Игорь Владимирович Кругляков родился в 1959 году. По первому образованию – врач-кардиолог. Доктор экономических наук. Член Совета директоров АКБ «Межрегиональный инвестиционный банк». Председатель Совета директоров «Концерна среднего и малотоннажного кораблестроения». Дружная семья, успешная работа, планы на будущее... Теперь все это в прошлом. Теперь Кругляков — узник СИЗО № 2, более известном под названием «Лефортово». А началась эта история в жаркой Африке.
*****
Как известно, мы родились в сильной стране, которая привыкла помогать слабым. Советский Союз щедро помогал государствам развивающегося социализма. Как помогали? Специалистами, техникой, товарами народного потребления. А еще кредитами. Алжир, как и другие африканские государства, добившиеся независимости и вставшие на путь социализма, остро нуждался в помощи. В начале 80-х годов СССР предоставил дружественному Алжиру государственный кредит.
И вот СССР распался. А долги остались. Россия приняла на себя все долговые обязательства бывшего Союза. И не только обязательства, но и права. Через год после распада Советского Союза, в декабре 1992 года Россия и Алжир подписали межправительственный протокол, который определял порядок возврата алжирского долга. Схема была следующей: российская фирма-покупатель, предварительно получив квоту Минфина, заключала с алжирской компанией договор на поставку товаров легкой и пищевой промышленности. Но российский покупатель перечислял деньги не в Алжир, а в Минфин России. А алжирский продавец получал деньги от Центрального Банка Алжира, после чего поставлял товар россиянам. Таким образом, Минфин России получал деньги, Алжир гасил долг, а фирмы осуществляли торговую деятельность.
До поры до времени правительственные договоренности четко выполнялись. Но к 1996-му году у Банка Алжира начали возникать проблемы с оплатой. Тем не менее первый заместитель министра финансов А.П. Вавилов весной 1996 года письменно рекомендует продолжать перечисление денег на счет Минфина в счет будущих поставок алжирских товаров.
*****
Среди прочих поставками алжирских товаров заинтересовались две фирмы: АОЗТ «ПКК Санта-Рат» и ЗАО «Содэксим».
«Содэксим» имел действующую лицензию на внешнеэкономическую деятельность и поэтому имел право заключать контракты с иностранными компаниями и производить расчеты с Минфином. А у «Санта-Рат» лицензии не было, зато были деньги. И вот эти две фирмы 29 мая 1996 года заключают между собой договор комиссии.
Алжирская сторона, зная о том, что товары поставляются в счет оплаты кредита, изрядно завышала цены. Вот почему Минфин вынужден был ввести поправочный коэффициент 0,3 для расчетов с бюджетом. То есть, заключая договор на поставку алжирских товаров на сумму 100 долларов, российский покупатель перечислял Минфину 30 долларов.
Сказано – сделано. В конце мая 1996 года «Содэксим» заключает контракты с двумя алжирскими компаниями на поставку в Россию парфюмерии на 80,8 миллиона долларов. В Минфин с учетом коэффициента в качестве 100%-процентной предоплаты товара перечислили 24 миллиона долларов в рублях. Контракт подписан. Деньги заплачены. Когда же прибудет товар?
И тут выясняется, что осенью 1996 года Центральный Банк Алжира аннулировал визы на всех контрактах по поставкам товаров в счет алжирского долга. Что произошло, толком неизвестно – дела-то государственные. Факт тот, что российских импортеров об этом не предупредили. Так или иначе, исполнение контрактов было прекращено.
