Завещание
Капабланка отличался благородством манер, тактом, умением стройно изложить свои мысли. Из всех ушедших чемпионов только он оставил завещание своему наследнику, причем за много лет до смерти, в 1925 году. Вот это поучительное «письмо сыну» (приводим с сокращениями):
«Прежде всего ты должен уважать и любить свою мать больше всего на свете. Независимо от наклонностей и профессии ты должен стать адвокатом, чтобы суметь защитить интересы - свои и своей семьи. Ты должен также научиться хорошо плавать и быть хорошим боксером, чтобы уверенно чувствовать себя как на море, так и на суше. Постарайся быть человеком широкой эрудиции. Нет в мире ничего более важного, чем книги. Но при этом помни, что нужно быть полезным для человечества. Будь прямым и честным человеком. Твой отец обнимает тебя со всей любовью.
Х. Р. Капабланка».
Когда Капа писал свое завещание, его сын был еще очень маленьким, и поэтому чемпион мира на отдельном листке добавил: «Для моего сына Хосе Рауля, когда ему исполнится десять лет и потом для всей его жизни».
С первого взгляда
Вскоре после того, как Капабланка оставил свою первую жену-кубинку, он встретил красавицу Ольгу Чагодаеву, русскую княгиню, молодую вдову эмигранта. Ольга была родом из Тифлиса (ныне Тбилиси), Москву никогда не видела. Родители вывезли ее в 1920 году, а в тридцатые судьба забросила ее в США. Здесь княгиня и познакомилась с Хосе Раулем, работавшим тогда в кубинском посольстве в Вашингтоне. Влюбившись в Ольгу с первого взгляда, шахматный король тут же объявил, что женится на ней. Так и случилось. Капабланка почти не расставался с Ольгой и свои лучшие дни провел с молодой женой в Париже.
«Чайник» и два короля
Шахматным королем Капабланка стал в 1921 году, одолев Ласкера, царствовавшего двадцать семь лет. Но, судя по воспоминаниям Капы, более яркое впечатление на него произвела встреча с Ласкером за двенадцать лет до этого, когда он только мечтал о поединке с чемпионом.
Однажды вечером студент Колумбийского университета зашел в Манхэттенский шахматный клуб и неожиданно застал там доктора Ласкера, жившего тогда в Нью-Йорке. Чемпион мира любезно предложил ему посмотреть с ним одну позицию, весьма занимавшую его. Они бились над ней около часа, но никак не могли прийти к окончательному мнению. И тут в клуб зашел элегантно одетый молодой человек, который приветливо поздоровался и, подсев к Эмануилу, немедленно подключился к анализу. Он азартно оспаривал любое утверждение Ласкера и показывал обоим, как мало они разбираются в шахматной игре. Хосе Рауль сомневался в правильности доводов оппонента, смотрел на него с удивлением, но, наблюдая за его беззаботным выражением лица явную фамильярность по отношению к чемпиону мира, решил, что это его старый друг, и удержался от возражений. Все-таки Ласкеру удалось взять слово и высказать свою точку зрения по поводу позиции. Вскоре спорщик встал, учтиво попрощался и покинул помещение.
Капабланка тут же спросил Ласкера, как зовут его друга. Но тот с недоумением ответил, что никогда раньше не встречал этого самоуверенного юношу и был убежден, что это близкий друг Капабланки.
Удивительное происшествие! Оба отнеслись к молодому человеку с большим пиететом, считая его приятелем другого, в действительности же оба видели этого «шахматного чайника», как сказали бы в наши дни, в первый и последний раз в жизни.
Свист ферзя
Автор этой книги много знал о Капабланке, но впервые зримо представил его только прочитав «Книгу прощания» Юрия Олеши. Вместе с Ильей Ильфом писатель попал на сеанс одновременной игры, который шахматный король проводил в каком-то клубе на Лубянке.
«Между двумя рядами столиков, за которыми сидели участники сеанса и на которых были установлены желто-черные доски с фигурами, продвигался, останавливаясь перед каждым столиком и делая свой ход, молодой, не маленького роста, толстенький брюнет с бледным смуглым лицом - несколько бабьим и с хоботообразно вытянутыми самолюбиво-чувственными губами. Сразу было видно, что это южанин, причем житель совсем незнакомого нам тропического юга, с бананами и низкими звездами.
Капабланка держал короткие руки в карманах под не расстегнутым и поэтому чуть приподнявшимся на животе пиджаком. Подойдя к столику, он задерживался на мгновение и тут же, воздушно взявшись за фигуру, переставлял ее. Иногда на полпути к следующему столику оглядывался на предыдущий. Множество пар глаз смотрело на него снизу. Он был небрежен и свободен, даже казался сонным, только хоботок его губ пребывал в некотором шевелении: то сокращался, то вытягивался.
