Аннета Абрамовна была звукооператором на радио и выполняла правительственные спецзадания. И одними из самых ответственных из них были как раз новогодние выступления первых лиц.
— За все время своей работы я ни разу не встречала праздник с семьей, — вздыхает Генкина. — Мои родные к этому привыкли и воспринимали как данность. Потому никаких упреков от них я не слышала. Спасибо им за это! Самой мне, конечно, всегда хотелось встретить праздник за столом с шампанским и оливье в кругу близких. Но ничего не поделаешь.
Зато Генкину вместе с другими редакторами каждый год 31 декабря (примерно за час до начала праздника) приглашал к себе в кабинет председатель Радиокомитета Дмитрий Поликарпов. Его секретарь каждого лично обзванивала. “Апартаменты” Поликарпова располагались в том же здании на улице Качалова, что и Государственный дом звукозаписи, где работала Аннета Абрамовна. Он всегда умел находить нужные слова, которые так поддерживали ее в нелегкой работе. И всегда всех угощал шампанским. Однако больше бокала Генкина не пила — как же можно, если впереди ждет такая ответственная работа!
Аннета Абрамовна записывала поздравления, адресованные советским гражданам председателем Президиума Верховного Совета СССР, “всесоюзным старостой” Михаилом Калининым. Готовилась к этому ответственному поручению заранее. А саму запись делала не 31 декабря, а двумя-тремя днями раньше. Генкина сама приезжала в Кремль с аппаратурой и помощником. В специальную комнату-студию заходил Калинин, перед ним ставили микрофон, и…
— У него всегда был готовый текст его речи, — говорит Генкина. — Я не знаю, то ли он сам сочинял, то ли кто-то делал это за него. Как бы там ни было, записывали мы обычно один раз, то есть сразу на чистовую, без проб. Говорил он уверенно, без ошибок. Никогда не сбивался. Потому работать с ним было легко. Вплотную приблизиться к нему и другим высокопоставленным персонам (а мне приходилось записывать Сталина, Жукова, Буденного) я не могла. Я всегда держалась на неком расстоянии — так полагалось. Да и по роду своей работы я близко не приближалась — они в студии были, а я за стенкой. Ну разве что когда мы потом вместе прослушивали запись в зале.
Когда запись была готова, Генкина пускала ее в эфир перед самым боем кремлевских курантов. Для этого рассчитывала длительность выступления Калинина (каждый раз оно было разным), чтобы аккурат, когда он заканчивал свое поздравление, стрелки вплотную приблизились к 24.00.
— Никаких ошибок и накладок здесь быть не должно. Ну а как только бой курантов заканчивался, я была свободна.
Генкина вспоминает, как возвращалась в новогоднюю ночь домой. Машина с персональным водителем ей, увы, не полагалась. Потому шла пешком. Смотрела, как отражаются огни в Москве-реке, наслаждалась видом сверкающего Кремля. Ходить одна по Москве в такую ночь не боялась. У нее ведь был специальный пропуск от самого коменданта Белокаменной. Аннета Абрамовна показывает мне документ, которому уже больше полусотни лет. На нем так и написано: “Разрешение на право беспрепятственного движения по всей Москве после 24 часов”. Хранит она его бережно среди прочих кремлевских пропусков. Всего таких документов у нее больше десятка.
— Вот, смотрите, какой у меня еще пропуск сохранится, — достает Генкина маленькую бумажку. — Читайте: “Для входа на Красную площадь в день парада войск Красной Армии 24 июня 1945 года”. Я весь этот легендарный парад записывала. В том числе выступление Жукова. Помню этот день так, будто это вчера было.
Особенно большое впечатление на меня произвело, как знамена складывали к Мавзолею. Это было потрясающее зрелище — забыть его невозможно. Шествие сопровождалось музыкальным оформлением. Многие зрители не могли сдержать чувств и плакали. Из тех, кто там был на трибунах или вообще присутствовал, сегодня в живых остались единицы…
СПРАВКА "МК"
Аннета Генкина сдавала кровь ежемесячно на протяжении всей войны.
СПРАВКА "МК"
Аннета Генкина сдавала кровь ежемесячно на протяжении всей войны.