Напомню, что в это время даже по официальным данным инфляция составляла 25%. Компании несут колоссальные убытки. А тут в России вводится новшество — паспорт сделки. Но надежда на исполнение контрактов все еще сохраняется. Вот почему Минфин, признавая потери «Содэксима», идет на беспрецедентный шаг. Из письма первого заместителя министра финансов России А.Л. Кудрина от 30 декабря 1997 года: «Учитывая, что ЗАО «Содэксим» еще в июне 1996 года полностью выполнило свои обязательства перед федеральным бюджетом по внесению на счет Минфина России рублевого покрытия 80,8 миллиона долларов США по расчетам с Алжиром в сумме 121,4 млрд. рублей, а также принимая во внимание, что по вине алжирской стороны акционерное общество в течение 18 месяцев не имело возможности использовать выделенную квоту и произвести поставку товаров, Минфин РФ считает возможным Внешэкономбанку осуществить продление ранее открытых по поручению ЗАО «Содэксим» аккредитивов без составления паспорта сделки. При этом в качестве частичной компенсации финансовых убытков, нанесенных ЗАО «Содэксим», в связи с невыполнением алжирской стороной своих обязательств по межправительственному протоколу от 22.12.1992 г. Минфин РФ считает возможным поступающие из Алжира товары реализовать без их завоза на таможенную территорию РФ».
Но несмотря на все усилия, получить оплаченный товар за десять лет «Содэксиму» так и не удалось. А перечисленные деньги Минфин перевел в бюджет, где они благополучно растворились. «Содэксим» без конца посылал письма во Внешэкономбанк, Минфин и Правительство с просьбами урегулировать с Алжиром вопросы поставок. В ответах содержались обещания: ведется очередной раунд переговоров, наберитесь терпения, вопрос решается.
А 10 марта 2006 года после встречи президентов двух стран было подписано знаменитое соглашение о списании Россией алжирского долга в размере 4,7 миллиарда долларов.
У этого щедрого подарка, широко разрекламированного в СМИ, был небольшой изъян: если так, стало быть, товаров, поступающих в счет погашения долга, ждать не приходится. А что же «Содэксим», который десять лет назад перечислил в Минфин деньги и с тех пор не мог добиться получения алжирских товаров? А ничего. Деньги в российский бюджет поступили, остальное — пустяки и дело житейское.
Таким образом, «Содэксим» лишился права на получение давно оплаченного товара. Ладно. Тогда отдайте деньги. К тому же соглашением о списании алжирского долга обязанность по урегулированию финансовых претензий российских компаний была возложена на Россию. И директор «Содэксима» В.В. Захаров обращается в Минфин с требованием вернуть выплаченные деньги и возместить понесенные за 10 лет убытки.
Минфин официально признает необходимость возврата «Содэксиму» денег и компенсации понесенных им убытков в размере 43,4 миллиона долларов. 18 сентября 2007 года в правительство направляется письмо о включении в бюджет России на 2008 год соответствующей статьи расходов. Письмо подписал заместитель министра финансов С.А. Сторчак.
*****
9 ноября 2007 года Главное следственное управление Следственного комитета при Прокуратуре РФ возбуждает уголовное дело по ч.4 ст.159 УК РФ (мошенничество). Поводом для возбуждения уголовного дела послужил рапорт некоего сотрудника ФСБ РФ, поступивший в ГСУ за два дня до этого.
А что за дело? Наверное, о присвоении денег «Содэксима», перечисленных в федеральный бюджет? Да нет. Все наоборот — о приготовлении к хищению денежных средств из федерального бюджета в пользу ЗАО «Содэксим». Обвиняемые — генеральный директор ЗАО «Содэксим» В.В. Захаров, президент АКБ «Межрегиональный инвестиционный банк» В.Б. Волков, а также заместитель министра финансов РФ С.А. Сторчак. Их немедленно берут под стражу. А спустя месяц, 10 декабря 2007 года, как особо опасного преступника, арестовывают И.В. Круглякова, в прошлом — председателя Совета директоров АОЗТ «Санта-Рат».
А в чем же дело? Так ведь следствие-то утверждает, что, во-первых, Минфин свои обязательства выполнил в полном объеме, а во-вторых, «Содэксим» вообще не имел права требовать возврата этих денег. А значит, налицо попытка хищения бюджетных средств в особо крупном размере организованной преступной группой.
