Уезжаем с кленовым настроением

Это был действительно не наш праздник. Совершенно не наш. Вот и не будем примазываться.


— Можно с вами сфотографироваться? — это канадские люди подходят на улице. И тут же, без перехода: “Спиной повернитесь, пожалуйста”. На спине красивая надпись “Россия” с красивым узором. Канадцам очень нравится. Наши ясные лица им не нужны. Вполне анекдотичная ситуация переросла к концу Игр уже в массовые предложения — за день неоднократно. Мы поворачивались. Что нам, жалко, что ли? Это лучше, чем то, когда пожимали руку на улице и благодарили за хорошую игру в хоккей. “Не сходите с ума, у вас отличные парни, только наши сегодня были лучше…”.  

Мы все равно сходили с ума. И еще долго будем мрачнеть при воспоминаниях. Олимпиада в тот день окончательно повернулась к нам спиной.  

Да, тошно. Но почему-то все равно хочется сказать многим: “Возьмите себя в руки, а?”. Победам можно радоваться оголтело, к проигрышам надо подходить с осторожным словом. Если из-за совершенных ошибок начинать хоронить будущее, зачем нам вообще развиваться?  

Мы передаем материал, когда церемония закрытия еще не прошла. Если будущее нашего спорта олицетворяют дети Екатерины Гордеевой и Игоря Ларионова — то вот вопрос: что происходит? Не вообще — вообще и так ясно: мы плохо отработали Олимпиаду. А что вдруг происходит с умными и достойными людьми, когда у них появляется возможность мирового пиара? Профессор Ларионов, с математической точностью раскладывающий ныне проигрыш нашей сборной, не может просчитать абсолютно предсказуемый  резонанс?  

Красивые дети. Хорошо говорят по-английски. А на каком языке им еще хорошо говорить? У нас что, нет достойных юниоров? Есть. Они сейчас дома, переживают. И советские Ларионов с Гордеевой переживают. А дети не в ответе за родителей.  

Оценка реальности происходит иногда запоздало. Даже умными людьми. Когда сценарий не только написан, но и осуществлен.


Сценарий выступления нашей сборной в Ванкувере мы писали все последние годы. Проиграть с позором не должны были, особых лавров добыть — тоже.
Счет 3:7 послал все предполагаемые сценарии на три буквы. Шок.  

Для многих Олимпиада потеряла всякий интерес. Но это мы, болельщики, щелкая пультом или перепрыгивая с автобуса на автобус, охватываем всю картину Игр сразу. Каждый же из спортсменов решал свои задачи, исходя только из спортивных соображений: готов или нет?  

Прославленная спортсменка говорит, что у нас не было в Ванкувере единой команды. А что это значит? Что такое единая команда на Играх? Получается так: если бы мы выступили удачно, единство обнаружили бы?  

На Играх, конечно, нужны победы. Именно они порождают впечатление, что все мы объединились, и главная цель сплотила ряды. И это опять-таки наше впечатление. Как-то Оля Зайцева на вопрос, за кого будет особенно болеть на Играх из других видов спорта, смущенно заметила: “За всех будем болеть, но лично-то и не знаем никого, мы же в разных местах выступаем, если только на приемах придется встретиться. На Олимпиаде каждый работает на своем месте”.  

Побед в Ванкувере было мало. Много было “возлепобедных” ситуаций. А “возле”, конечно, не считается. Девять четвертых мест — хорошо. За большинством — отчаяние не дотянувших доли секунд до награды. Слова утешения в том, что это потенциал, не доведенный до пиковой точки. Почему? Искать нужно технические ошибки тренировочного процесса. По-любому. Анна Булыгина ли то была, Альберт Демченко или Саша Легков…


Много раз и от многих людей приходилось здесь слышать, что восприятие событий Ванкувера изнутри и восприятие из Москвы — разнятся. Говорили так приехавшие на вторую половину Игр. Конечно, проигрыш не перестает быть проигрышем. Но здесь, стоя под тем же снегом с дождем, под которым бегут спортсмены, или опустошенно беря комментарий у таких же опустошенных специалистов после поражения Плющенко, или поздравляя Ваню Скобрева после трагедии Свена Крамера, испытываешь сопричастность. Она — не оправдание поражений. Всего лишь более четкое понимание того, почему Олимпиада так распорядилась многими судьбами.
Без истерики.  

