ВИЗИТКА
Владимир Гомельский
родился 20 октября 1953 года. Телекомментатор, журналист, писатель. Мастер спорта международного класса, выступал за баскетбольный клуб ЦСКА (1972 – 1976), четырехкратный чемпион СССР, обладатель Кубка СССР по баскетболу, заслуженный тренер России.
ВИЗИТКА
Евгений Гомельский
родился 26 декабря 1938 года. Заслуженный тренер СССР и России. Олимпийский чемпион (1992), бронзовый призер Олимпийских игр (1988), серебряный призер чемпионата мира (1986), чемпион Европы (1987, 1989, 1991), серебряный призер чемпионата мира (1998, 2001), бронзовый призер (1999). Кандидат педагогических наук. Президент благотворительного Фонда имени Александра Яковлевича Гомельского и баскетбольной Академии имени братьев Гомельских.
Евгений Гомельский: КАК НИТОЧКА ЗА ИГОЛОЧКОЙ
– Саша был человеком, с которого всегда хотелось брать пример, – говорит брат Евгений Гомельский. – Ничего удивительного в этом нет, поскольку он был старше на 11 лет, и в отличие от меня знал, что делать и как следует поступать в той или иной ситуации. Я чувствовал себя за ним как за каменной стеной.
Для меня он всегда был больше отцом, чем старшим братом. Не помню, чтобы я что-то делал без его ведома. Только однажды ослушался, приведя в наш дом свою жену. На что он мне сразу заметил: что же ты не посоветовался со мной и женился без моего, так сказать, благословения. Тут уже я развел руками, давая ему понять: извини брат, так вышло. Больше мы к этому вопросу не возвращались. Я, кстати, единственный из Гомельских, кто живет со своей женой уже больше пятидесяти лет.
Хочу рассказать, как он меня воспитывал. Это важно, потому что я не так часто встречал в своей жизни семьи, где бы старший брат столь блестяще справлялся с ролью отца. У него это здорово получалось. Я всегда шел по его стопам, как ниточка за иголочкой. Он на тренировку, и я за ним, несмотря на то, что тогда уже занимался баскетболом в детской спортшколе ленинградского «Спартака». Моим первым тренером была его теща, Нина Яковлевна Журавлева, чудесная, добрая женщина, которая своих подопечных оценивала не по росту, как было принято у других баскетбольных специалистов, а по отношению к делу. Для нее это было гораздо важнее. Если она видела, что мальчишке нравится баскетбол и он с большим желанием готов им заниматься, то все остальное для нее отходило на второй план. Мы, Гомельские, не гиганты, но так сильно любили баскетбол, что ради него готовы были расшибиться в доску.
Саша внимательно следил за моими успехами не только в баскетболе, но и в школе. Учился я средне, но с дисциплиной были проблемы. Любил иногда похохмить, а то и похулиганить, за что не раз изгонялся из класса. И вот однажды, после очередного такого проступка, учительница написала в моем дневнике, чтобы родители немедленно пришли в школу. Дневник я, естественно, спрятал под шкаф в надежде, что его не найдут, а там, глядишь, все успокоится и забудется.
Но Ольга Павловна, первая жена Александра Яковлевича, во время уборки квартиры, неожиданно наткнулась на него… А поскольку страница в дневнике к тому времени уже была вырвана, Саша еще до разговора со мной решил позвонить учительнице, чтобы узнать, как у меня дела. Нина Леонидовна, так звали учительницу, естественно, сразу спросила: а почему вы до сих пор в школу не пришли? В нашей семье именно старший брат ходил на все родительские собрания. Это, кстати, тоже показатель ответственности, которую он на себя с самого начала взял.
Что было после разговора с учительницей, догадаться несложно. Саша только спросил у меня: как дела? Я, не подозревая подвоха, ответил, что нормально. Тогда он показал дневник, а потом… зажал мою голову между колен и начал «воспитывать» привычным народным методом. Брат не был жесток, он просто сильно переживал за меня.
