Гражданское мужество Надежды Толоконниковой поставило в центр общественного внимания отечественную пенитенциарную систему. Имея за спиной шестнадцать лет правозащитной деятельности, смею утверждать: страшная картина из обращения Толоконниковой правдива. Ее слова подтвердили и члены комиссии президентского Совета по правам человека. Мне только непонятны упреки во «внешней подготовке» акции Толоконниковой. Голодовка вообще считается начавшейся лишь после заявления о ней самого заключенного. А что касается шума в Интернете и в СМИ, то тут, наоборот, все понятно: чем громче скандал — тем легче будет потом не Надежде, а сотням тысяч неизвестных женщин и мужчин, которых ежедневно уродует современный ГУЛАГ.
Мерзко выглядели потуги властей использовать для опровержения слов Толоконниковой осужденную за соучастие в политическом убийстве Евгению Хасис. Такое очень любили в советское время: «Мы вот тоже в лагерях сидели, но родину не хаяли!»
Толоконникова сегодня борется за права громадного количества безгласных страдальцев. Так голодали в 1985 году — за всю молчаливую интеллигенцию — Андрей Сахаров и Елена Боннэр.
Я рад, что большинство поверило Надежде, и уже этим люди выразили сочувствие всем сидящим. Но есть и такая позиция: «Да хоть бы они там сдохли. Чего о них заботиться, они же преступники!». Что тут сказать...
В России около тысячи мест содержания осужденных и находящихся под стражей во время следствия и суда. Десятки из них мы, правозащитники, называем пыточными зонами: оттуда постоянно приходят чудовищные сообщения о насилии. Мы всегда направляем заявления о преступлении в следственные органы и прокуратуру. Иногда удается добиться расследования и осуждения виновных, чаще — дисциплинарных взысканий, вплоть до увольнений, но еще чаще, точнее сказать, как правило, приходят ответы с формулировкой: «Факты не подтвердились». При этом обратившиеся к нам потом пишут заявления, что претензий к администрации не имеют. Нельзя осуждать людей, находящихся под нечеловеческим давлением, но в результате палачей невозможно привлечь к ответственности.
Красноречивее всего о жизни в местах заключения расскажут письма тех, кто там находится. Мы получаем их сотнями. Но прежде я хотел бы в общих чертах описать один день из жизни современного Ивана Денисовича.
Полвека назад повесть Александра Солженицына буквально взорвала страну, показав порядки в сталинских лагерях. Ад самых страшных лагерей — колымских — описал Варлам Шаламов. С тех пор жизнь в России неоднократно менялась. Уже 15 лет как наша страна обязалась выполнять Европейскую конвенцию по защите прав человека и основных свобод. О приоритете прав человека говорится в куче официальных документов и заявлений.
И вот что происходит с заключенными в колонии.
Все начинается с этапа. Расследовать избиения и убийства во время этапирования гораздо труднее. Наиболее яркий пример — убийство четырех заключенных во время этапа в г. Копейске в конце мая 2009 года. Чтобы спасти мундирных убийц, местный руководитель системы исполнения наказания лично руководил инсценировкой нападения на конвойных, учил, как рвать на себе одежду и ставить синяки.
Затем с большой вероятностью этап целиком будет избит при входе в колонию, чтобы запугать заключенных, сломить их волю… Охранники кричат: «Вы попали в ад!». Вновь прибывших пропускают сквозь строй, а после предлагают записаться в актив. Раньше это называлось секцией дисциплины и порядка (печально знаменитые СДиП). Три года назад их законодательно запретили как источник насилия, но реально они существуют и по сей день. Например, в виде добровольной пожарной команды.
Люди с чувством собственного достоинства туда не идут, потому что выполнять приходится не закон, а любые требования администрации, вплоть до оговора других людей, выбивания «явок с повинной» и т.д. В ответ на отказ — избиение, незаконное помещение в штрафной изолятор (ШИЗО). Физически наказывают заключенных в основном активисты, которых набирают из «отмороженных»: жестоких убийц, педофилов и т.п. Выслуживаясь, они получают благоприятные условия содержания и зарабатывают себе условно-досрочное освобождение.
Нелегальное существование актива в колонии, где находится Надежда Толоконникова, подтвердила и комиссия президентского Совета по правам человека.
Огромную роль на зоне играют деньги. Поборы осуществляет так называемый блат-комитет, состоящий из активистов, который также контролируется администрацией. Рабский труд за копейки. Все, как описала Толоконникова.
