Наталья Кречетова живет в спальном районе Москвы. Она успешная девушка, мать двоих детей, дом — полная чаша.
Мы сидим в гостиной. Передо мной увесистый фотоальбом. Немного потертая обложка. Внутри — черно-белые снимки не самого лучшего качества.
В этой архивной книге собрано все детство и юность Натальи и Жанны Фриске.
Десятки фотографий. И везде они вместе. На школьном концерте, в спортзале, общая фотография класса — 4-й, 5-й, 6-й, 7-й... Поездка в Одессу, на теплоходе, на шашлыках, в лесу...
Рассматриваем картинки и будто окунаемся в прошлое. Везде — счастливые, беззаботные девчонки. И Жанна на всех снимках улыбается. Так и не нашли фотографию, где бы Фриске была с серьезным лицом.
Наталья незаметно смахивает слезу: «Я бы никогда не могла подумать, что на мою Жанну может обрушиться такая беда... Но я точно знаю, нет таких вещей, с которыми она бы не справилась... Она у меня борец».
«Мальчишки норовили уколоть, обидеть, подшутить над Жанной»
— Наталья, расскажите, как зарождалась ваша дружба с Жанной?
— Жанна пришла к нам в школу во втором классе. Она была крошечной, хрупкой девочкой с огромными глазами и взрослой прической под Мирей Матье. Мне почему-то стало ее жалко, настолько она казалась беззащитной. И я решила опекать новенькую. Взялась защищать ее от мальчишек, которые только и норовили уколоть, обидеть, подшутить над Жанной. Однажды дело чуть до драки не дошло. Так начиналась наша дружба. И уже классе в третьем или четвертом мы с Жанной решили скрепить нашу дружбу кровью — кольнули пальчики иголкой и дотронулись ранками друг друга.
— Так вдвоем и дружили до 10-го класса?
— К 10-му классу наша компания разрослась до четырех девчонок.
— Какой ученицей была Жанна?
— Звезд с неба она не хватала, но училась неплохо. Какие-то предметы давались лучше, какие-то хуже. Тут все зависело от нашего отношения к учителям. Особой симпатией мы прониклись к учителям по литературе и по истории. Пожалуй, эти предметы мы с Жанной и выделяли.
— Какие предметы не давались?
— Можно перефразировать: каким предметам мы не давались. Это физика.
— Срывали уроки физики?
— Физику не срывали, но хулиганили прилично. Однажды из кабинета НВП стащили противогазы, натянули их, бегали по школе и заглядывали в младшие классы, распугивали детей. Как-то мы с Жанной подговорили полкласса и удрали с уроков. Поскольку около дверей всегда стоял дежурный, мы выпрыгивали через окно. Позже осознали всю глупость своего поступка и покаялись перед учителями и родителями. В целом у нас были чудесные учителя, искренне переживавшие за нас. Недавно моя мама рассказала, что наша классная руководительница Римма Ивановна всегда повторяла, что больше других детей она переживает за судьбу Жанны и Наташи и хочет, чтобы жизнь наша сложилась очень хорошо.
— Внешне Фриске достаточно яркая девушка. В школе она тоже выделялась?
— Жанна заметно выделялась на фоне одноклассников. Она всегда была яркой девушкой, причем это касается не только внешних данных. Но при этом она абсолютно никого не раздражала, завистников у нее не было. А все потому, что она могла найти общий язык с любым человеком. По прошествии времени Жанна не растеряла этот свой дар — она до сих пор на одном языке говорит с консьержкой в подъезде, с продавцами магазина и со звездами первой величины. В школе она слыла любимицей и среди одноклассников, их родителей и учителей. Она обладала магическим обаянием, буквально притягивала к себе людей. Это называется харизмой. Меня всегда удивляла ее способность расположить к себе любого человека, и делала она это очень искренне. Жанна вообще очень искренний человек, добрая, мягкая. Я не знаю ни одного человека, кто бы отзывался о ней плохо.
