— С «Локомотивом» тогда играли — ну и устроили им, как обычно, 3:0, — вспоминает Владимир Кесарев. — Так Лева забегает после игры в раздевалку, швыряет перчатки с кепкой в угол — ну вас на … играйте сами! Якушин к Крижевскому: что случилось, Костя? На поле вроде не ругались. Заходит Михей за Яшиным в душ, а у того в зубах сигарета, а руки под струей кипятка: Михал Иосифыч, мне в каждом тайме по разу по воротам пробили! Зачем я выходил сегодня?!
— И часто так бывало, Петрович? — любопытствует сменщик Яшина Владимир Пильгуй, которому по воротам били уже изрядно.
— Так мы в одном чемпионате два мяча за круг пропустили! Чтобы Леву как-то задействовать, Якушин велел ему назад иногда пасовать. Но люди же сразу свистеть начинали! А когда пятьдесят тысяч тебе свистят — неприятно ведь, скажи, Царь!
Но Царь, Виктор Григорьевич Царев, пока даже кивнуть старому партнеру не может — он взял в оборот дипломата из бразильского посольства и рассказывает ему, как в 58-м наша сборная Пеле поперек поля гоняла, ничего не дав ему сделать. Бразильца привез Николай Толстых, пообещав ему, что дела — на пять минут, поэтому дипломат в костюме (сам-то Толстых — предусмотрительно в курточке) и очень быстро начинает мерзнуть, совсем как тогда Лев Иванович с «Локомотивом». Царев отвечает, что еще его отец, тоже дипломат, ставил Яшина на второе место в мире — как раз после Пеле.
— А знаете, сколько раз Пеле потом к нам приезжал? — еще больше оживляется после такого известия Царев. — Кесарь, иди сюда, расскажем товарищу!
Бразилец продолжает терпеливо дубеть.
Потихоньку накрывается стол — это президент благотворительного Фонда Яшина, Геннадий Венглинский, уже много-много лет в день рождения Льва Ивановича следит, чтобы традиция не прерывалась.
Появляется — нет, не специально к столу, так просто совпало — коллега с цветами и в роскошном черно-белом шарфе. И сразу нарывается на резонное замечание: ты чего это, Леш, к Яшину — и в торпедовских цветах пришел?..
Проходит представитель премьер-лиги — трубка у уха, взгляд рассеянный: тут матч «Амкар» — «Динамо» впихнуть некуда, а его на это морозное мероприятие делегировали. Не могли кого попроще прислать!
Выпускают голубей — тоже традиция. Один из пернатых достается Сергею Степашину.
— Кем я только в жизни не был — теперь еще и голубятник! Командуйте быстрей — он меня царапает!
— Так вы его под крыло взяли, Сергей Вадимыч! А надо сверху руку класть!
— Я и предупреждал, что неопытный.
Подхожу к Алексею Парамонову.
— Ты ведь не забыл, что мне 21 февраля — 90?
— Никак нет, Алексей Александрович!
— На всякий случай позвони 20-го…
Кто-то мягко тянет меня за рукав пальто.
— Пойдемте вон за ту могилку — выпьем за Левино здоровье. Там еще наши похоронены — кто во время войны на 500-м тушинском работал. А вон, на разливе, человек, который учил Льва Ивановича детальки точить.
Учитель Яшина наливает мне рюмку и интересуется: а сколько лет Парамонову?
— Пацан! Мне через месяц — 94…
Бразилец отбивается наконец от Царева с Кесаревым, делает широкий шаг к столу — и сталкивается с Валентиной Тимофеевной Яшиной, которая тут же спрашивает его о здоровье Авеланжа. Посольский служащий отвечает, что 98-летний Авеланж еще очень многих переживет. И дорвавшись-таки до стола — выпивает первую предложенную дозу залпом, недобро косясь на Толстых. Почти сразу опрокидывает вторую — и взгляд начинает оттаивать: ну, кто тут еще у вас Пеле нашему развернуться не давал?!
— Коля, а девушки, что, сами себе теперь наливают? — притворно изумляется Елена Боброва.
— Ну ничего этот РФС не может — ни Капелло зарплату заплатить, ни за женщинами поухаживать! — подхватывает Степашин, глядя на Толстых.
Николай Александрович тут же исправляется. Наполовину, конечно, — зарплату Капелло он из кармана не вытащил.
Ирина Яшина, дочка Льва Ивановича, знакомит меня с журналистом Владимиром. Он рассказывает, что пишет книгу о Юрии Гаврилове, и спрашивает разрешения включить туда несколько моих с ним интервью. Я разрешаю — всегда любопытно почитать себя в чужом изложении. Владимир благодарит и сообщает, что он должен сдать весь текст к 1 ноября. Вовремя же, однако, он меня встретил…
Фотограф-ветеран настойчиво просит Анатолия Карпова записать его телефон — а то ведь не запомнит. Анатолий Евгеньевич, держа в голове полмиллиона шахматных партий, своих и чужих, смотрит на мастера объектива успокаивающе.
Степашин говорит тост с пожеланием Валентине Тимофеевне дожить до следующего динамовского чемпионства, прозрачно намекая, что оно уже не за горами. Присутствующие полушепотом вспоминают, сколько раз Сергей Вадимыч обещал то же самое на предыдущих яшинских днях рождения.
Начинают понемножку расходиться — хотя бразилец, похоже, не против еще задержаться. Боброва предлагает Яшиной:
— Валь, давай со мной за компанию в ФМС сходим. А то мне паспорт выдали новый, который на десять лет, так я в нем — мужик, представь!
— Это как же, Лен?
— А вот так. В Турцию отдыхать летим — как-то пограничники странно переглядываются. Отзывают меня в сторону и показывают, что пол в паспорте — мужской. Так и быть, сейчас мы вас выпустим, а потом впустим, но по прилете это надо будет исправить.
— А ты проверяла?
— Я проверила имя с фамилией и согласилась с годом рождения — пусть за это спасибо скажут!
…А мы с Венглинским Геннадием Петровичем с кладбища поехали на радио и два часа рассказывали людям о Яшине. Будь и шесть часов эфира — на Льва Иваныча бы не хватило.
