Услышав в сотый раз вопрос, а чем приходится жертвовать ради больших достижений, Коротышкин, конечно, должен был наконец почувствовать себя жертвой. Но вновь не почувствовал. Хотя задумался...
— Два года назад приехал в Италию. Это жертва? Конечно, есть виртуальное общение с друзьями, но визуального нет, это плохо. Не могу завести себе официально девушку…
— То есть с неофициальными вариантами на пловца Коротышкина можно не рассчитывать?
— Хватит, хочется уже покоя, семьи. Но свободного времени только и остается, что три недели за полгода. Могу, конечно, в это время личную жизнь развивать, а потом за шесть месяцев ее разрушить и приехать, чтобы опять создавать. А в свободное время — что? Например, в гольф поиграть... В Нахабине знакомые есть девчонки, всегда зазывают. Люблю клюшкой перепахать им поле. Я, конечно, не профессионал, меня пока на пять часов не хватает. Зимой — сноуборд. Хочу другие виды экстрима попробовать. Гламурно так звучит, да? “Люблю в гольф поиграть!”
— Ну да. А только что говорили — пловцы, мол, не хоккеисты, с футболистами в тусовках не замечены, ритм жизни другой…
— Футболисты и хоккеисты — общепринятые звезды светской жизни. Плавание — да, не гламур. Хоть фигуры у нас значительно лучше, чем у них, и зубы с носами на месте…
— В чувстве юмора вам не откажешь. А вот почему вы не любите в тренажерный зал ходить?
— Надо ходить, но действительно не люблю. Меня быстро раздувает. Даже после трех раз в неделю, без протеиновых коктейлей я становлюсь качком. Прихожу в бассейн, и тренер в изумлении: “Ты чего-то опух!”. У нас ведь есть отдельный тренер по залу, тренер в воде и помощник тренера, который курирует и помогает решать все проблемы. Да еще врач-диетолог.
— Вам часто задают не очень корректный вопрос: верите ли вы в чистоту Фелпса? Вообще чье-то превосходство обычно вызывает два чувства: восхищение и раздражение. Что по отношению к Фелпсу превалирует?
— Да, для российских спортсменов это непостижимо: через три минуты после дистанции восстановиться на 100 процентов и выдать очередной рекорд мира.
— Да еще другим стилем...
— Даже другими стилями. Пока мы объяснить этого не можем. Ты видишь человека и думаешь: он непобедимый! Конечно, он вызывает восхищение и в то же время… не отвращение, нет. Он тебе не нравится. Потому что он сильнее тебя. Ты потратил на подготовку столько времени и сил, а он выходит и играючи побеждает всех! И чувствуешь обиду, что мы чего-то не знаем.
— А может, если бы вы приняли одно из предложений по смене флага, узнали бы?
— Предложения поступают, я их периодически отвергаю. Первое было вообще в 2003 году, после “бронзы” на чемпионате мира. Вербовка началась тогда. С ростом регалий растет и цена. Можно патриотично отвечу? Я слишком люблю Россию, чтобы рассматривать эти предложения. А тешат ли они самолюбие? Приятно получать приглашения и приятно от них отказываться.
— И как тогда получилось, что вы не отказались от предложения серба Чавича стать его спарринг-партнером?
— Он на многих соревнованиях — обычно это происходило на пьедестале — пытался мне что-то говорить, я по-английски тогда не очень разговаривал и не особенно беседу поддерживал. На Кубке Сальникова я в очередной раз сказал: все, больше не плаваю. Искал работу, далек был мыслями… Подошел Чавич ко мне в самый последний момент: мы выезжали из гостиницы, я бы его и не увидел больше. “Ты не хотел бы?..” Почему подошел ко мне, понятно было. На одном из чемпионатов у нас расхождение с ним было в сотую… А лучший способ справиться с соперником — держать его при себе. Но первое, о чем я подумал: вообще не хотел бы. Потом у меня зародились мысли — а ведь когда-то я хотел поехать куда-нибудь и выучить язык... Самому трудно, надо, чтобы кто-то пинал. В общем, тренеру так и сказал — я поехал учить язык, может, и опыт какой приобрету для российского плавания, вообще это будет развитие личности…
— В единоборствах есть весовые категории, а у пловцов какая-то изначальная несправедливость заложена: тот же Чавич вас сантиметров на пятнадцать выше…
— Да, какие рычаги у него! Но они медленнее двигаются. У нас с ним постоянная проблема: плывем спринтерские отрезки с одной и той же скоростью, но у меня частота движений гораздо выше. Он — один гребок делает, я — два. Я рядом с ним выгляжу, как в ванне уточка такая заводная: ж-ж-ж! А он — самолет: у-у-у! Но ничего — вопрос ведь в том, как завести уточку.