— Жанна понимала, что в школе она — звезда?
— Любая красивая девочка понимает это. Но Жанну осознание этого факта не испортило. Она вообще не придавала этому значения. Да, она с детства ухаживала за собой, следила за модой, но никогда не кичилась этим. Для нее внешние атрибуты не играли никакой роли.
«От папы Фриске нам доставалось по полной программе»
— Наташа, про первую любовь Фриске есть что вспомнить?
— С первой любовью дело обстоит гораздо сложнее. Если честно, я не помню, чтобы Жанне кто-то нравился в школе. При том что в нее были влюблены процентов 70 мальчишек нашего класса. Во всяком случае, все оказывали ей знаки внимания, мечтали с ней дружить. Собственно, она со всеми и дружила, но не более того. Даже после школы не могу вспомнить, чтобы у Жанны вспыхнул яркий роман. А потом мы перестали так плотно общаться, и за перипетиями ее личной жизни я не следила.
— Расскажите про семью Жанны.
— Самая обычная семья, ничем не выделяющаяся. Жили в Перове. Я часто гостила у нее дома, более того, когда наши родители уезжали, они «сдавали» нас друг другу на проживание. И мы с Жанной коротали дни и ночи вдвоем. Мне очень нравилось это время, когда можно было оставаться вместе не только днем, но и ночью, когда тебя не трогают родители, не заставляют рано ложиться спасть. Мы могли часами болтать, мечтать, сплетничать.
— О чем вы мечтали?
— Помню, что Жанна мечтала стать стюардессой.
— Почему не стала?
— Именно потому, почему многие мальчишки Советского Союза не стали космонавтами. Передумала.
— О сцене она думала в то время?
— Когда мы росли, понятия «звезда» еще не существовало. Нет, она совсем не думала ни о чем подобном. Когда она оказалась в составе «Блестящих», я подумала: Жанка вытащила счастливый билет. То, что из нее получилась звезда, — не случайность, скорее, закономерность. С ее упорством по-другому и быть не могло.
— Самодеятельность у вас в школе была?
— Мы не ставили спектакли, но готовили школьные огоньки, капустники: танцевали, пели, ставили сценки.
— Жанна в детстве занималась танцами, гимнастикой — это было серьезно или просто детские увлечения?
— Жанна занималась сначала гимнастикой, потом балетом, у нее очень хорошо получалось. Она серьезно относилась к этим занятиям.
— С родителями у Жанны, судя по всему, были дружеские отношения?
— Сейчас уже их отношения можно назвать больше чем дружескими. Но когда мы были юными, я бы так не сказала. У Жанны было теплое, нормальное общение с отцом и с матерью. Сказать, что они ее как-то жутко наказывали, — такого, конечно, не было. За отметки, во всяком случае, никто Жанку не ругал. Помню, когда мама Жанны забеременела вторым ребенком, все были счастливы. Мы с Жанной ходили к роддому, где лежала ее мама с уже родившейся Наташей, и кричали им в окно с улицы. Когда Наташка была совсем маленькой, то она тянулась за старшей сестрой, ей всегда хотелось находиться рядом с нами, под любым предлогом. У нас же были свои секреты, и мы ее все время выпроваживали из комнаты. Малышка жаловалась папе, и вот тогда нам от отца Жанны доставалось по полной программе.
— Жанну нельзя назвать избалованным ребенком?
— Нет, ее никогда не баловали. Она была такой же девчонкой, как тысячи других. Была очень простая, про таких говорили «своя в доску».
«Я не буду перекраивать свое лицо. Меня все устраивает»
— После школы вы с Жанной общались?
— Поначалу мы общались практически так же часто, как и в школе. Постепенно общение сошло практически на нет. Но мы все равно созванивались, пусть и гораздо реже. У каждого появились свои заботы. Но года четыре назад мы неожиданно столкнулись в самолете. Летели на Мальдивы. Когда мы заметили друг друга, то стали визжать, обниматься, целоваться. Уселись рядом. Три часа проболтали, не могли наговориться. И как будто не было тех лет, которые мы не виделись.