Красиво! Требуешь у государства возвратить незаконно присвоенные им деньги, и ты — преступник. Ну правильно. Берут-то чужие деньги, а отдавать приходится свои...
Теперь по поводу обязательств Минфина. Следствие лаконично указывает, что они выполнены. Хорошо… Неясно только: в чем заключались эти обязательства, перед кем возникли и когда же Минфин их выполнил? Это что, тайна следствия? Ведь не тайна, что по вине Правительства РФ, списавшего долг Алжиру, «Содэксим» не смог получить товары, деньги за которые давно перечислены в казну. И денег не вернули. Так что же следствие считает выполнением обязательств — списание долга, что ли?
Почему следствие утверждает, что «Содэксим» не имеет права требовать возврата денег? Деньги-то Минфину перечислял «Санта-Рат», а он в 2004 году был признан банкротом. Раз так, корифеи гражданского права из Следственного комитета пришли к выводу: «Содэксим» не имел права требовать их возвращения. Не его деньги, не ему и требовать. Еще немного — и покажется, что следствие представляет интересы «Санта-Рат». Правда, без доверенности, зато по велению души...
Попробуем все же разобраться. Если помните, 29 мая 1996 года «Содэксим» и «Санта-Рат» заключили договор комиссии. Что это такое? Открываем Гражданский кодекс. В статье 990 ГК РФ говорится:
«По договору комиссии одна сторона (комиссионер) обязуется по поручению другой стороны (комитента) за вознаграждение совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счет комитента.
По сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки».
В переводе на общедоступный язык это значит, что «Содэксим», будучи комиссионером, во всех сделках выступал от собственного имени, а не по доверенности от «Санта-Рат». Следовательно, именно «Содэксим» приобрел и права, и обязательства по всем сделкам. Стало быть, у других участников сделок, в том числе и у Минфина, возникли права и обязательства исключительно перед «Содэксимом». А «Санта-Рат», живой или мертвый, напрямую никогда в отношения с Минфином не вступал и поэтому законных оснований требовать что-либо от него не имел.
Вот почему требовать от Минфина возврата денег вправе был только «Содэксим», и никто иной. Он и потребовал. Ведь убытки были, это бесспорно. Деньги в счет долга государство получило. Товар не поставили, а долг правительство списало. И на этом все вроде бы закончилось. Но убытки-то остались. И в силу ст.15 ГК РФ эти убытки должны быть возмещены лицу, чьи права нарушены.
Кто это лицо? Вложивший деньги «Санта-Рат», его преемники или те, к кому от «Санта-Рат» перешло право требования. В любом случае спросят с «Содэксима». Поэтому он и стал добиваться от государства возвращения денег. Тем более что «Содэксим» за 10 лет и сам понес значительные убытки, следовательно, часть этих денег принадлежит ему.
А как быть потом? Ведь в связи с банкротством «Санта-Рат» может возникнуть правовая неопределенность. Закон дает на это исчерпывающий ответ: согласно ст.327 ГК РФ должник при отсутствии определенности вносит причитающиеся с него деньги в депозит нотариуса или суда, где они хранятся до разрешения вопроса.
И наконец. Взаимоотношения «Санта-Рат» и «Содэксима» — это их личное дело, государство к ним никакого отношения не имеет. И значит, вмешиваться в них не вправе. Недаром Гражданский кодекс начинается с упоминания о том, что произвольное вмешательство кого-либо в частные дела недопустимо.
*****
Возбудив уголовное дело, следствие попало в очень щекотливое положение. В самом деле, не так просто доказать, что черное — это белое, что «а» — это «б» и что имело место преступление, когда оно места не имело. Вот наоборот — пожалуйста. Есть множество способов убедить себя и других в том, что преступник не совершал преступления. Можно потерять вещдоки, можно их подменить, можно с толком допросить свидетеля, подделать документы — ну, есть варианты. А вот доказывать обратное — куда сложнее. Но если очень нужно, начинаются чудеса.
