Квартирный вопрос
Телевидение изображает реальность, диктует правила поведения, модель жизни. Оно буквально лепит нас, а мы, зомбированные биороботы, и рады. На днях по всем новостным программам прошел сюжет о том, как Владимир Владимирович, встречаясь с разными персонажами, твердо и уверенно молвит: “Мы просто обязаны к 2010 году обеспечить отдельными квартирами всех ветеранов войны”. Раз уж это было показано по всем каналам, надо понимать, что властные пиарщики тешили себя тем, что делают благое для страны дело. Они уже видят картинку, как благодарный народ с криками “Браво!” аплодирует нашему Всему. Не понимают, бедные, что на поверку выходит не гордость России, а ее позор. К 2010 году самому молодому ветерану Великой Отечественной должно быть хорошо за 80. Учитывая, что мужчина у нас в среднем умирает в 59, кто получит квартиру? Не с Путина все это началось: жильем для героев занималось у нас множество царей — от Иосифа Виссарионовича до Бориса Николаевича. А толку?! Наверняка рядовые вояки вермахта, кричавшие “За родину, за Гитлера!”, у себя в Дойчланде все поголовно имеют приличные дома. Наши толмачи, вкладывая в уста премьеру весь этот абсурд, совершенно неадекватны реальности. Но, так как они ее формируют по ящику, им кажется, что поймали бога за бороду. Ну а зритель-народ проглотит всю их стряпню за милую душу. И попросит добавки.
Точка-тире
На ТВ отдает не только мертвечиной и виртуалкой. Есть еще живые программы, не все вымерли. Одна из них — “Что? Где? Когда?”. Владимир Яковлевич Ворошилов задумывал ее как живой театр, где событие формируется на наших глазах, здесь и сейчас. Когда в 2002-м маэстро не стало, думали, что “ЧКГ” должно уйти вместе с ним. Но все же решили продолжить. Теперь передачу ведет приемный сын Ворошилова Борис Крюк. И делает это достойно. В финале осенней серии произошла драма в прямом эфире, о которой папа программы всегда и мечтал. Там было всё: и бесшабашная уверенность игроков в победе, и правильные, спасительные ответы, которые большинство шестерки игнорировало, не замечало. Но главное случилось при розыгрыше последнего очка на счете 5:5. Вопрос из стихотворения Эльдара Рязанова: “Какой знак препинания символизирует жизнь?” Долго думали знатоки, брали дополнительную минуту, в итоге решили, что это запятая. Оказалось, тире — полоска между датой рождения и смерти. Это было поражение. Вдруг капитан команды сказал: “Мы хотим матч-реванш”. Такое право у игроков есть, но раньше никто им не пользовался. И, получая переигровку, эта шестерка перекрывала долгожданную возможность выступить другим. Казалось: “Ну вот сейчас они одумаются, откажутся, уступят”. Но нет, азарт, жажда игры, победы взяли верх. А через других просто перешагнули. После никто из знатоков к команде так и не подошел. Все понимали эту неловкость, граничащую с предательством. Игра как жизнь. Театр живых актеров. Здесь и сейчас. И телевидение, пробивающее экран, побеждающее неодушевленный ящик. А по поводу игроков… Как там у Горина и того же Рязанова в фильме “О бедном гусаре замолвите слово”? Помните? “После этого случая из моей фамилии выпала буква “л”. Теперь меня называют Мерзя… Мерзя… Мерзяев”.
Советы антисоветчику
Чтобы полноценно смотреть Лигу чемпионов по футболу, поставил себе кабельное ТВ. Футбол, конечно, здорово, но подсел я на “Ностальгию”. На этом канале показывают старые добрые советские передачи, старую добрую программу “Время”. Ну а что сейчас за Медведевым с Путиным наблюдать — у них-то все о’кей. А вот включишь телик — а там Леонид Ильич, Михал Сергеич… Ностальгия! Так что теперь по вечерам я прощаюсь с родными и близкими и на машине времени отбываю в Советский Союз. Там знатокам еще дарят книжки, молоденький Юрий Николаев получает “Утреннюю почту”, а первому космонавту-женщине Валентине Терешковой на “Голубом огоньке” дарят передник, а не блендер с миксером, и она счастлива. Я смотрю “Время” 80-х, как триллер “Назад в будущее”. “Рабочие ГДР собираются достойно встретить 40-ю годовщину своей республики”. “Вы что, ребята, ничего не знаете?! — кричу я. — Через год рухнет ваша Берлинская стена. Никакой ГДР не будет вообще!” Я начинаю разговаривать с телевизором, как Светлаков в “Нашей Раше”. Правда, потом где-нибудь на “Культуре” посмотрю, как власть по всему периметру гнобила и унижала, например, писателя Зощенко, и хочется бежать прочь из этого совка опять в сегодняшнюю нашу Рашу.
Программа “ДОстояние РЕспублики” на Первом — именно об этом. Она пытается примирить, сшить прошлое и настоящее. Там поют популярные советские песни, молодые и пожилые медиалица их обсуждают, пытаясь доказать, что мы одна страна и связь времен не нарушена. В 90-х такая фишка считалась опасной. Леонида Парфенова, автора идеи “Старых песен о главном”, обвинили в том, что на этих песенках Зюганов в 96-м чуть не пришел к власти. Теперь ностальгировать можно, коммунисты прикормлены, народ и партия (правда, уже другая) едины. Может, это правильно? Всё, что было и будет, все подвиги и ужасы, хмурое застойное болото и мимолетно повторяющаяся оттепель — это родина. “…Пусть кричат “уродина”, а она нам нравится, хоть и не красавица. К сволочи доверчива, ну а к нам — тру-ля-ля… Эй, начальник!” (Из классики.) А начальник едет на свою очень ответственную работу по двойной сплошной с мигалкой, верный огороженный народ счастливо пару часов пережидает сей священный момент в отстойнике и благодарно поминает своего лидера незлым тихим словом. Но не слышит лидер этих восклицаний. Он мчится в своем любимом авто с бронированными стеклами и смотрит по специальному цифровому телевизору любимую программу “Серебряный шар”. И всем становится хорошо.
