Милицейская “Дурь”

19-летняя москвичка Аня Белякова, мамина дочка, домашняя, благополучная, болезненная — у нее эпилепсия и группа инвалидности — и представить себе не могла, что однажды ей скажут: “Или сядешь в тюрьму, или станешь осведомителем, “милицейским подарком”.

Аня жмется к матери, словно ищет у той защиты, и с трудом подбирает слова. “На допросе мне поставили условие: если я хочу выйти на свободу, я должна стать стукачкой. Я отказалась от такого предложения, тогда начальник добавил: “Чужая жизнь волнует? Спасай прежде свою”.  

Не представляю ее себе в камере. На вид типичное тепличное растение. Для такой нужно солнце и климат в виде безграничной любви близких… Ну а в нашем “лесу”, где человек человеку волк, такие не выживают.  

— Как получилось, что ты попала в поле зрения правоохранительных органов? — спрашиваю вслух, про себя не фильтруя базар. — Как же ты вляпалась в такое дерьмо, Анечка?  

— Я дружила с ребятами по Интернету. Я им верила. А они меня использовали. Они знали, что я неизлечимо больна.


Вторая беременность у матери. Обвитие пуповиной, тройное, почти смертельное.  

— С дочерью вас, мамаша, — напряженно сказала акушерка и плюхнула теплый комок на живот.  

— Но почему у моей девочки синева с оранжевым возле глаз? — переспросила Елена Павловна.  

“О том, что у Анечки родовая асфиксия, нам долго не говорили, ее упорно откачивали. Из того роддомовского времени я помню только ухо дочки, свернутое почему-то в трубочку”. Синюшный младенец то выгибался, задыхаясь, то вдруг, измученный, затихал и становился белым как смерть. Долго ходила на цыпочках. Не слушались пальцы рук. Упала в три года без сознания. Бегали по колдунам, снимали порчу. Cделали энцефалограмму — и все стало на свои места, типичная картина эпилепсии, классическая даже. В школе плохо усваивала материал, скованна, крайне тревожна. Частые припадки. Поддерживающая терапия. Учительница устроила матери скандал: больному ребенку нечего делать в здоровом детском коллективе.  

Господи, куда деться-то…  

А за окном — Петропавловская крепость, Невский проспект, сумрачный град.  

“В 2000 году умерла тетушка и оставила нам квартиру в Москве. Переехали туда с Аней и старшей дочкой. Прописку оставили питерскую”, — Елена Павловна Белякова рассказывает мне это — их питерское прошлое, московское настоящее — для того чтобы я могла понять: почему с домашней Аней получилось то, что получилось.
Школьные обиды и первые разочарования, опыт дружбы и предательства — все заслонила болезнь. Подчас и у здоровых детей настоящих друзей не бывает — так, вместе потусить. Аня же и вовсе сидела дома, “зависала” в молодежных чатах.  

В чатах она была не самой собой — тихой и милой больной девочкой, — но смелой, раскованной тинейджеркой. Вся из себя в образе. Имя Ксения-Анна. Ник — keidy. Фамилия — Superstar.


— Некоторое время назад я познакомилась через Интернет с парнем, который всем представлялся как Князь Дмитрий. Мы с ним переписывались по аське и с еще одной девочкой — Барановой Катей. В ноябре 2008 года Дима написал, что со мной хочет подружиться классный парень Тимур, что он на меня запал. У него 22 ноября будет день рождения в ночном клубе, и он меня зовет. Я не хотела идти, потому что громкая музыка может спровоцировать припадок. Но я об этом Князю не сообщила — просто ответила, что не знаю. Катя Баранова тоже собиралась в этот клуб, когда я ей рассказала о предложении Князя, она загорелась и начала меня уговаривать”. Князь спросил у Ани не может ли она принести в клуб “гаш”, гашиш, чтобы веселее было справлять именины. “Главное, чтобы было что-нить… а то мне за руль… на отходах… до речного вокзала”.  

“Ты бесишь уже”, — категорично отказала девочка. У нее отродясь не было таких знакомых, у которых можно было бы достать наркотики. Аня попросила у мамы три тысячи рублей на подарок — не хотелось ударить перед новыми друзьями в грязь лицом.  