Я еще тогда подумала: надо же, в Москве совсем не хватает времени, чтобы свидеться, а здесь будто специально нам предоставили возможность наговориться. Я хочу сказать, что Жанна всегда была и есть в моей жизни, мы с ней провели огромное количество времени вместе: детство и юность, это останется уже навсегда и никуда не денется. А еще в том самолете было много молодоженов. Все они подходили к Жанне и просили сфотографироваться с ней. Она никому не отказала, казалось, что она делает это с радостью, хотя была ночь и все устали.
— О чем вы говорили тогда?
— Мы говорили о моем ребенке, вспоминали прошлое, болтали обо всем на свете, кроме ее личной жизни. Припомнили момент, как ездили с родителями гулять на Арбат. Нам было лет 8–9. Мы отходили в сторонку от мамы и папы и представляли себя иностранками — начинали кривляться и говорить какую-то тарабарщину. Нам казалось, что на нас все смотрят с открытым ртом. Забавляло нас это занятие. Вспомнили, как не могли оторваться от жареных пирожков с рисом за 15 копеек — это было наше любимое лакомство. Жаль, сейчас таких уже не пекут.
— Сегодня все больше ее знакомых рассказывают какие-то удивительные вещи о том, как Жанна часто помогала совершенно чужим людям. В детстве она тоже была сердобольной?
— Она всегда помогала людям, сочувствовала и сострадала. Не оставалась равнодушной к чужому горю. Помню, в седьмом классе мы с ней организовали отряд тимуровцев — ходили по квартирам, искали одиноких бабушек и дедушек, помогали им, убирали в квартире, бегали за продуктами в магазин, просто беседовали и поддерживали пожилых людей словами. Мы это делали сами, без подсказок взрослых, нам нравилось быть полезными.
Есть еще одна история, которая меня поразила, но потом я про нее забыла и почему-то вспомнила сейчас, в свете последних событий. У Жанны лет в 14–16 появился щенок овчарки, замечательный пес, любимец семьи. Месяцев в пять-шесть он заболел энтеритом. Это страшное заболевание для собак, тем более щенков. Как это часто бывает, к врачам кинулись поздно. Ветеринары развели руками — у щенка нет шансов, и лучше смириться с неизбежным и не мучить пса. Другой бы, может, и послушал врачей, но только не Жанна. Она решила, что сама вылечит его и не бросит. Она стала днем и ночью ухаживать за ним, и она выходила щенка! Меня тогда поразила ее твердость и уверенность в победе. Поэтому сейчас я тоже знаю, она справится со своей болезнью, потому что знает, как это делать.
— Правда, что она никогда не зарабатывала сумасшедших денег и не жила за счет молодых людей? Всего добивалась сама.
— Мы росли в другое время, тогда не было женских журналов и телепередач, не было историй из красивой жизни и поучений на всех углах, как охмурить мужчину. В нас вложили в детстве очень простые понятия: чтобы чего-то достичь, надо учиться, и работать, и зарабатывать, любовь должна приводить к браку и рождению детей, в жизни нужно быть порядочным. У нас не было перед глазами других примеров. Я не помню ни одного случая, чтобы Жанна жила за счет кого-то. Всего, что она получила в жизни, она добилась честным трудом.
— Откуда пошли разговоры, что Жанна уменьшила себе возраст?
— Когда Жанне стукнуло 30 лет, уже тогда ходили разговоры, что ей 40. Она не относилась к этим сплетням серьезно, не расстраивалась, не обижалась и не комментировала. Жанна никогда не скрывала свой возраст. Ей 39 лет. За все это время она не сделала ни одной пластической операции, не убирала даже мелкие морщинки. Сейчас некоторые врачи-онкологи кричат, что причина заболевания Фриске — стволовые клетки. Это глупости. Ни к одной омолаживающей процедуре Жанна не прибегала. Я даже не могу представить, когда бы она успела это сделать. Физически это невозможно.