Истерить на оголенных нервах болельщиков — просто заниматься популизмом.  

— Поверьте, ребята, которые приезжают на Игры, — считает олимпийская чемпионка Светлана Журова, — борются всегда. Вы видели такого спортсмена, который добровольно не хочет бороться на Олимпиаде? Ну, может, один какой-то и попадется. Вопрос в другом — в предыдущей жизни. В мотивации, подготовке, причем работе на каждой тренировке. Если там никакой мотивации не было, если он не работал в течение года так, как положено, если чего-то не хватало, возможно, и по объективным причинам, тогда и форма плохая. А если у него форма плохая — со стороны кажется, что он не хочет бороться.


Мы проиграли уже и Сочи — лейтмотив многих сегодняшних выступлений. То есть, юниоры, бросайте спорт, вам ничего не светит. А может, оставить Сочи хотя бы на несколько дней в покое? Мы проиграли здесь, в Ванкувере, давайте честно разберемся в каждом виде спорта: почему?  

Да, тошно. Но вообще-то к тошноте этой можно было и подготовиться. Конечно, мы надеялись на то, что проиграем все же не так много.  

Не повезло Альберту Демченко — роковое стечение обстоятельств с трагедией на трассе и изменением места старта.  

Президент Федерации санного спорта Валерий Силаков после проигрыша Демченко напоминал зомби. Он смотрел в одну точку и рассказывал без остановки то, что много раз рассказывал перед Играми. Почему его никто так и не услышал? Это была их Олимпиада. И — прошла мимо. “Нам нужна помощь”, — не устает повторять Силаков. Не в тренировочном процессе, в техническом. Нужна политическая воля на то, чтобы сани делались у нас. Но чтобы при этом детали, которые стоят за границей по тридцать евро, не продавались отечественными производителями за 130.  

Не стал двукратным олимпийским чемпионом Евгений Плющенко — и страсти по тому, что произошло на льду Ванкувера, еще долго будут бушевать в фигурном и болельщицком мире.  

Вы думаете, одни мы запутались в смешанных чувствах? Когда-то Жениным кумиром был олимпийский чемпион Виктор Петренко.  

— Думаю, после этих Игр будут пересмотрены критерии, по которым оцениваются и прыжки, и остальные компоненты фигурного катания, — говорит Виктор Петренко. — Конечно, должны быть введены повышенные бонусы за исполнение сложных прыжков. Да, это будет уже немного поздновато, на медали это никак не отразится. Пропустить три года, вернуться в спорт, прийти в свою форму, перенеся две операции и на пах, и на колено, и все равно быть лучшим. В короткой программе три судьи ставят Женю по компонентам на 20-е, 21-е место. Ну не может олимпийский чемпион кататься на таком уровне! Компьютер выбирает оценки, и именно эти три попадают в результат. Вот и думай после этого: как это возможно? А ведь короткая программа — это Женин конек, именно на ней он обычно отрывается, делает запас. Ну а в произвольной — не хватило, как мы говорим, одного двойного риттбергера в каскаде из трех прыжков. Может, подумал, что уже — вот, все...

 Стратегически Лайсачек правильно расставил программу, у него пять прыжков были исполнены во второй половине программы. А это имеет десятипроцентную надбавку, так что весь тот запас, который Женя сделал на четверном, Лайсачек компенсировал. Честно, в момент выступления и я думал, что Женя должен был выиграть. Я был в шоке от результата. Потом, конечно, все просчитали. Знал бы Женя, о каких проигранных баллах пойдет речь, добавил бы еще прыжки. Но, увы…
Знать бы прикуп, жить бы в Сочи. А нам там жить, значит, и знать необходимо.  