Женька, ты тренер!
Уже много позже, когда я сам стал отцом и уехал работать в Сталинград (ныне Волгоград), по-настоящему понял, что значит в семье Гомельских ответственность. Что бы ни делал, всегда думал, как бы не подвести брата и семью. Я не трусливый человек, поверьте, но тогда, делая первые самостоятельные шаги, больше всего боялся, что кто-нибудь отыщет в моей работе какой-нибудь изъян и скажет брату.
У Саши было много положительных качеств. Одно из них – умение ценить юмор. Он обожал хорошие шутки и сам любил острить. У него всегда было в запасе множество всяких забавных историй, анекдотов, которые он любил рассказывать, добавляя при этом какие-то новые детали.
У Александра Яковлевича было много друзей, которые его радовали и которых он по-настоящему ценил.
Еще одно его чудесное качество – в трудную минуту помогать друзьям, а то и просто знакомым. Саша мог подсказать, а порой и взять на себя решение тех или иных проблем, пойти к любому начальнику и поговорить с ним об этих проблемах. Причем эти вопросы он решал точно так, как решал бы их для себя. И доводил до конца. Люди, которым за свою жизнь Александр Яковлевич сделал добро, вряд ли бы уместились в Универсальном спортивном комплексе ЦСКА, носящем его имя.
Однако завистников и критиканов было не меньше, чем друзей. Я уже как-то говорил, что в разное время на него в серьезные органы была написана целая «Война и мир», а на меня – «Воскресение». Но надо отдать должное, он стойко держал удары. И меня к этому приучил.
Он был «невыездным», но никогда не сдавался, не прогибался и не шел у кого-то на поводу. У него было много хороших и сильных черт, но качество настоящего мужика находилось всегда на первом месте. Саша не уважал хлюпиков, не понимал и не принимал тех, кто, оказавшись в сложной ситуации, быстро сдавался, и часто собственным примером показывал всем, как надо бороться.
Я очень сожалею, что ему не довелось разделить со мной несколько радостных моментов. Когда меня вводили в Зал Славы, Саши уже не было в живых. Всего четыре тренера от нашей страны удостоены этой чести. Двоих: Владимира Петровича Кондрашина и Александра Яковлевича – уже нет в живых. А из ныне здравствующих – только Лидия Владимировна Алексеева и ваш покорный слуга смогли попасть туда. Поверьте, это большая честь для любого тренера.
Все знают, что баскетбольную карьеру он начинал как женский тренер. Но когда через какое-то время я пошел по его стопам и кое-чего добился, брат придал этому несколько приниженное значение: «На твоих «баб», – говорил он мне, – пойдут только, если они будут играть голыми». Но зато потом, когда я с женской сборной стал олимпийским чемпионом в Барселоне, он сказал: «Женька, ты тренер!» И это была для меня высшая похвала. Для него, кроме первого, другого места не существовало. Он был максималистом.
Владимир Гомельский: УРОКИ ЗООЛОГИИ ДАВАЛИСЬ НЕЛЕГКО
– Рассказывать о папе мне всегда легко и сложно одновременно, – говорит Владимир, старший сын Александра Яковлевича Гомельского. – Для меня он отец и тренер, у которого я когда-то играл. И ту, и другую роль он исполнял замечательно. Как отец он очень любил своих детей, баловал нас, и для нас это были незабываемые мгновенья. Когда мы жили в Риге, его очень редко можно было застать дома, поскольку постоянно находился в разъездах. Мама как-то посчитала, что в какой-то год он находился вместе с нами всего 49 дней. Приезжает на два-три дня с подарками, радует нас с братом и всех остальных – в эти дни у нас в доме всегда было полно гостей, а потом снова берет чемодан с чистыми вещами и уезжает на очередные сборы или соревнования. Папу мы обожали, но видели крайне редко.