Когда она забеременела, все морщинки были у нее на месте. Они никуда не делись. Рак у нее обнаружили через 2 месяца после родов. Найдите мне хотя бы одну маму, которая бы сразу после родов кинулась омолаживаться. Жанне было не до этого. И потом, я отлично знаю, что Жанна всегда отрицательно относилась к искусственному омолаживанию. Помню, когда мы с ней года 4 назад разговаривали на эту тему и я спросила ее, не хочешь ли что-то делать с лицом, она улыбнулась: «Не хочу. Пусть я такая. Кому не нравлюсь, это их проблемы. Но это мое. Я расту, я взрослею». Она философски относилась к взрослению, к возрасту. Живет по принципу «мои года, мое богатство».
— Она изменилась после школы?
— Нет. Она повзрослела, но слава никак не повлияла на ее характер, в ней нет пафоса, она такая же девчонка из соседнего двора.
— У вас до сих пор есть ее телефон? Вы ей звоните?
— Сейчас тот номер телефона, который у меня был, не отвечает. Последний раз общались еще до рождения Платона.
— Жанна когда-нибудь жаловалась вам на жизнь?
— Никогда не жаловалась, не плакалась в жилетку — это не в ее характере. Она любит жизнь. Хотя Жанна сентиментальный человек. Могла проронить слезу над фильмом или от какой-то трогательной истории.
— Вы обсуждали с ней тему семьи, детей?
— Сколько я себя помню, семейные ценности в ней очень сильны. Даже в юности она всегда повторяла: «У меня будет счастливый брак и куча детей — это то, о чем я мечтаю». Несколько лет назад я задала ей вопрос: «Жанна, ты хочешь детей? Переживаешь, что у всех знакомых уже есть семья, а у тебя нет?» Она улыбнулась: «Нет, я не переживаю. Меня все устраивает. Все, что происходит в моей жизни, меня вполне устраивает, радует, мне все нравится, у меня все хорошо». Но я знаю этого человека с детства, я ее чувствую и уверена: Жанна с годами не изменилась. Конечно, она хотела и детей, и любви. Просто не терпела, когда ей сочувствуют. И она все это обрела.
— Поздравили ее с рождением Платона?
— Я поздравила ее через дедушку — папу Жанны, он мне и сообщил об этом счастливом событии.
— Встречи одноклассников после окончания школы были?
— Нет, ни разу не встречались. Одноклассники просят меня собрать всех. Думали весной устроить мероприятие. Но теперь дождемся, когда Жанна выздоровеет.
«Сейчас ей все равно, как она выглядит и как ее оценивает публика»
— Наташа, как вы узнали о болезни Жанны?
— Наверное, как большинство людей. Я увидела эти жуткие снимки, сделанные в аэропорту. Носилки. На них человек. Изображение совсем мутное. Картинка словно в дымке. И закадровый текст: «Жанна Фриске тяжело больна». Конечно, первая мысль, которая посетила меня: «Какая чушь! Бред!» На фотографии явно не моя Жанна. Потому что это то, чего не может быть никогда. Я абсолютно не почувствовала беды. Но тем не менее для самоуспокоения написала отцу Жанны: «Я понимаю, что все это бред, но я все-таки очень переживаю. Как Жанна себя чувствует? С ней все нормально?». Вскоре на мой телефон пришло короткое SMS: «Это правда». Но даже тогда мой мозг отказывался в это верить. Я отправила уточняющее сообщение: «Что правда?» И увидела: «Жанна тяжело больна». А на следующий день новость о Фриске обмусолили по всем телеканалам.
— Вы не спрашивали у отца Жанны, как она переживает болезнь?