Он был в черном костюме, и галстук на белой сорочке тоже лежал черный, и было в его фигуре что-то старомодное, просящееся скорее в иллюстрацию, чем в фотографию, гениальное».
Закончив это яркое, сочное описание внешности Капабланки, Олеша признался, что по-настоящему не понимает игры.
- Единственное, что интересно в шахматах, - заметил писатель, - это кривой ход коня и свист проносящегося по диагонали ферзя.
Истинная причина
В 1927 году Капабланка, проиграв матч на первенство мира Алехину, покинул столицу Аргентины, и многие его поклонницы плакали горючими слезами. И лишь одна из служанок в доме, где он часто бывал, не смогла сдержать раздражения: «Его посетило шестьдесят дам, и это лишь те, кого я видела...». Скорее всего, служанка сбилась со счета, но и так ясно, что шахматист в Буэнос-Айресе время зря не терял. Не случайно ходили слухи, что именно его любвеобильность стала главной причиной поражения в историческом матче с русским чемпионом.
Странный визит
Матч на первенство мира Ботвинник - Петросян называли в Москве еврейско-армянской битвой во славу русского народа. (У еврея Ботвинника жена была армянкой, а у армянина Петросяна - еврейкой). В Театре эстрады, где протекало сражение, большинство зрителей были армяне (многие специально приехали из Еревана поболеть за своего земляка), и надо сказать, не все отличались большой культурой. Во всяком случае, когда в зале появился замечательный композитор Александр Долуханян - высокий, красивый человек с огромной седой шевелюрой, его никто не узнал. А один из болельщиков высказал предположение, что это сам Капабланка посетил матч. Действительно, у композитора был такой же импозантный вид, как у кубинца, умершего, правда, за двадцать лет до этого матча.
И вот уже по рядам пошел шепот: «Капабланка, Капабланка...». Покидая зал, многие зрители так и остались в полной уверенности, что за великого сына армянского народа пришел поболеть великий сын кубинского народа.
ЕВРЕЙСКО-АРМЯНСКАЯ БИТВА
В прошлом выпуске нашей рубрики «Шахматисты шутят» речь шла о третьем чемпионе мира Хосе Рауле Капабланке. Сегодня мы завершаем коллекцию веселых историй о великом кубинце.
Завещание
Капабланка отличался благородством манер, тактом, умением стройно изложить свои мысли. Из всех ушедших чемпионов только он оставил завещание своему наследнику, причем за много лет до смерти, в 1925 году. Вот это поучительное «письмо сыну» (приводим с сокращениями):
«Прежде всего ты должен уважать и любить свою мать больше всего на свете. Независимо от наклонностей и профессии ты должен стать адвокатом, чтобы суметь защитить интересы - свои и своей семьи. Ты должен также научиться хорошо плавать и быть хорошим боксером, чтобы уверенно чувствовать себя как на море, так и на суше. Постарайся быть человеком широкой эрудиции. Нет в мире ничего более важного, чем книги. Но при этом помни, что нужно быть полезным для человечества. Будь прямым и честным человеком. Твой отец обнимает тебя со всей любовью.
Х. Р. Капабланка».
Когда Капа писал свое завещание, его сын был еще очень маленьким, и поэтому чемпион мира на отдельном листке добавил: «Для моего сына Хосе Рауля, когда ему исполнится десять лет и потом для всей его жизни».
С первого взгляда
Вскоре после того, как Капабланка оставил свою первую жену-кубинку, он встретил красавицу Ольгу Чагодаеву, русскую княгиню, молодую вдову эмигранта. Ольга была родом из Тифлиса (ныне Тбилиси), Москву никогда не видела. Родители вывезли ее в 1920 году, а в тридцатые судьба забросила ее в США. Здесь княгиня и познакомилась с Хосе Раулем, работавшим тогда в кубинском посольстве в Вашингтоне. Влюбившись в Ольгу с первого взгляда, шахматный король тут же объявил, что женится на ней. Так и случилось. Капабланка почти не расставался с Ольгой и свои лучшие дни провел с молодой женой в Париже.
«Чайник» и два короля
Шахматным королем Капабланка стал в 1921 году, одолев Ласкера, царствовавшего двадцать семь лет. Но, судя по воспоминаниям Капы, более яркое впечатление на него произвела встреча с Ласкером за двенадцать лет до этого, когда он только мечтал о поединке с чемпионом.