Это мама в основном нам объясняла, что учиться надо хорошо для того, чтобы не огорчать папу. И мы все старались. Знали, что папа у нас знаменитый тренер, и поскольку мы носим его фамилию, обязаны тоже добиться успеха. Все это внушалось нам лет до двенадцати, еще до нашего переезда в Москву.
Он был жестким и требовательнымтренером и делал из меня «клоуна» почти на каждой тренировке. Папа обладал неплохими познаниями в области зоологии. Если он не знал каких-то животных, то он их придумывал, награждая молодых игроков, и в первую очередь меня, различными эпитетами. Я у него очень долгое время из «полорогих» не выходил: олень, марал, серный бык…
Столько лет прошло, отца давно нет, а я вспоминаю то время, когда играл в ЦСКА. В декабре 1971 года он все-таки взял меня в команду. После летнего розыгрыша Кубка СССР я даже начал получать зарплату, став профессиональным игроком. И это были самые счастливые годы в жизни. В то время мне приходилось думать только о том, чтобы хорошо играть в баскетбол. За все остальное отвечал отец. Если что-то случалось, он брал вину на себя. За все нес ответственность, но и всем раздавал «пряники», если заслуживали их. Такова у него была метода работы для всех без исключения.
Я пришел в команду, когда в ней еще играли ребята старше меня на 12 лет. К Александру Сергеевичу Кулькову и Вадиму Павловичу Капранову я обращался по имени-отчеству даже во время матча. При этом в армейской команде не было дедовщины. Для Александра Сергеевича и Вадима Павловича «пряники» были заготовлены точно такие же, как и для остальных.
Иногда о работе тренера можно судить по каким-то статистическим данным. Хотя полного представления, конечно, не получится. Тогда уже надо оценивать и остальные стороны работы. В этом плане у тренера Гомельского имелся особый, индивидуальный подход к каждому игроку. Все, что касается командной тактики, коллективного настроя на игру, он делал на общем собрании. Но помимо этого была и индивидуальная настройка. Он мог, например, подойти перед игрой и кому-то шепнуть на ухо именно те слова, которые из обычного игрока порой делают зверя, готового «порвать» на площадке соперника.
Можно сколько угодно говорить, что он таким образом нами манипулировал. Но при этом все должны понимать, что делал он это не ради тщеславия или какого-то сиюминутного удовольствия. Так он учил побеждать. В его тренерском арсенале было много различных способов, как заставить команду собраться в нужный момент, как нащупать слабые места у соперника и, в конце концов, заставить его капитулировать.
Я уже как-то рассказывал историю о том, почему не попал в Сеул в составе комплексной научной группы. Хотя очень хотел и до последнего надеялся, что поеду. Увы, меня не выпускали за рубеж, поскольку моя работа была связана с разведкой. И даже всемогущий папа был не в силах помочь.
За полтора года до Олимпийских игр 1988 года я должен был собирать информацию и докладывать папе, как играет сборная США, что стоит ждать от сборной Пуэрто-Рико и некоторых других стран. При подготовке различных вариантов тактики я принимал активное участие. Думал, если сработает хотя бы какая-то часть из них, и наша сборная добьется успеха, я тоже смогу потом гордиться тем, что внес посильный вклад в победу. Однако все оказалось не так просто.
Олимпийский полуфинал, в котором встречались сборная СССР и США, я смотрел в Останкино. Вижу, американцы применяют против нас жесткий прессинг, а мы его разбиваем, но совершенно не так, как планировали в Москве. Я потом спросил отца, сделавшего наших ребят олимпийскими чемпионами: «Папа, а когда родилась схема, которую ты применил в матче с американцами?» На что он мне ответил: «Она мне приснилась за два дня до полуфинала».