— Они ее своими звонками достали — что Дима, что Катя, что Тимур, — вздыхает Елена Павловна. — Аня мне говорит: “Мне плохо. Я не хочу к ним. Я хочу спать”. Но ведь она пообещала. “Ты не можешь подвести друзей”. У меня на сердце отчего-то стало тревожно, я списывала на то, что просто боюсь отпустить ее от себя.  

Дочь в последний раз оглянулась с порога… Через несколько часов Елена Павловна набрала ее мобильный номер. “Абонент находится вне зоны досягаемости”. Час, другой, третий, ночью, утром… “Абонент недоступен”.


Одиннадцать бесконечных часов Елена Павловна Белякова металась, не зная, что с дочерью и где она. Морги, больницы…

 
Набрала той самой Кате Барановой, с которой якобы ушла Аня — та ответила что-то невразумительное.  

— Это был кошмар. Дочь пропала, а люди, с которыми она общалась, делают вид, что чуть ли не в первый раз про Аню слышат… Я побежала к соседу, который работает в правоохранительных органах. Тут раздается странный звонок: “Я — адвокат вашей дочери. Захватите все деньги, которые есть в доме, и подъезжайте на “Октябрьскую”.  

Сосед просек: “Похоже на похищение. Сейчас организуем вам, Елена Павловна, группу захвата”. Прибыли люди в масках, ее саму обвесили датчиками, пометили купюры, просили не волноваться.  

В голове одна мысль: “Слава богу, все-таки Анька жива”.  

…Адвокат оказался с ксивой, которую он по первому требованию предъявил группе захвата: “Все в порядке. Анна Ивановна Белякова задержана 3-м отделом УФСКН Москвы за сбыт наркотиков, 0,9 грамма гашиша, доза сверхмалая, но уголовное дело уже возбуждено”.  

Дочь встретила ее в камере предварительного заключения. Взгляд мутный, ноги-руки дрожат, по телу синяки, вся мокрая. Обмочилась под себя. “Она просила дать ей лекарства, но ей не поверили, говорили, что она под кайфом”, — объясняет мать.  

— Знаете, 22 ноября была контрольная закупка в этом клубе — широко освещавшаяся, кстати, в прессе и на ТВ, — пояснил защитник. — Ваша Аня была арестована с поличным”.  

Князь Дмитрий) (22:28:45 26/11/2008)  

Ты звезда прям тепер… Пфпфпфф :)

Центральные новости. 24 ноября, 15.22

Сотрудники наркоконтроля провели рейд по ночным клубам Москвы. Поймать наркоторговца, признают оперативники, задача непростая. Он редко теряет бдительность и при первой же опасности избавляется от товара. Сколько бы ни отдал за наркотик, знает — свобода дороже.  

“Нами была получена информация о готовящихся преступлениях, — рассказал заместитель начальника 3-го отдела УФСКН России по ЦАО Москвы Игорь Зуихин. — Мы провели оперативно-разыскное мероприятие — проверочную закупку”. “Меня обвиняют в том, чего не было”, — заявила задержанная Анна Белякова. Анна не знала, что ребята, которые полчаса назад купили у нее гашиш, были не обычными посетителями клуба, а оперативными работниками, подготовившимися к этой операции.

— Слушай, я Тимуру подарок приготовила — но стесняюсь передать, можно через тебя? — в клубе Катя протянула Ане маленький пакетик, который на ощупь был похож на пачку сигарет.  

— Давай, — Аня взяла пакет и положила его в карман кофты. Ничего странного в просьбе подруги, если честно, она не нашла.  

— Пришел Тимур, Катя шепнула мне: “Отдай, что я просила”. Тимур всучил мне в обратную деньги. “А это Кате”. Я протянула купюры подруге, но та сказала, что у нее заняты руки. Не могла же я бросить деньги на пол… В этот момент к нам подошли люди и сказали, что они снимают кино о профилактике наркомании, а у меня хотят взять интервью. Я сказала: “Как здорово!” Мы прошли в комнату, там было произведено задержание… В пакетике оказался гашиш.  

Посмотрев Анин паспорт с питерской пропиской, оперативники потерли руки. “Они сказали, что, наверное, я — питерский барыга. Так это и прошло по СМИ. Хотя я в Питере не была много лет”.  

