Английский паб — это традиция. «Возраст» некоторых пабов – несколько веков. В Стратфорде, например, есть паб, в который хаживал Шекспир. Паб-клуб для простого англичанина, место встреч соседей по кварталу. Здесь собирают деньги на нужды района, на местный футбольный клуб, на танцклассы. Для мужчин паб — пивная, для женщин — кофейня. «Паб у нас уникален. Он традиция», — говорит Брэндон Льюис, консервативный член парламента и министр по делам пабов. Да-да, министр. Такого министра нет ни в одном правительстве мира. Только в Англии.
Когда в 1964 году я поехал собкором «Известий» в Лондон, я захватил с собой библиотечный экземпляр путеводителя по лондонским барам, изданный еще в 1926 году на русском языке. Все эти бары оказались на месте. Но вот, когда недавно я посетил английскую столицу, то многих баров не досчитался. Не только «проходных», но и знаменитых.
Друзья мои, в основном, обитают в Хэмпстеде. Это как Гринч-Виллидж в Нью-Йорке с той только разницей, что Гринч является виллиджем — деревней лишь по названию, а Хэмпстед с его домами георгианского стиля утопает в зелени. В последние годы Хэмпстед стал модным пригородом Лондона и это дорого обошлось его пабам. Некоторых я не досчитался, например, «Головы клячи». Вместо него там риэлтерский офис. Исчез паб «Король Богемии». Сейчас в нем магазин одежды. Нет и паба ««Заяц и собаки». Его превратили в жилой дом.
Кто ударил по пабам и почему? Пабы стали жертвой меняющейся экономики Англии, включая резкое повышение цен на недвижимость. Мои зрительные наблюдения подтверждает статистика. За последние два десятилетия в Англии исчезает один паб из пяти. И эта тенденция угрожающе нарастает. После финансового кризиса 2008 года закрылись боле 7000 пабов! Общины людей-соседей, особенно маленькие, лишаются своих «локалей», как они называют пабы. Прямо по Шекспиру рвется связь времен и человеческого общения.
Под давлением общественности правительство, наконец, зашевелилось. Принят новый закон, по которому жители того или иного района получили право обращаться к властям с петицией объявить их паб «имеющим общественную ценность». При получении такого статуса легче отбиться от хищников-девелоперов. Но и это не всегда спасает пабы от разрушения. Поэтому некоторые общины выкупают пабы. Первым таким пабом стал «Дом плюща» в южном Лондоне. За ним последовали еще триста пабов.
Но грозовые тучи над английскими пабами не рассеиваются. Не помогло даже принятое канцлером казначейства Джорджем Осборном решение о снижении налогов на каждую пинту пива. Правда, всего на одно пенни. (С паршивой овцы хоть шерсти клок.) Пиво, продающееся в супермаркетах по дешевке, подкашивает бизнес пабов. «Они перерезают нам глотку», — жаловался мне владелец одного паба в Хэмпстеде. Чем выше цена на недвижимость, тем алчнее становятся девелоперы. Меняется и «культурный профиль» англичан. Они все меньше пьют пиво. На 23 процента меньше, чем десять лет назад. (Данные Ассоциации британских пива и баров.) Поэтому барам приходится торговать иными спиртными напитками и «усложнять» свое меню.
Владельцы пабов недобрым словом поминают «железную леди» Маргарет Тэтчер. В 1980 годах она, в порыве дерегуляции, раздробила монополию производителей пива на пабы. Пивные монополии заменили большие независимые компании, захватившие более половины английских пабов и землю, на которой они стоят. Они устанавливают высокую арендную плату и тем самым выдавливают владельцев пабов из бизнеса. Затем недвижимость продается по аукционному принципу. Большие компании охвачены искушением продавать пабы, чтобы быстро сорвать большой куш», — говорит Нил Уокер, представитель группы защиты пабов — «Кампании в защиту настоящего эля».
Когда я навестил своих хэмпстедских друзей, они, как и многие другие обитатели этого райского уголка, вели битву в защиту знаменитого местного паба «Старый белый медведь». Этот паб вот уже три столетия стоит на улице Велл-роуд. Выложенный из красного кирпича, с двумя трубами на крыше, «Старый белый медведь» был особенно дорог мне. В этом пабе я встречался со многими видными деятелями английской культуры, например с актером Питером О’Тулом, которого нередко приходилось выносить из паба на руках. Здесь Ричард Бартон, отвечая на мое гостеприимство в московском «Арагви», дал ужин в мою честь. (Элизабет Тейлор родилась в Хэмпстеде, а у Бартона там был свой дом, частыми гостями этого паба были и знаменитые рок-музыканты.)
И вот «Старого белого медведя» купила группа девелоперов. Жители Хэмпстеда собрали около трех тысяч подписей с требованием спасти «старика». На данный момент местный совет запретил новым хозяевам паба переделывать его в роскошный особняк. Но, тем не менее, 2 февраля паб закрыл свои двери. Борьбе девелоперов и жителей Хэмпстеда накаляется.
Гай Вингейт завсегдатай паба, говорит: «Старый белый медведь» был центром нашей округи. С его закрытием у нас словно сердце вырвали. Нам осталось или бродить по улицам как зомби, или сидеть за закрытыми дверями наших домов, не встречаясь друг с другом». Свои ламентации мистер Вингейт изливал в кафе «Руж», где когда-то помещался паб «Птица в руках», ставший журавлем в небе.
В день закрытия «Старого белого медведя» его постоянные посетители, которых именуют «патронами», вынесли хозяина паба на своих плечах. Бармен стал издавать пронзительные звуки, имитирующие сирену скорой помощи». Произносились спичи и тосты. А один из завсегдатаев продекламировал оду, сочиненную им «по случаю». В ней были и такие слова:
«Будем смелыми, будем решительными,
Будем верить в нашего «Белого старого медведя».
Так поднимем же бокалы и скажем:
Сегодня ночью мы закрываемся,
Чтобы открыться на следующий день!
Когда я покидал Хэмпстед из двух труб на крыше паба «Старый белый медведь» дым не шел…
Мэлор СТУРУА, Миннеаполис.
