Контрабанда
Ботвинник всегда был законопослушным гражданином, но один раз допустил серьезный проступок - во время своей первой зарубежной поездки. В те времена мужчинам запрещалось провозить через границу женские вещи, и Ильин-Женевский, возвращаясь из Стокгольма, разделся и обмотал себя дамскими чулками - выполнял заказ жены. А затем ту же процедуру он проделал и с пятнадцатилетним Ботвинником. Границу они преодолели благополучно, и Михаил не испытывал угрызений совести, а рад был помочь своему старшему шахматному товарищу.
Забавно, что когда Ботвинник, еще до перестройки, включил этот эпизод с чулками в свои мемуары, он был безжалостно вычеркнут редакторской рукой - только что вышел Указ об усилении таможенного контроля...
Танцкласс
В тридцатые годы, сыграв вничью матч с Флором, Ботвинник добился международного признания и на традиционном банкете танцевал с самой Галиной Улановой.
«Скромно промолчал, - вспоминал позднее патриарх, - но фокстрот она танцевала слабовато. Я же быстрыми танцами - фокстротом и чарльстоном - владел на уровне профессионала. Конечно, не так просто вертеть обеими ногами одновременно. Но я много месяцев тренировался перед зеркалом, пока не выработал свой стиль: ноги работают поочередно, но заметить это почти невозможно».
Двое в штатском
В 1935 году Серго Орджоникидзе наградил Ботвинника «газиком», а когда движение по Москве и Ленинграду этих машин запретили, он поменял свою первую машину на «эмку». Как-то у трамвайной остановки у будущего чемпиона мира отказали тормоза, и он слегка задел пешехода. Раздался крик, быстро собралась толпа, появился милиционер. Но потерпевший тем временем исчез: прицепился к встречному трамваю и уехал. И тут выяснилось, что автомобиль Ботвинника пострадал: у него сломался кронштейн фары, которая лежала на широком крыле «эмки».
На следующий день Ботвинник достал новый кронштейн и поставил фару на место. А вечером к нему подошли двое в штатском и попросили показать гараж: кто-то навел их на гроссмейстера. На самом деле незваных гостей интересовала левая фара его машины: один из них вынул из кармана верхний обломок кронштейна и приставил его к нижнему, принадлежащему Ботвиннику. Когда двое в штатском убедились, что обломки не подходят друг к другу, они рассмеялись и рассказали взволнованному шахматисту занятный случай. Оказалось, что накануне какой-то водитель устроил крупную аварию, смылся, но на месте ДТП осталась фара от его машины. И теперь, чтобы замести следы, преступник ломает левые фары у всех «эмок» подряд. Хорошо что Ботвинник сохранил обломок кронштейна, благодаря чему оказался вне подозрений.
И умна, и красива
Жена Ботвинника Гаяне (или Ганочка, как звали ее многие, в том числе сам Ботвинник) была жгучей брюнеткой с черными глазами, стройной и изящной. Юный Михаил влюбился в нее с первого взгляда. За месяц до свадьбы девушку увидел Капабланка, знавший толк в женщинах. И он дал ей исчерпывающую оценку: «Et bonne et belle» (и умна, и красива). Возможно, это окончательно решило дело.
Достойная замена
Ботвинник женился в 1935-м, а на следующий год молодожены совершили счастливую поездку в Англию на знаменитый турнир в Ноттингеме. Во время игры Гаяне неподвижно сидела в первом ряду, чем немало удивляла англичан. Первое-второе места разделили Ботвинник и Капабланка. На заключительном банкете Хосе-Рауль сказал несколько слов благодарности, затем наступила очередь Ботвинника, но он куда-то делся. Пришлось жене его заменить, не зря она перед поездкой брала уроки английского. После ее выступления англичане топали ногами и стучали пальцами о стол в знак одобрения.
Гонорар натурой
В прежние времена советские гроссмейстеры, выезжая за рубеж, не получали ничего, кроме суточных и минимального обеспечения со стороны Спорткомитета. Кое-какие льготы, правда, полагались. Например, Ботвиннику после победы в Ноттингеме предоставили дачный участок, причем на соответствующей бумаге стояла подпись самого Берии. Правда, чтобы построить дачу, Ботвиннику пришлось ехать далеко в Кандалакшу, давать сеанс одновременной игры, и только таким способом, через директора предприятия, он сумел достать вагон стройматериалов.
Осечка с доносом
Исторический матч-турнир 1948 года на звание чемпиона мира состоялся в Голландии (первые два круга) и СССР (заключительные три). В середине турнира, после возвращения домой, его будущий победитель Ботвинник готовился к решающим схваткам, а некто Покровский из Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) делал свое привычное дело: в самые высокие инстанции строчил на гроссмейстера один донос за другим: «Возвращаясь из Гааги в Москву, Ботвинник вез с собой пятнадцать чемоданов... Управление в течение длительного времени следило... Мы беседовали с товарищами, которые были в Гааге...» и т.д. и т.п.
Разумеется, то, что Ботвинник был в Голландии с семьей - женой и дочкой, как и то, что десять чемоданов он вез с собой туда из Москвы, причем большинство из них было забито шахматной литературой, во внимание не принималось.
Донос - дело серьезное, и Ботвинника вполне могли снять с дистанции, не посчитались бы с тем, что корона уплывет за океан (в тот момент на втором месте шел Решевский). А спас Ботвинника, как ни странно, Ворошилов, который примирительно сказал: «Ну и что, а иностранцы, покидая Москву, увозят с собой по двадцать чемоданов. Да и что оттуда везти, когда у нас все есть!»
Да, повезло Михаилу Моисеевичу, что Климент Ефремович никогда в жизни не был в советских магазинах!
Арбуз для советских шахматистов
Хотя шахматы - игра индивидуальная, Ботвинник любил подчеркнуть, что представляет советскую шахматную школу. Как-то на Кавказе он был гостем турнира, в котором играл Спасский, тогдашний чемпион мира. Гуляя по городу, они забрели на базар. Один из торговцев, увидев Бориса, подозвал его:
- Товарищ Спасский, мне очень нравится ваша игра. Вот вам арбуз в подарок.
Но чемпион мира не любил арбузы и отказался от подарка. Тогда Ботвинник подтолкнул его в бок и громко прошептал:
- Борис Васильевич, берите арбуз и пожмите товарищу руку. Ведь это признание заслуг отечественной шахматной школы.
(Продолжение следует)