Некоторые могут решить, что я полностью встал на сторону заключенных, среди которых убийцы, насильники, грабители. Но моя принципиальная позиция такова: юстиция требует для совершивших серьезные преступления многолетнее лишение свободы, вплоть до пожизненного. Однако мы живем не в Средневековье, и нарушители закона не должны подвергаться систематическим мучениям.
И — главное — давайте помнить о том, сколько выносится оправдательных приговоров «профессиональными судьями» и сколько — присяжными. У судей оправданий меньше одного процента. У присяжных — 20–25%. Кстати, советские суды также фактически оправдывали каждого пятого, только тогда это называли «вернуть дело следствию».
Это значит: если бы всех в современной России судили присяжные или если бы суды покорно не поддерживали гособвинение, за решеткой было бы на одну пятую заключенных меньше! А многих невинно осужденных сменили бы настоящие виновники преступлений. Вот и подумайте, что все эти ужасы обрушиваются на десятки тысяч невиновных людей, оклеветанных следствием, прокуратурой и судом.
А теперь — слово самим зэкам. Вот выдержки из нескольких писем, полученных в этом году фондом «В защиту прав заключенных» (орфография и пунктуация сохранены).
Бывший осужденный Валерий Б* (ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия): «Прием пиши был не более 2 минут, если после 2 минут не успеваешь сдать посуду – избивают. (...) «Актив» и избивал и унижал, для особо непокорных были противогазы.
1-й способ применения противогаза – надевали на голову и пережимали шланг, после того как актив видит, что ты начинаешь терять сознание – разжимали противогаз, давали подышать, затем повторяли процедуру по несколько раз.
2-й способ применения – противогаз с хлоркой.
В ШИЗО ко мне применялись такие меры воздействия, как растяжка. На проверке встаешь в положение для обыска: ноги на ширине плеч, руки на стене, ладони вывернуты к себе, пол – плитка, на ногах войлочные тапки. Один из инспекторов ударял по стопе, двое ставили по одной ноге на бедро, с обоих сторон и начинали давить, получалась растяжка, а дневальный в это время выливал 5-6 тазиков холодной воды в камеру на пол».
(Согласно ответу, полученному из ФСИН, нарушений законодательства со стороны сотрудников и осужденных не выявлено.)
Осужденный Иван С*, 25 лет (ФКУ ИК-1 УФСИН России по Республике Карелия): «21.02.2013 года (...) мне на голову одели вязаный мешок, а руки застегнули в наручники и затащили в кабинет, подвесили за что-то и начали бить кулаками по телу. После этого к моему телу начали подключать электричество. Пытали. Врач отказался фиксировать побои».
(Согласно ответу, полученному из Прокуратуры Республики Карелии, сведения в жалобе не соответствуют действительности.)
Мария С* — супруга осужденного Максима В*, 25 лет (ФКУ ИК-22 УФСИН России по Республике Мордовия): «Максим В* был жестоко избит дубинкой по голове, спине и по ногам сотрудниками ИК-22 (...) за то, что он не побрил щетину на лице. После чего находясь в тяжёлом состоянии, без медицинского осмотра и без ознакомления с постановлением начальника ИК-22 осужденного, являясь инвалидом II группы, с диагнозом шейный остеохондроз и раком костной ткани, при назначенном постельном режиме, Максима В* водворили в ШИЗО на 7 суток. А за отказ убирать камеру ШИЗО осужденному продлили содержание в ШИЗО еще на 7 суток».
(Ответы на обращения правозащитников не получены.)
Рассказ адвоката об осужденном Мамуке Ч* (ФКУ СИЗО-1 и ФКУ Тюрьма УФСИН России по Красноярскому краю): «14-15 января к нему приходили осужденные, по указанию сотрудников администрации, которые наносили удары по всему телу и угрожали изнасилованием, если он не будет… работать на администрацию… собирать информацию о других осужденных… осужденный 3 раза совершал членовредительство лезвием на шее, но эти действия продолжались, и только после того, как осужденный совершил членовредительство лезвием сонных артерии, от него отстали...».
(Окончательный ответ следственного управления пока не получен.)
Зато, как мне кажется, получен окончательный ответ на вопрос, касается ли всех то, в каких условиях отбывают срок заключенные. При нынешней правоохранительной и судебной системах зэком (либо его родным и близким) в любой момент может стать каждый. Задумайтесь об этом и те, у кого поворачивается язык осуждать Надежду Толоконникову.