Игорь Кругляков сидит в тюрьме уже восьмой месяц. Как следует из предъявленного ему обвинения, он обвиняется в покушении на хищение денежных средств из федерального бюджета РФ под предлогом покрытия затрат, якобы понесенных ЗАО «Содэксим». Покушение совершено организованной группой, а Кругляков, по версии следствия, являлся ее руководителем, обеспечивал финансирование и разработку преступных планов. В переводе с итальянского — дон Корлеоне.
А что конкретно совершил Кругляков-Корлеоне? С этим, увы, проблемы: он ничего не совершил и совершить не мог по той простой причине, что никто никаких средств из бюджета не крал и не собирался. Но есть непреодолимое желание превратить не отданные государством деньги в украденные у него. И следствие идет напролом.
Дело возбудили за два дня. Надо думать, доказательства у следствия были неопровержимые — в противном случае это называется «на скорую руку». Прошло восемь месяцев. И что же?
Ответ на этот вопрос содержится в интервью бывшего начальника ГСУ Следственного комитета при Прокуратуре Д.П. Довгия, опубликованном 30 мая 2008 года в «МК». Из него следует, что всю политику СКП стали определять спецслужбы, а поступавшие от них оперативные материалы, в том числе и по делу Сторчака, воспринимались начальством комитета, как истина в последней инстанции. Руководствовались приказами. Дела возбуждались и прекращались без лишних вопросов.
Заладили: закон, закон... Будьте проще – приказ есть, вопросов нет. Видимо, поэтому дело забуксовало. Над делом не покладая рук трудятся лучшие следователи страны, а результата нет. С другой стороны, поспешишь – людей насмешишь. Попробуй быстро найти состав преступления там, где его нет...
Не хватает доказательств? Не беда. Есть надежное средство – правовая экспертиза. Что, простите? Что слышали. Экспертизу назначают только в тех случаях, когда нужны специальные познания в любой области, за исключением права. Это фундаментальное положение юриспруденции. Ведь в вопросах права экспертом является сам следователь. Это его работа. И перепоручить ее он никому не вправе. Ведь не может же судья поручить провести судебное заседание кому-нибудь другому, даже если это будет декан юрфака. Но если нужны искусственные доказательства, на которые можно сослаться в суде, правовые аргументы подменяются выводами экспертов.
По делу «Содэксима» была назначена экспертиза. Назвали ее финансово-экономической, а вопросы задали юридические. Ну, чтобы было что представить суду.
В государственное учреждение назначить экспертизу следствие наотрез отказалось. Поручили ее внештатным дяденькам. У одного из мэтров нет даже экономического образования. А зачем? Он адвокат — вопросы-то поставлены правовые.
Например, четвертый вопрос звучит так: является ли договор комиссии между «Содэксим» и «Санта-Рат» договором комиссии в экономическом смысле, соответствует ли он договору комиссии по юридической природе и можно ли считать его заключенным? Как-то неудобно напоминать, что этот вопрос является юридическим, а поэтому относится к исключительной компетенции самого следователя и суда.
Пятый вопрос: подлежали ли возврату из федерального бюджета в пользу «Содэксима» по требованию последнего денежные средства, внесенные «Санта-Рат» на счет Минфина РФ во Внешэкономбанке при условии признания «Санта-Рат» банкротом? Просто непонятно, зачем тратить деньги на зарплату следователей и терять их драгоценное время, когда можно просто задать «эксперту» юридический вопрос, получить нужный ответ и бегом в суд? Одна беда – УПК не позволяет. Ну и что?
Следствие не утруждает себя выбором методов и приемов. И.о. начальника ГСУ Маркелов недавно дал интервью. И договорился до того, что поставил под сомнение факт, который не дерзнул оспорить никто: получение Минфином денег по сделке с «Содэксимом»...
