Некоторые продовольственные службы даже ввели экономию хлеба. Например, дивизия Дзержинского за 2007 г. сэкономила 2960 кг хлеба, а за первый квартал 2008-го — 755 кг.
Где находится этот сэкономленный хлеб и как он используется? Корреспондент “МК”, побывавший на гарнизонной дивизионной контрольной показной варке в ОДОНе (Отдельной дивизии оперативного назначения ВВ МВД, известной в народе как дивизия Дзержинского), попытался это выяснить.
Таблица, фиксирующая экономию хлеба по кварталам, висит в дивизионной столовой прямо напротив входной двери, над умывальниками. Каждый, кто идет мыть руки, с ней волей-неволей знакомится.
Здесь же вывешена и другая полезная информация. Самое яркое объявление гласит: “Умение принимать пищу — показатель высокой культуры человека”.
Умеешь кушать? Все, ты человек высокой культуры. Кто не умеет, у того низкая культура. Но я лично таких людей не знаю.
В дивизии Дзержинского у всех очень высокая культура, поэтому здешним поварам приходится трудиться не покладая рук. Только в одной столовой 46 поваров готовят завтраки, обеды и ужины на две с половиной тысячи человек, и при этом каждый день делают разные блюда. Раньше им было трудно, но теперь — с новыми нормами продовольственного пайка — стало гораздо проще.
— Мы наблюдаем улучшения по мясу на 50 г, маслу растительному на 10 г и молоку коровьему на 15 г, — объяснил офицер продовольственный службы Игорь Романович, вводя журналистов в курс дела. — Мы полностью отошли от так называемых жиров. Коренным изменениям подверглась чайная группа. Мы стали наблюдать такие овощи, как тыква и кабачок. Раньше они не поставлялись никогда! Этот шаг позволит нам коренным образом улучшить приготовление пищи.
Игорь Романович подошел к столу, где на обозрение журналистов были выложены абсолютно все продукты, из которых готовят еду в дивизии Дзержинского. Каждый продукт — на своей тарелочке. Возле каждой тарелочки — своя табличка. Возле тарелочки с куском сырого мяса — “мясо”. Возле тарелочки с солью — “соль”. Возле тарелочки с помидором — “помидор”. Огромный стол — и весь-весь заставлен тарелочками с табличками. Красиво и наглядно. Если бы в столовой дивизии Дзержинского оказались инопланетяне, они бы с легкостью выучили основные продукты питания человеческого племени.
* * *
— А сейчас визуально рассмотрим те блюда, которые приготавливаются в солдатской столовой, — сказал Романович и перешел к другому столу длиной метров в шесть. Здесь тоже стояли тарелки, но уже с обработанными продуктами — сваренными и порезанными. — Вашему вниманию приготовлена экспозиция блюд “Неделька”. Семь вариантов завтраков, обедов и ужинов. Ежедневно на завтрак выдается яйцо и сыр. Здесь мы его наблюдаем.
Выставка впечатляла огромными порциями. Экскурсовод позволил пару минут ими полюбоваться и повел нас дальше наблюдать семь вариантов обеда.
Представленные на выставке блюда свидетельствовали о том, что солдат съедает продуктов в среднем рублей на триста в день. На самом же деле суточный паек военнослужащего, определенный правительством, стоит всего 80 рублей 64 копейки в сутки (в 2007 году он стоил 67 руб. 42 коп.), то есть в месяц у государства на питание каждого солдата уходит сотня долларов. В одиночку на такие деньги точно не проживешь. Но, по словам офицеров продовольственной службы, на столь малые средства они ухитряются кормить солдат досыта. Видимо, здесь не обходится без волшебства.
Как творится это волшебство, мы увидели уже непосредственно на кухне — в горячем цеху, где, собственно, и происходила Гарнизонная дивизионная контрольная показная варка.
Но, прежде чем подойти к горячему, сопровождавший меня старший помощник начальника отделения продовольственного снабжения Александр Валерьевич любезно предложил посмотреть “холодный цех, где производят нарезку винегрета для салата”.