Иногда я задаю себе вопрос: будь он жив, мог бы работать сейчас, в наших современных условиях? В то время он работал не только днем, но и ночью, практически 24 часа в сутки. При этом казалось, не уставал. Он так привык. И, наверное, не отстал бы от многих тренеров даже в наше время. А закончить свою активную тренерскую карьеру он решил лишь после семидесяти.
Меня спрашивают, почему папа выбрал баскетбол, а не какой-либо другой вид спорта? Это не он, баскетбол выбрал его. А произошло это так. Папа вместе с мамой, братом и сестрой (отец был на фронте) вернулись из эвакуации в Питер. Они въехали в квартиру бабушки и дедушки на Петроградской стороне и начали обустраиваться. Папа за время эвакуации закончил только один класс. Ему уже было семнадцать, и идти в таком возрасте в девятый не хотелось. При этом надо было что-то делать. Вид спорта, в котором он вполне преуспевал, назывался хоккей с мячом. Папа неплохо играл и в своей возрастной группе пробился даже в сборную Ленинграда.
Однажды в их школу, где он был твердым троечником, пришел известный тренер Александр Новожилов, которому понравилось, как папа играет в хоккей. Но беспокоило, что он в то время курил и много времени проводил в компании с местной шпаной. Александр Иванович решил серьезно поговорить с папой. Обращаясь к нему, он сказал: «Саша, ты уже вполне взрослый человек для того, чтобы принять какое-то ответственное решение. Есть место в школе тренеров, но оно предназначено для специалиста по баскетболу, а не хоккею с мячом. Я тебе рекомендую его занять. Бросай школу, получай средне-специальное образование, а когда отслужишь в армии, посмотрим, как все пойдет».
Отец подумал и через два дня дал согласие. Поступив в школу тренеров, он стал серьезно изучать баскетбол. Свою первую практику начинающий тренер Гомельский проходил в женском баскетбольном «Спартаке». Там он встретил мою бабушку и маму – самую молодую баскетболистку команды, которой тогда еще не исполнилось 16 лет. Сердце прикипело, и ничего не мог с этим поделать.
Баскетбольного тренера, как он потом любил повторять, из него сделали «старушки» – ровесницы его тещи, а моей бабушки. Они были почти вдвое старше моего папы. С той поры все началось, а потом превратилось в дело всей жизни. Конечно, папа и сам хотел играть. Но карьера баскетболиста Гомельского закончилась еще в рижском СКА после того, как вышел идиотский приказ о запрете на играющих тренеров. Он, конечно, долго переживал по этому поводу, но пришлось смириться. До этого он играл за сборную Ленинграда и, думаю, где-то в тайне мечтал о сборной. Месяцев за восемь до Олимпиады 1952 года в Хельсинки в Ленинграде состоялся матч, в котором он принимал участие. Мне все время было как-то неудобно его спрашивать, как он его провел. Но хорошо известно, что после матча он подошел к тренеру сборной Степану Суреновичу Спадаряну и сказал: «Возьми меня». Тот посмотрел ему в глаза – они были примерно одного роста, развел руками и произнес: «Что ты, опомнись! Куда с таким ростом».
Сейчас, много лет спустя, история знакомства двух тренеров кажется забавной, но можете себе представить, как папа хотел играть и насколько он был смелым и уверенным в себе человеком.
Князь отказал
Ветеран советского баскетбола Анатолий Мышкин по прозвищу Князь, которое ему, кстати, дал в свое время Александр Яковлевич, знает столько забавных историй, что их хватило бы не на одну книгу. Мы попросили вспомнить самые интересные из них, но он неожиданно отказал.
– Пока Папа был жив, я с удовольствием рассказывал разные байки о нем. А вот как его не стало, все связанные с ним истории как-то вылетели из головы. Сейчас, глядя на наш современный баскетбол, впору плакать, а не смеяться. Если бы Папа увидел позор нашей мужской сборной на последнем чемпионате Европы, он со стыда бы сгорел. Не до юмора сейчас.