*****
Дело «Содэксима» в своем роде уникально. Потому что нельзя назвать простой задачу, стоящую перед следствием. Государство присвоило деньги и не хочет их отдавать. И требуется доказать, что их не нужно возвращать. А в решении вопросов государственной важности все средства хороши. Средств, собственно, не так-то много. Самое действенное – взять под стражу. Тут уж у самых стойких отпадают последние сомнения в том, кто прав. Но то, что произошло с Игорем Кругляковым, одним из обвиняемых по делу «Содэксима», уже не поддается описанию.
Дело в том, что Игорь Кругляков смертельно болен. Диагноз: врожденная кардиопатия межжелудочковой перегородки сердца. В 2003-м году установлен кардиостимулятор-дефибрилятор. Из справки начальника медчасти СИЗО № 2 ФСИН Г.О. Летошко от 14 января 2008 года: «При первичном врачебном осмотре 11.12.2007 г. предъявил жалобы на периодическую сердечную аритмию... После осмотра был выставлен диагноз: состояние после имплантации кардиостимулятора-дефибрилятора на основании врожденной гипертрофической кардиомиопатии межжелудочковой перегородки сердца… Высокий риск внезапной смерти.
Во время судебного заседания 12.12.2007 г. ... у Круглякова возник приступ сердцебиения, и была вызвана кардиологическая бригада интенсивной терапии...
...Известно, что вживление кардиостимулятора-дефибрилятора ему проведено 22.09.2003 г. По информации специалистов, срок эксплуатации кардиостимулятора в среднем равен 4 годам. Для уточнения возможной продолжительности работы кардиостимулятора-дефибрилятора у Круглякова И.В. необходимо проведение его программного обеспечения, которое проводится только в специализированных клиниках.
...Усматривается, что в настоящее время заканчивается уровень запаса питания кардиостимулятора-дефибрилятора и подследственному срочно требуется проведение его замены. Указанная замена кардиовертера может быть проведена только в двух медицинских центрах Москвы...
В настоящее время с учетом вышеизложенных особенностей решение о возможности содержания Круглякова в СИЗО может быть определено только после экспертного заключения специалистов».
Как вы поняли, у Круглякова практически вышел из строя кардиостимулятор – прибор, который задает ритм сердцу и в случае внезапной остановки заводит его. И во время суда приезжала к нему не одна бригада, а целых три. Первым двум суд не поверил, а третья была с Лубянки – ей не поверить просто не могли. Да, при смерти. Но под стражей все равно оставили.
До помещения под стражу у Круглякова за 4 года с момента операции был единственный приступ аритмии, угрожающий жизни. А после помещения в СИЗО за пять месяцев таких приступов было пять. Нетрудно подсчитать, что угроза жизни возросла в 48 раз.
Скажите, пожалуйста, кто может вразумительно ответить на вопрос: по какой причине И. Кругляков, жизнь которого висит на волоске, содержится под стражей? Он кого-то убил? Может, он террорист? Серийный маньяк? Сами знаете, если бы он кого-нибудь убил, проблем у него было бы меньше. На свою беду он оказался человеком, имеющим отношение к истории «Содэксима». Кругляков когда-то был акционером «Санта-Рат», но за два года до банкротства он свои акции продал. Кругляков активно занялся другим бизнесом и достиг немалых успехов.
Стоп. Может быть, именно здесь и кроется ответ на главный вопрос? Ведь доказать вину Круглякова в призрачной истории «Содэксима» представляется маловероятным. Но пока он под стражей, у него можно отобрать прибыльный бизнес. Игра стоит свеч!
Сыщики трудились не покладая рук. Ну может, Кругляков хотел сбежать за границу? Может, у него уже был заказан билет на самолет? И вот суду предъявлен рапорт опера ФСБ: Кругляков может скрыться. У него не только билет с открытой датой, у него и самолет свой есть... И жена у него — гражданка Германии, наверняка замок на Рейне имеется.
Увы, ни билета, ни самолета не было. И вообще, чудно: Кругляков что, приобрел билет на собственный самолет? Может, он и в свою квартиру по контрамарке ходил? Следствие не удосужилось заглянуть в его паспорт, а то бы увидело, что прилетел-то он в Россию уже после возбуждения уголовного дела. Хитер. Как есть дон Корлеоне. Разумеется, документов ни на замок, ни на самолет суду не предъявили...