* * *
“Винегрет для салата” в огромных кастрюлях выглядел очень симпатично. “В цеху” приятно пахло солеными огурчиками, которые энергично рубили юноши в белых колпаках. Мы еще заглянули в соседнюю комнату, там повар выкладывал на противень булочки, и пошли дальше — смотреть комнаты для занятий и отдыха и овощной цех.
Снаружи овощной цех был заперт на ключ. Александр Валерьевич его отпер. Оказалось, это небольшая прохладная комната. На кафельном полу там стояли четыре ванны с водой, наполненные чищеной картошкой. Два парня в поварских одеждах что-то резали у стола, ловко орудуя ножами. Вид у них был вполне мирный. Почему же их заперли?
— Чтоб не беспокоить, — объяснил Александр Валерьевич как само собой разумеющееся.
Приготовлением пищи в столовой занимаются штатные повара. В основном все они срочники, но готовить умеют. Продслужба из каждого призыва отбирает тех, кто имеет кулинарное образование. Кроме того, нужное количество солдат проходят школу молодого бойца, где обучаются кашеварить.
Раньше в этом был смысл — шесть месяцев солдат учится, потом полтора года готовит обеды и ужины. Но с переходом на один год службы этот смысл теряется. Полгода учить человека, чтоб он потом всего полгода работал, невыгодно.
Поварами должны быть контрактники. Но большого потока желающих пока нет. Из 46 поваров столовой дивизии Дзержинского контрактников всего пятеро, остальные срочники. Никто не рвется получать шесть тысяч в месяц и жить в общаге.
Кроме штатных поваров в столовой трудятся и “необразованные” солдаты-срочники. Они заступают в наряд на сутки и выполняют работу чернорабочих и официантов. Ребята из овощного цеха были как раз в наряде. На ключ их закрыли, чтоб они не отвлекались. А то пойдут на журналистов смотреть, вместо того чтоб картошку чистить, откроют рты и сорвут процесс приготовления пищи.
* * *
Разъяснив ситуацию, Александр Валерьевич снова запер дверь овощного цеха и повел меня смотреть, как “порционируют мясо”. “Порционирование” шло бойко. Повара доставали из кастрюлек здоровенные куски вареного мяса и старались нарезать их одинаковыми ломтиками.
— Это говядина? Какая часть туши? — спросила я, ожидая услышать в ответ специальное поварское название типа “грудинка” или “филейная часть”.
— Нога, — уверенно сказал Александр Валерьевич.
Я еще раз взглянула на мясо и подумала, что он не соврал. Видимо, это действительно была нога.
У противоположной стены участники показной варки жарили на плите морковку и лук. Их работу контролировал старший повар, комментировавший по ходу происходящие события:
— Рядовой Иванов занимается пассерованием лука для приготовления в дальнейшем красного соуса основного. Когда красный соус основной будет раздаваться, он будет раздаваться так, чтоб и морковь и лук в нем присутствовали.
Изучая технологический процесс, мы с Александром Валерьевичем параллельно обсуждали проблему отходов. Оказывается, есть специальное положение, регулирующее их процент. Например, картошка в сентябре дает 25% отходов, в январе — 35, а с 1 марта — уже 40. То есть сейчас почти половина каждой солдатской картофелины идет прямо в помойное ведро.
К счастью, там она не пропадает. У дивизии есть подсобное хозяйство — большой свиноводческий комплекс. Свиньи с удовольствием поглощают любые отходы. Потом из свиней делают сало и дают его солдатам. Получается “круговорот еды в природе”.
Пока мы ходили по цехам, в столовую прибыл заместитель главкома ВВ по тылу генерал-лейтенант Любченко Николай Владимирович. Он специально приехал пообщаться с журналистами и рассказал, что после выхода постановления правительства о новом пайке во внутренних войсках проводилась научно-практическая конференция, на которой до личного состава были доведены подробные методики организации питания по новым нормам.
“Повар — далеко не последнее лицо в войсках, — сказал зам по тылу. — Его работа влияет на состояние боевого духа. Он готовит три раза в сутки, и ни одного раза у него нет права на ошибку”.