Согласно показаниям Тимура, который на самом деле был вовсе не Тимур, а Левон Зурабович Лемонджава, в 3-й отдел УФСКН поступила информация от неких агентов о том, что есть девица из Питера по кличке Ксения-Анна. Надо совершить у нее контрольную закупку гашиша помеченными купюрами. Левон-Тимур разыграл операцию как по нотам.  Самое удивительное, что никаких следов Димы и Кати Барановой в деле не обнаружилось. Эти ребята, “добровольные помощники УФСКН”, существовали только в Интернете.


Обычно в сказках про маленьких девочек эти самые девочки совершают какие-то маленькие глупости и, как следствие этого, попадают в крупные неприятности. Например, заговаривают в лесу с серыми волками, хотя мамы тысячу раз не велели этого делать.  

Или передают пакет от подруги, лишь потом осознавая, что за “подарки” в пакетике могут таиться…  

—  У меня отобрали документы, вещи, стерли все номера и эсэмэски. Я сидела в наручниках, и мне было дурно, я теряла сознание. Меня заставляли подписывать какие-то бумаги... Что я питерская барыга, которая продает гашиш. Я отказывалась. Потому что это была неправда.  

— Пакет с наркотиком мне передала Катя Баранова, — повторила Аня следователю.  

— Никакой Кати в природе не существует, — ласково парировал тот.  

— В 3-м отделе УФСКН сказали, что доза, с которой меня поймали, — сверхмалая. И возможно сделать так, что меня не посадят, — тихо произносит Аня. — Мне предложили дать телефоны моих друзей, любые телефоны из книжечки, мол, эти люди тоже торгуют наркотиками. Так я поступлю на агентурную работу — как Катя и Князь Дима. Это называется стать “милицейским подарком”. Мне сказали, что знают, что я ни при чем, просто у них самих такая работа и нужна раскрываемость. Со мной же такое сделали, теперь я имею право так же поступить с другими. А я сказала, что это подло.  

Была бы битая жизнью, поняла бы — “милицейским подарком”, а выкрутись. А эта решила поиграть в героизм. Ну и получила. “Они ответили, что я тупая — в такой ситуации нужно думать только о себе. И я загремлю по полной”.  

“С профессиональной точки зрения “операция”, наверное, была проведена безукоризненно, — качает головой мама. — Но то, что дочка оказалась “твердым орешком”, взбесило этих мужиков. Все было на мази, а тут… У наркополицейских, и это открытые сведения, очень большая текучка кадров, — продолжает Елена Белякова. — Многие из тех, кто был замешан в ситуации, уже даже и не работают на этом месте — до того ли людям, чтобы ловить настоящую наркомафию  — а может, им проще штамповать “милицейские подарки”?” Через день Аню Белякову все-таки выпустили на свободу. До суда. Вдобавок ко всему, это зафиксировали справки, у девушки были синяки на бедрах и на спине.  

“Весь 2009 год год ушел на то, чтобы хоть немного поправить Анино самочувствие, — рассказывает мама. — У нее началось сильнейшее нервное и психическое истощение, приступы, на лекарствах… Мы объясняли, что она очень больна. А нам: “Ну вот, значит, наркотические препараты принимает!” Еще до суда разослали по месту работы, проживания и учебы Ани представления о том, что она торгует, хранит и употребляет наркотики, — после этого ее с работы уволили, из университета просили забрать документы, участковый поставил на учет как наркоманку. Все, что мы просили — Генпрокуратуру, прокуратуру ЦАО, — провести тщательное расследование данной ситуации, найти Катю, Диму, взять переговоры между ними из телефонной компании, распечатки. Ответ один: “Все и так ясно”. Полный отказ ходатайств. Была попытка Следственного комитета по Москве разобраться, но пока она ничем не закончилась…” В середине января состоится процесс в Басманном суде. Ане грозит до семи лет. Такие дела, как рассказывают знатоки, “щелкают” в судах как орехи, под копирку. Все же и так ясно.  

Ксения-Анна 23:19:25 (24/11/2008)    

“Зачем ты меня так подставил? Что я тебе сделала, что ты на такое меня подписал???”  

Князь Дмитрий  23:24::29 (24/11/2008)  

“Работа, Ань, такая… умнее будешь. Все вопросы к яндексу… А на твоем месте я бы уже начал сдавать народ вовсю”.