудников органов опеки, не от чиновников районного отдела народного образования, а от журналиста “МК”. И я же сообщила Лидии Алексеевне о том, что с иском о лишении родительских прав в суд может обратиться прокуратура, отдел опеки, комиссия по делам несовершеннолетних. Сейчас, когда я пишу эти заметки, Лидия Алексеевна сидит в кабинете уполномоченного по правам ребенка Москвы, и он объясняет ей, как быть и куда бежать…
Да, а недавно из территориального отдела соцзащиты населения за подписью начальника Г.А.Балакиной прислали Лидии Алексеевне трактат. И в нем написано, что ежемесячное государственное пособие гражданам, имеющим детей, начисляется с учетом доходов семьи. “В целях предотвращения необоснованной выплаты Вам пособия и последующего взыскания излишне полученных сумм просим Вас предоставить сведения о составе семьи и ее доходах. В противном случае выплата детского пособия Вам будет остановлена”.
А так как бабушка глухого ребенка, шестилетней Леры Чижиковой, не может найти свою дочь Евгению и отца девочки Михаила Чижикова и не знает, какие у них доходы, Зубцовский отдел соцзащиты свое слово сдержал, и детское пособие в размере 115 рублей жадная бабушка больше не получает. Между прочим, дедушка Леры со стороны отца, Валерий Михайлович Чижиков, работает в администрации Зубцовского района по линии АПК — внучку он видел два раза в жизни и по бедности тоже ничем не помогает, как и образцовый папаша Михаил Чижиков.
Таким людям, как Лидия Алексеевна и Александр Иванович Алексанины, нужно памятники ставить, а их пытают чиновничьими пытками, видно, в местном детском доме не хватает брошенных детей… Что это? Как называется? Я знаю одно слово, но оно неприличное.
* * *
Благодарим женщину, которая 11 сентября приезжала в редакцию и не пожелала назваться, людей, которые привезли Тамаре Ивановне Дияновой, опекающей двух маленьких внучек, новый холодильник, Сергея, Александра Кобзева и его маму Галину Владимировну, Елену из Конькова, А.Г.Кладия, Тамару Ефимовну, Сергея Солонца, Екатерину и Игоря П., Анну Новикову, Игоря Макарова и всех, кого не сумели назвать.
Звоните там по телефону 250-72-72 доб. 74-66, 74-64.
E-mail: Letters@mk.ru (с пометкой “Соломинка”).
