Я хочу вам сказать, что мы к этой нашей жизни совсем не готовы. Вернее, мы готовы к тому, что сами придумали и назвали жизнью. У каждого свой маленький уютный мирок — дети, машина, работа, семейная жизнь, планы на завтра. Еще можем посидеть в Интернете. И все это в нашем уютном городе. Города, конечно, разные, но каждый в своем находит уютный уголок. Там можно попить кофе или поболтать с друзьями.
Именно таков Киев. Прекрасный, волшебный город.
И вот мы едем по Киеву — совсем не в центре, мы едем по дороге, которая спускается с холма к Днепру. А там, вдали, за нашей спиной, начинается мост на левый берег. Мы только что пересекли этот мост с того самого левого берега и сейчас наблюдаем непостижимую картину: тысячи людей понуро бредут по этой дороге к мосту. У них серые безнадежные лица, некоторые безуспешно пытаются остановить машину, другие толпятся на остановке, которую переполненные автобусы и маршрутки проскакивают без внимания.
Если бы в этот момент на Киев можно было взглянуть с вертолета, то мы бы увидели сотни тысяч людей, все так же понуро бредущих к мостам, чтобы перейти на другой берег, а потом пройти еще много километров по левому берегу до дома. А если увидеть, как так же устало шагали киевляне в другие районы, то эта понурая толпа исчислялась бы миллионами.
Что случилось?
В Киеве случился коллапс — из-за войны на Майдане власти полностью остановили метро, объяснив это террористической угрозой. Я не знаю, правда ли была эта угроза, или власти решили проучить киевлян и показать им, что такое война в городе, но уверен: так или иначе, но каждый ощутил на себе, что бывает, когда привычная жизнь вдруг рушится.
Кстати, не будем себе лгать — в Киеве идет гражданская война. Конечно, это необычная война, маленькая такая. Она идет в конкретном месте — на Майдане и нескольких прилегающих улицах. На эту войну можно прийти в свободное время, а вечером даже детишек взять: показывать им черный дым, застилающий небо, и объяснять физические свойства горящей резины покрышек.
Майдан — это как горящий Белый дом на Краснопресненской набережной в 1993-м, который москвичами воспринимался как аттракцион. И когда в некоторых зевак попадали настоящие пули, то они, падая на землю, искренне этому удивлялись.
Мы привыкли к искусственной войне в компьютерных играх, к киновойне Бондарчука, к крикам телеагитаторов, что «Запад хочет нашей смерти, война на пороге!». Однако жизнь играет с нами в пастушка, который кричал «Волки!». И когда в наш город приходит настоящая война, мы искренне удивляемся — откуда взялась?
— Это же там, на Майдане, а у нас тут все спокойно — мы идем домой, и еще надо купить кефир. Ну где, блин, метро?
— Нет твоего метро. Потому что война!
Так вот, совершенно неожиданно в наше мирное, казалось бы, время я видел сотни тысяч беженцев, которые не понимали, что они беженцы. О подобном мне рассказывала мама, когда беженцы покидали Киев перед приходом немцев.
Эти понурые толпы людей, бредущие с сумками к мосту и безнадежно машущие руками, отчетливо рождали вопрос: понимаем ли мы, что такое война; осознаем ли, насколько незащищен наш уютный мирок с кефиром, детьми и Интернетом? Предполагаем ли, как легко и непринужденно может начаться то, что, казалось, мы давно забыли со времен дедушки Ленина, — гражданская война?
А в Украине, повторю, идет именно гражданская война. И ее локальность не снижает трагизма — украинцы воюют с украинцами.
Не хочется сейчас искать виноватых, да и бывают ли они в гражданском конфликте?
Для меня — нет.
Я не хочу взваливать вину на Януковича, умножать ее на несговорчивость парламентской оппозиции, делить на агрессивность «Правого сектора» и извлекать корень из сидящей в тюрьме Тимошенко. Все эти люди могут делать бесконечные заявления с экранов, кричать со сцены Майдана, нацеплять маски, битами сносить стекла, бросать брусчатку и «коктейли Молотова», писать письма из тюрьмы с одинаковым призывом «Никаких переговоров!».
Можно было вытворять все, но результат получился такой: сотни тысяч людей-беженцев, возможно, впервые ощутили, что такое война, возможно, впервые поняли, что она здесь, неподалеку.
Происходящее в Украине перешло красную, кровавую черту. Почти три десятка погибших в этом конфликте, видимо, хотят спросить нас с Небес не «кто виноват?», а все ли делается для того, чтобы маленькая гражданская война немедленно прекратилась? Их, мертвых, уже не интересует, кто именно в них стрелял; однако они не хотят слышать взаимные крики о вине противоположной стороны. Даже журналист газеты «Вести», которого бандюги вытащили из машины и просто убили, — он ведь смертью своей не требует назвать фамилии убийц. Он требует, чтобы была прекращена сама возможность, сама атмосфера легкого и безнаказанного убийства, а именно такие убийства бывают во время войны. Даже маленькой.
Кто же может остановить эту войну?
Россия? Европа? Америка? ООН?
Они, конечно, могут. Россия делает зычные заявления о «вмешательстве» и «государственном перевороте». Европа заучила волшебное слово «озабоченность» и только ее и выражает. Америка звонит Януковичу по телефону — тоже, видимо, выражает «озабоченность». Оппозиция едет к Меркель, которая произносит это же слово. А уж как «озабочены» украинские власти и оппозиция...
«Мы будем стоять до пули в голову!» — кричат одни.
«Сначала отрекитесь от радикалов!» — грозно слышится с гостелеэкранов.
Но все они, эти политики, — не более чем упыри на теле прекрасной страны, потому что с реальными пулями в телах лежат не они, а десятки украинцев; по Киеву сотни тысяч людей пытаются просто дойти домой, а президент Румынии уже заявил, что его страна готова принять только 3,5 тысячи беженцев с Украины.
Больше не может, Румыния не резиновая.
Кажется, президент Румынии лучше понимает, что происходит в Украине, чем украинский президент.
Ситуация очень быстро меняется, нереально даже пытаться успеть за ней. Я пишу эту статью в тот момент, когда на украинском фронте очень относительное затишье — после очередного раунда переговоров от Майдана отвели «Беркут» и воцарился маленький мир. Но, возможно, когда вы будет читать этот текст, война возобновится, для чего нужно всего несколько минут. А устроившие весь этот ад, возможно, всё так же будут неуступчиво спорить и угрожать друг другу: одни — народным гневом, другие — регулярной армией...
Так вот что я вам всем хотел бы напомнить. Современный мир устроен так, что «никто не забыт и ничто не забыто». Это сейчас вы обвиняете друг друга в убийствах, но совсем скоро кому-то придется реально ответить за то, что в Украине случилась война и жертвы. И списать эти жертвы на «кровавого врага» не получится, ибо за конкретных мертвых придется ответить конкретным живым. И тем, кто стрелял, и тем, кто подзуживал. И тем, кто безответственно гнал людей в революцию. И тем, кто думал, что власть — это вечный подарок, а чтобы остаться у власти, можно играть с целым народом.
Начать войну легко — закончить трудно. Кроме самих украинцев, ее никто не закончит. Лично мне понятно, что в ней не будет победителя, а будет компромисс, о котором с кислым лицом будут говорить обе стороны. Но компромисс всегда таков, это всегда лишь половина твоих желаний. А худой мир, как известно, лучше.
Победоносной войны с частью собственного народа не бывает.
Не бывает маленькой гражданской войны.
Поймут ли это политики, заложницей которых стала сейчас вся Украина? И если поймут, то как скоро?