Не выиграли то, что могли выиграть биатлонисты, но все-таки принесли стране четыре медали разного достоинства. Об упущенных моментах говорит главный тренер Владимир Барнашов. Говорит, что будет серьезный анализ. Ну… Хорошо. Что мы можем еще сказать? Только ждать, чем закончится разбор полетов. Биатлонисты боролись как могли на данный момент. План вытянули, но могли ведь и сверхплана добиться.  

Тренеры любят говорить: выигрывает спортсмен, а проигрывает всегда тренер. И ведь это правда.  

Лыжникам удался спринт и не удалось больше ничего в Ванкувере — говорят, просчитались с подготовкой (как и биатлонисты). Непростительные, конечно, просчеты в олимпийский сезон. И те, и другие открыто признают, что ошиблись. Хвалить нечего. Делать выводы — необходимо. Да, допинг оглушил, подкосил, выкосил и вымотал. Наталья Матвеева, Алена Сидько, Евгений Дементьев, Юлия Чепалова ушли с олимпийской трассы не из-за сломанных ребер. Но для остальных это хотя и сложные, но все же вопросы психологии. Если не справились, значит, не смогли. Как и с выходом на пик формы. Как и с правильным отбором спортсменов.  

Страна большая, а выбирать не из кого? Сколько раз до Игр и за ванкуверскую жизнь приходилось слышать о том, что резерв убивают сами тренеры. Потому что им тоже кушать хочется, денежки получать. Вот и форсируют тренеры юниоров подготовку спортсменов — кто как может. “Из-за этого мы получаем в сборную людей, резервы которых по большому счету уже исчерпаны”, — говорит главный тренер сборной Юрий Чарковский.  

Резкость слов, конечно, импонирует. Мы это любим — правду-матку. Только Олимпиада следующая через четыре года.  

“Коней на переправе не меняют”, — и эту фразу мы неоднократно слышали в прошлом году, когда и в лыжах и в биатлоне вроде бы назначались новые главные тренеры. Их и не меняли. Боялись “человеческого фактора” — те привыкли, эти не согласятся…  

— У нас очень многое решает человеческий фактор, — говорит Светлана Журова. — За рубежом он исключен. Тренер — это консультант. Пришел, отработал свое — и все. А у нас тренер ходит за спортсменом и сопли вытирает. И подстраивается под него. Значит, соперники, получается, большие профессионалы, чем мы. Раз есть у них результат тогда, когда нужно. Да, у нас много четвертых мест. Это означает, что не хватило удачи. Потому что это очень близко к пьедесталу. И мы на нее надеялись. Но повезло соперникам. Что теперь? Бегать за головами? Понятно, что многие сегодня хотят мести. Мы поменяем одного, другого. Мы что, на корриде, что ли, у нас бой быков, нам подавай крови? Ну хорошо, будет кровь, и что? Когда в бизнесе случаются проколы, вызывают аудит и пытаются понять, что случилось, на каком этапе процесс идет не туда? Аудит — это не только “поймать кого-то и уличить”. Это вопрос того, как эффективно развиваться дальше.


У лыжника Александра Легкова нет медалей на Играх. Саша не акцентировал внимание на том, что вообще-то ему надо принять антибиотики. Заболел еще перед Играми, так и не оправился. Но помните его четвертое место в дуатлоне? Красивый спорт. Не отмеченный, к великому сожалению, наградой. После проваленной эстафеты, говорят, он плакал до восьми вечера. Это не слабость. Жажда победы.  

В последней гонке Олимпийских игр мы вновь хотели чуда. И Максим Вылегжанин, и Легков очень старались. Временами казалось, что призовое место реально. Еще за несколько километров до финиша казалось. А потом Петтер Нортуг и компания решили все между собой. А наши лыжники, комментируя свои гонки, невольно подвели итог Олимпийским играм.  

— Для меня эта гонка — урок, как и вся Олимпиада. Конкуренция огромная, я пытался навязать борьбу. Всю дистанцию работал, не могу сказать, что где-то отсиживался. Больным бегать нельзя. Эта Олимпиада не моя, — сказал Александр.  

— Если результаты не очень, значит, и готовились не очень, — был лаконичен Максим.  

Все. Последние слова последних российских участников Ванкувера. Они и запоминаются.