Однажды вечером студент Колумбийского университета зашел в Манхэттенский шахматный клуб и неожиданно застал там доктора Ласкера, жившего тогда в Нью-Йорке. Чемпион мира любезно предложил ему посмотреть с ним одну позицию, весьма занимавшую его. Они бились над ней около часа, но никак не могли прийти к окончательному мнению. И тут в клуб зашел элегантно одетый молодой человек, который приветливо поздоровался и, подсев к Эмануилу, немедленно подключился к анализу. Он азартно оспаривал любое утверждение Ласкера и показывал обоим, как мало они разбираются в шахматной игре. Хосе Рауль сомневался в правильности доводов оппонента, смотрел на него с удивлением, но, наблюдая за его беззаботным выражением лица явную фамильярность по отношению к чемпиону мира, решил, что это его старый друг, и удержался от возражений. Все-таки Ласкеру удалось взять слово и высказать свою точку зрения по поводу позиции. Вскоре спорщик встал, учтиво попрощался и покинул помещение.
Капабланка тут же спросил Ласкера, как зовут его друга. Но тот с недоумением ответил, что никогда раньше не встречал этого самоуверенного юношу и был убежден, что это близкий друг Капабланки.
Удивительное происшествие! Оба отнеслись к молодому человеку с большим пиететом, считая его приятелем другого, в действительности же оба видели этого «шахматного чайника», как сказали бы в наши дни, в первый и последний раз в жизни.
Свист ферзя
Автор этой книги много знал о Капабланке, но впервые зримо представил его только прочитав «Книгу прощания» Юрия Олеши. Вместе с Ильей Ильфом писатель попал на сеанс одновременной игры, который шахматный король проводил в каком-то клубе на Лубянке.
«Между двумя рядами столиков, за которыми сидели участники сеанса и на которых были установлены желто-черные доски с фигурами, продвигался, останавливаясь перед каждым столиком и делая свой ход, молодой, не маленького роста, толстенький брюнет с бледным смуглым лицом - несколько бабьим и с хоботообразно вытянутыми самолюбиво-чувственными губами. Сразу было видно, что это южанин, причем житель совсем незнакомого нам тропического юга, с бананами и низкими звездами.
Капабланка держал короткие руки в карманах под не расстегнутым и поэтому чуть приподнявшимся на животе пиджаком. Подойдя к столику, он задерживался на мгновение и тут же, воздушно взявшись за фигуру, переставлял ее. Иногда на полпути к следующему столику оглядывался на предыдущий. Множество пар глаз смотрело на него снизу. Он был небрежен и свободен, даже казался сонным, только хоботок его губ пребывал в некотором шевелении: то сокращался, то вытягивался.
Он был в черном костюме, и галстук на белой сорочке тоже лежал черный, и было в его фигуре что-то старомодное, просящееся скорее в иллюстрацию, чем в фотографию, гениальное».
Закончив это яркое, сочное описание внешности Капабланки, Олеша признался, что по-настоящему не понимает игры.
- Единственное, что интересно в шахматах, - заметил писатель, - это кривой ход коня и свист проносящегося по диагонали ферзя.
Истинная причина
В 1927 году Капабланка, проиграв матч на первенство мира Алехину, покинул столицу Аргентины, и многие его поклонницы плакали горючими слезами. И лишь одна из служанок в доме, где он часто бывал, не смогла сдержать раздражения: «Его посетило шестьдесят дам, и это лишь те, кого я видела...». Скорее всего, служанка сбилась со счета, но и так ясно, что шахматист в Буэнос-Айресе время зря не терял. Не случайно ходили слухи, что именно его любвеобильность стала главной причиной поражения в историческом матче с русским чемпионом.
Странный визит
Матч на первенство мира Ботвинник - Петросян называли в Москве еврейско-армянской битвой во славу русского народа. (У еврея Ботвинника жена была армянкой, а у армянина Петросяна - еврейкой). В Театре эстрады, где протекало сражение, большинство зрителей были армяне (многие специально приехали из Еревана поболеть за своего земляка), и надо сказать, не все отличались большой культурой. Во всяком случае, когда в зале появился замечательный композитор Александр Долуханян - высокий, красивый человек с огромной седой шевелюрой, его никто не узнал. А один из болельщиков высказал предположение, что это сам Капабланка посетил матч. Действительно, у композитора был такой же импозантный вид, как у кубинца, умершего, правда, за двадцать лет до этого матча.
И вот уже по рядам пошел шепот: «Капабланка, Капабланка...». Покидая зал, многие зрители так и остались в полной уверенности, что за великого сына армянского народа пришел поболеть великий сын кубинского народа.
Подпись к фото. Капабланка с красавицей женой.