* * *
Время уже приближалось к полудню, и в обеденном зале началось движение. Солдаты в зеленых костюмах разнорабочих принялись накрывать столы. Они разливали сок в чашки и разносили по столам хлеб. Потом стали развозить тарелки с винегретом и большие кастрюли с гороховым супом.
За каждый стол садится десять военнослужащих. Каждая кастрюля соответственно делится на десятерых. Мне, однако, показалось, что в разные кастрюли налито разное количество супа. На глаз было видно, что в одной литра на полтора меньше, чем в другой.
Разъяснить это обстоятельство я попросила начальника организации отдела питания ВВ МВД РФ подполковника Виталия Викторовича Евсеенко. Он посмотрел в кастрюли и тоже удивился. Мы пошли на кухню разбираться.
Суп из огромной лохани разливал по кастрюлям военнослужащий в белом колпаке — бледный, высокий и худой. “Ты как суп наливаешь? — с ходу наехал на него Виталий Викторович. — Тебя дембеля подкупили, чтоб ты им больше наливал?”
Военнослужащий от ужаса потерял дар речи. Он молча продолжал черпать суп, но уже скорее по инерции. Мы внимательно следили за тем, как он это делает. Три с половиной половника в каждую кастрюлю. Получалось, надо сказать, довольно ровно. “Тут еще один повар был, — предположил Виталий Викторович. — Может, он недоливал? Вот для того мы и проводим контрольную показную варку, чтоб научить поваров отвечать за полноту нормы при раздаче и порционировании”.
В столовую тем временем уже стали заходить первые подразделения, и мы пошли в обеденный зал их наблюдать. Я усомнилась в том, что такой роскошный обед, как сегодня, подается им каждый день. Виталий Викторович решительно отверг сомнения, сказав, что столовую без конца проверяют. В дивизии питанию придают большое значение. “Если солдат застрелился, в первую очередь едут к нам разбираться, как его кормили. Может, ему яйцо не дали?”
Надо сказать, что солдаты, показательно обедавшие перед телекамерами, действительно не выглядели голодными. Они, конечно, наворачивали и винегрет, и бутерброды с салом. И гороховый суп заходил в них уверенно, и гречневая каша, и мясо, политое красным соусом основным. Но они не подъедали все дочиста.
* * *
Когда военнослужащие отобедали, я прошла вдоль столов. Остались кое-где и суп, и каша. А уж про хлеб и говорить нечего, недоеденные куски плавали на дне кастрюль, как потрепанные бурями корабли.
Мне вспомнилась таблица про экономию хлеба у входа в столовую. Так в чем же все-таки она заключается? Ведь дивизия не покупает хлеб. Она его получает по норме — сколько положено. Значит, экономить деньги, покупая меньше хлеба, ей нельзя. Но и экономить сам хлеб, откладывая его на черный день или обменивая на другие товары, тоже невозможно.
— Часть сэкономленного хлеба у нас идет в подсобное хозяйство, свиноводческий комплекс, — объяснил Виталий Викторович. — Часть на сухарики и на другие изделия.
Я сказала, что, по-моему, это называется не “экономия”, а “бережное отношение”, когда излишки хлеба не выбрасывают, а все-таки как-то съедают. Экономия — это другое. Это когда излишки не съедают, а переводят в другое качество — в деньги, например, и потом на них что-нибудь строят или покупают. Но офицеры продовольственной службы со мной не согласились. Им хотелось быть именно экономными, а не бережными.
— Напишите про нас хорошо, — попросил Виталий Викторович. — Напишите, что дедовщины в дивизии нет. Только если у кого краповый берет, тогда он может кулаком по столу стукнуть. А так у нас все военнослужащие — братья и сестры, а офицеры служат здесь по зову сердца, хотя зарплаты у нас маленькие и нет прописки и медицинского полиса. На гражданке с нашей специальностью можно устроиться на две тысячи долларов в месяц. Но мы не устраиваемся. Мы служим во внутренних войсках. А знаете, почему? Потому что есть такая профессия — Родину защищать.