— Я не задала ему больше ни одного вопроса. Не поинтересовалась состоянием, настроением Жанны. Потому что представляю, какое количество подобных вопросов ему задают каждый день. И насколько это тяжело каждый раз повторять. Помню, в те дни я смотрела передачу, посвященную Фриске, там на экран выводили папу Жанны. Он что-то говорил, а в конце заплакал. Я хорошо знаю этого мужчину, мы много общались, и могу сказать, что это был единственный раз, когда я видела, чтобы такой сильный человек не смог сдержать эмоции. Никогда отец Жанны не плакал раньше. Этот человек с таким неиссякаемым оптимизмом...
Помню, когда нам с Жанкой стукнуло двадцать лет, мы отправились с ее родителями в речной круиз. Публику на теплоходе развлекали аниматоры. Во время пиратского ужина пассажирам теплохода предложили нарядиться во что-то необычное. Так папа Жанны не постеснялся натянуть на себя балетную пачку и в таком виде выйти в народ. У него потрясающее чувство юмора, он всегда поддерживал любую идею, связанную с весельем, являлся душой любой компании. Я не помню, чтобы у него было плохое настроение. Когда я с ним познакомилась, то поняла, в кого Жанна. Мама Жанны всегда была очень красивой, мягкой женщиной, с ней можно было поговорить о чем-то сокровенном, она всегда выслушивала, давала дельный совет. У Жанны замечательные родители. В такой семье просто не могло вырасти другого ребенка.
— Как вы думаете, когда Фриске показывают по телевизору в том состоянии, в котором она сейчас находится, — она переживает?
— Я думаю, ей сейчас не до того, как она выглядит и как ее оценивает публика. Поймите, Жанна пребывает в том состоянии, когда не знает, проснется ли завтра и какое будет это завтра. Она боится за новорожденного малыша. Но ведь не зря считается, что материнский инстинкт сильнее всего на свете и он порой творит чудеса. Верю, что материнский инстинкт заставит ее выздороветь.
— Ходят слухи, что журналистов специально приглашали в Америку снять Жанну в таком состоянии, чтобы вызвать жалость у народа...
— Все разговоры про пиар — чушь. Я знаю семью Жанны. Ее отец — самодостаточный человек и не нуждается в пиаре. И сама Жанна ни за что бы не согласилась на такую съемку. Она даже в магазин выходила аккуратно причесанная и прилично одетая.
— Что бы вы сейчас сказали своей подруге, появись у вас такая возможность?
— Я уже написала ей письмо, передала через папу. Но я не буду говорить, о чем, это очень личное.
— Жанне свойственно состояние депрессии или она по жизни все-таки оптимист?
— Она по жизни оптимист, а то, как она сейчас мужественно борется с этой болезнью, меня поражает. В наших силах пожелать ей добра и удачи, как и любому человеку, попавшему в беду.
Что я хочу сказать людям... Пути Господни неисповедимы. Кто знает, может, вся ее предыдущая жизнь, ее известность были необходимы для того, чтобы сейчас справиться с этой болезнью путем в том числе всеобщей молитвы, которая имеет огромную силу и поможет Жанне пройти это испытание. Болезнь не знает имен и сословий, и человеку сочувствующему и сострадающему неважно, кому помогать — Жанне или другому человеку. На лечение Жанны были собраны деньги, значительно превышающие стоимость лечения. Я не сомневаюсь, что семья Жанны оставшиеся средства направит на лечение больных детей, так давайте порадуемся за деток, которые не получили бы денег, не будь этой ситуации. И если деньги, собранные людьми для Жанны, спасут жизнь хотя бы одного ребенка, то о чем тут вообще можно спорить?
Я смотрю сейчас на Жанну не как на мою школьную подругу, а как на молодую маму. У меня самой двое детей, младшая на три месяца старше Платона, и я знаю, насколько детки нуждаются в маме. Платону очень нужна его мама, давайте помолимся за этого малыша и пожелаем ему, чтобы его мамочка всегда была рядом с ним.
Смотрите видео: Жанна Фриске, #выздоравливай