Когда Кругляков начал умирать в камере, стало очевидно, что нужно что-то делать. 9 июня, спустя каких-нибудь полгода после взятия под стражу, Круглякова перевезли в Центр им. Бакулева и сделали операцию по замене кардиостимулятора. Длилась она гораздо дольше положенного: старый кардиостимулятор фактически рассыпался, в области его имплантации обнаружились пролежни и многократное перекручивание электродов.
Сейчас Игорь Кругляков находится в Бакулевском центре. В палате круглосуточно дежурят три «товарища». В любую секунду его жизнь может прерваться.
*****
Но если возникнет революционная необходимость, днем или ночью, в сознании или без, Кругляков будет переведен в СИЗО. Судя по всему, никакие медицинские документы в Следственном комитете силы не имеют. Хотя его удержание под стражей — это преступление. Ведь в силу ст. 9 УПК РФ в ходе уголовного судопроизводства запрещается осуществление действий, создающих опасность для жизни и здоровья человека. А статья 10 УПК гласит, что лицо, в отношении которого в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу, должно содержаться в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровья. Следователь должен руководить расследованием — распоряжаться человеческой жизнью он не вправе.
Ну, а если говорить о расследовании — преступление, конечно, было. Деньги-то похищены. Но кто преступник, а кто потерпевший? Не все разделяют точку зрения следствия. Министр финансов А.Л. Кудрин прямо сказал, что оснований для прекращения подготовки по урегулированию долга перед ЗАО «Содэксим» нет.
Произошло следующее. Государство, желая получить старый алжирский долг, предложило отечественным фирмам внести в казну деньги и забрать у должника товар. И ни с того, ни с сего долг этот простило. А про фирмы забыло. И вот когда эти фирмы осмелились предъявить претензии, выяснилось, что государство – коварный партнер. Начав на равных, государство показало, что в споре готово применить силу.
Для чего? Очень просто: чтобы каждому было известно, кто первый среди равных. «Содэксимов»-то еще много.
Пора, наконец, признать: все возникшие разногласия носят исключительно гражданско-правовой характер. И решаться должны соответственно – в Арбитражном суде. А применение уголовной дубинки, заключение под стражу смертельно больного человека и пытка неоказанием медицинской помощи свидетельствуют лишь об отсутствии у государства правовой позиции.
Когда не можешь доказать, остается одно — ударить. Лучше всего из-за угла. И желательно — прямо в сердце.
Замена кардиостимулятора, по существу, мало что изменила в состоянии Круглякова, смертельная опасность остается. Как следует из заключения врачей НЦ ССХ им. А.Н. Бакулева, риск наступления внезапной аритмической смерти напрямую зависит от стресс-факторов, самый мощный из которых — содержание под стражей, что напрямую угрожает жизни И.В. Круглякова.
Судебно-следственная система как может поддерживает родное государство. Три раза следствие обращалось в Басманный суд для продления срока содержания Круглякова под стражей. И повторяло одни и те же голословные доводы: может скрыться, повлиять на свидетелей, продолжить преступную деятельность. Краткость, известно, сестра таланта. Суд, разумеется, следствию верил.
Впопыхах судьи забыли, что продление срока возможно лишь при условии предоставления новых доказательств этой необходимости. На это неоднократно указывал Европейский суд, решения которого обязательны для всех.
Господи, помилуй, да где ж их взять-то, новые доказательства? Кругляков еле дышит, не помер бы невзначай, потом хлопот не оберешься. Но что такое эти мелкие хлопоты по сравнению с делом государственной важности. И главное: какая экономия бюджету! А то, что под видом сражения за бюджетные деньги произошел банальный рейдерский захват бизнеса, уже неважно.
Вот почему, наверное, и нужна жизнь Игоря Владимировича Круглякова...