— Плавание легло на основы, полученные в карате, баскетболе... Балет, правда, от вас отрекся сразу!
— У мамы была подруга из балета, видимо, это и повлияло: ребенка пытались пристроить везде. Я рад, что специалистам не понравилась моя растяжка, сейчас, когда натыкаюсь на балет по телевизионной программе: изумляюсь — что это за люди в трико? Если бы я таким стал, я бы, наверное, убил себя...
— Понимание того, что ты делаешь на каждом метре в воде, это не лишняя информация?
— Нет, но это понимание надо на тренировках получать. И не только твой тренер должен дать оценку. Все должно быть подтверждено цифрами. У нас есть договоренность с голландцами — продвинутый умный центр в Эйндховене, там многие лидеры тренируются. Раз в полгода мы там проходим тесты, камеры — на каждые пять метров, ты видишь каждый эпизод, надеваешь шорты с датчиками, происходит замер скорости, угол атаки, на сколько метров ты прыгаешь вверх и вниз… Я знаю теперь, что должен уходить в воду под углом 32 градуса. А если чуть изменяю угол — идет “западение” скорости, сопротивление воды другое, то есть на пятнадцати метрах я могу потерять до пяти десятых. Это наука!
— Так что важнее на финишном, предположим, отрезке: игры разума или игры бицепсов, выражаясь вашей же формулировкой?
— Ты когда видишь людей, делающих выходы под водой, то мышцы работают не больше, чем голова. Заставить себя думать, что у тебя достаточно воздуха, чтобы оснастить мышцы, вот что сложно. А натренированности мышечного запаса хватает. Тем более у россиян. Мой тренер говорит: хочу тренировать российских спортсменов — они никогда не ноют, выполняют все, что им дается, и с ними удобно работать. Они — бойцы. С американцами сложнее — они постоянно в мыслях: сегодня мне работать не надо, сегодня на тренировку, пожалуй, не пойду!
— А что у нас тогда не так? Мы же их должны в одну калитку тогда…
— Американцы много размышляют, как бы восстановиться, а наши — как бы закачать тело так, чтобы я был непобедим. Надо скомбинировать: и тренироваться, и думать о технике, и позволять телу отдохнуть, тогда и получится непобедимая армия.
Когда я начал тренироваться в Италии, оказалось, что тренировки в России были достаточно эффективными. Я получил фантастическую аэробную базу, многие американцы не могут выполнять те задания, которые я могу. Но психология подготовки к соревнованиям была разрушена. В течение тренировочного процесса мне тренер рассказывал о том, что я должен победить. А я: “Как я могу победить, если я слабее?” — “Ты не понимаешь, ты проделал такую работу, ты на голову выше всех, надо просто понять разумом, что ты сильнее”. И в какой-то момент приходит это осознание силы. Тут надо дать себе еще и отдохнуть. За три недели до старта мы прекращаем интенсивные тренировки. Начинаем плавать по одной тренировке в день, на спинке… Иногда стартанули для поднятия скорости и — снова отдыхаем...
— Женя, нет тоски по костюмам? Все-таки это был такой ритуал, наверное, настрой начинался задолго до старта — пока натянешь, пока помогут…
— Тоски, наверное, нет. Я к плаванию сейчас по-другому отношусь — это не работа. Все стало легче: вот есть соревнования, давайте съездим. А когда надевал костюм, у меня руки начинали трястись: чувствовал — иду на битву. А сейчас — надел трусы и погнал, как на тренировке. Лишний мандраж ушел.
— Есть в вашей биографии кошмар, подобный испытанному Юлей Ефимовой во время эстафетного нарушения правил в Венгрии?
— Есть, это юношеский чемпионат Европы-2001. Родители приехали первый и последний раз — потом сказали: ну тебя, Кондратий нас хватит! Я в полуфинал с первым результатом на 50 метров вышел, 6 сотых до рекорда Европы не хватило. Думаю, в финале выложусь. На старте сваливаются очки — перекрывают рот. Дышать не могу, техника не та, начал суетиться в воде… Ничего не видя, не слыша, практически без воздуха, стал четвертым. Не снимал очки, прямо в них и рыдал — чувствительный еще такой был. Ушел в разминочный бассейн, обида не уходила, и тут я поплыл! Проплыл 500 метров баттерфляем. Пока не закончились силы. Стало полегче. Посмотрел на трибуну, где родители сидели, опять обиделся, что так оплошал. Надел снова несчастные очки и опять 500 накатил. После такой изнуряющей работы — сил не осталось вообще, вылез, очки выкинул... Отпустило.
