Мертвый бесправен. Он лежит в могиле, молчит, никому не откажет. Любой, кто захочет, может встать над могилой, произнести речь. Особенно привлекательны могилы героев. Как-то так получается, что безмолвно лежащий становится союзником говорящего — подкрепляет его слова своей судьбой.
В субботу на митинге памяти Анны Политковской (убита 7 октября 2006-го) Гарри Каспаров кричал:
“Через полтора месяца будет два года с того черного дня, когда ее убили! Мы до сих пор не знаем, кто ее убил! А почему не знаем?! Потому что власть, которая гордится своей силой, всезнанием, мощными силовыми структурами, имитирует расследование!!!”
Радиостанция “Свобода” повторяла эти слова в каждом выпуске новостей — каждые полчаса. И трудно было понять, что же мешает согласиться. Ведь все правильно: власть, безусловно, виновата.
В письме президенту об этом убийстве (“МК” 9.10.06) под заголовком “Мокрая политика” я писал:
“Политковская вела себя так, что скорее всего какая-то часть вашей вертикали (кавказская? питерская?) оказалась вынуждена убить ее.
Подъезд, пистолет — это планировали; это не аффект, а напротив, четкая спокойная работа. И значит, это ваша… если не вина, то ответственность. Ее заказали властные, а они все — ваши; чужие здесь давно не ходят.
Это политическое мокрое дело. Значит, такая у нас в России политика, что проблемы решаются стрельбой в подъезде”.
Мешал согласиться с Каспаровым не смысл его слов, а именно крик. Он кричал о непойманных убийцах, как о чем-то невероятном; хотелось спросить его: “Гарри, не хотите ли съездить в США, крикнуть в Вашингтоне, что их гадские власти, гордящиеся своими ЦРУ и ФБР, уже 45 лет не хотят поймать убийц президента Кеннеди?”
Каждый человек бесценен (мы все это где-то читали), но если речь о политике, то придется признать, что политический и исторический вес президента Кеннеди больше, чем вес журналиста. А народу Америки (и всему миру) предъявили какого-то придурка-одиночку, потом пристрелили его (в прямом эфире!) — и концы в воду.
Когда власть убирает своих врагов, наивно ждать, что она сама себя поймает, сама на себя наденет наручники.
Через неделю, 9 сентября, будет 18 лет, как убили (топором по голове) священника Александра Меня — духовного отца тысяч обращенных. Власть обещала найти убийц. В “Огоньке” тогда я писал: “Кто ищет? Не тот ли, кто спрятал?” Потом народу предъявили придурка-алкаша, потом его отпустили за невиновностью… Не помню ни одного митинга оппозиции по этому поводу.
У нашей редакции есть собственный горький опыт. 17 октября 1994 был убит Дмитрий Холодов.
Никто не найден, народу предъявили убийц-десантников, потом суд признал их невинными, их отпустили, а никого другого даже не ищут. Да и зачем?
Холодова убила власть (кусок ее военной вертикали), но мы за 14 лет ни разу не видели Каспарова на могиле Холодова, не было там и митингов оппозиции. Нынешним властям ведь не поставишь в вину убийство 1994 года.
Мы, конечно, понимаем, что оппозицию не интересуют мертвые люди, ей нужен лишь повод для выступления.
Ничего не поделаешь, так уж устроен политический мир; но все равно тяжело на душе.
Лучше бы, конечно, смолчать, потому что любого критика лидеры оппозиции немедленно называют наемником Кремля (так советская власть любого критика называла наемником ЦРУ). Но дело в том, что многим, очень многим людям равно не нравятся и нынешние, и бывшие, и претендующие.
