Огромная, насыщенная сказочными мотивами опера крайне редко ставится на современной сцене, и это, полагаю, стало одним из побудительных мотивов для маэстро Юрия Кочнева, всегда стремящегося угостить зрителей фестиваля неким особым — редким и изысканным музыкальным блюдом.
Надо сказать, десерт от Римского-Корсакова достаточно сложен для приготовления. Композитор, умевший буквально живописать звуком, создавший редкие по красоте музыкальные полотна, Римский-Корсаков сотворил на основе фольклорного мифа «Садко» величественное полотно. Первоисточник потребовал бы не менее пяти часов сценического действа — современный зритель такого просто не осилит. Да и финансовые средства для реализации волшебных фантазий композитора без купюр потребовались бы сверхъестественные.
Партитура «Садко», таким образом, была сокращена на несколько картин. Музыкальные краски спектакля от этого, надо сказать, не пострадали.
На роль исполнителя центральной партии пригласили солиста Большого театра, лауреата международных конкурсов, заслуженного артиста России А. Зайченко. И надо сказать, его тенор как нельзя более удачно вписался в волшебное действо. Не менее точным попаданием оказалось распределение на роль Любавы дипломанта всероссийских конкурсов М. Демидовой. Ее теплое, обволакивающее сопрано идеально отражало тоску и смятение жены, покинутой Садко, — вечно плачущей, вечно тоскующей. Традиционно хорош народный артист В. Верин в партии Морского царя. Глубокий мощный бас исполнителя убедительно доказывал: все цари — и наземные, и подземные — его! Грозный устрашающий тембр в сочетании с соответствующей царю комплекцией идеально соответствовали формату оперной сказки.
Красивый, эффектно окрашенный баритон заслуженного артиста России Р. Гранича украсил партию Веденецкого гостя. В сущности, все исполнители оперных партий — и Волхова (заслуженная артистка России О. Кочнева), и Старчище (заслуженный артист России А. Багмат) — явно немало поработали не только над качеством звучания голосов, но и над артистическим перевоплощением. Надо сказать, задача перед артистами стояла нелегкая. Текст оперы сложен для исполнения хотя бы потому, что перенасыщен былинной поэтикой и распевами, а это предполагает иной стиль и манеру пения — непривычную, ни на что другое не похожую вокализацию. Певцам надлежало не просто демонстрировать собственные вокальные возможности. Иногда, согласно воле композитора, вокалистам, напротив, приходилось не петь, а напевать. Разумеется, кому-то это удавалось в большей, кому-то — в меньшей степени. Но вот что получилось у подавляющего числа оперных актеров, занятых в спектакле, так это органично существовать в предполагаемых обстоятельствах с характерной тому или иному образу пластикой, а не просто статично двигаться на сцене, как это случается иногда в опере. Выигрышность последней премьеры саратовской оперы в ее артистизме, эмоциональности, в энергетическом накале всей, без исключения труппы, от премьеров до хора и миманса. Для такого оперного терема, как «Садко», хор это не просто обрамляющая виньетка. Нет, хоровое пение в этом спектакле есть тот сплав, что соединил в единое целое многоуровневое строение. Ансамблевость пения в шедевре Римского-Корсакова в прочтении саратовского театра явно удалась, поэтому и артисты хора, работавшие с полной самоотдачей, и хормейстер — заслуженная артистка России Людмила Тадтаева явно заслуживают самых добрых слов.
Постановка былинно-сказочной оперы потребовала серьезного участия балета. Сцены на дне морском непредставимы без танцев золотых рыбок, без явлений разного рода морских чудищ. Чисто пластически их существование сделано оригинально, а вот костюмы получились недостаточно выразительными. «Садко» требует роскоши сценических туалетов. Он буквально настаивает на пиршестве для глаз. Атлас, бархат, органза, стразы, кружева — вот к чему взывает сама драматургия музыкального эпоса. Если Волхова и Морской царь оказались одеты соответствующе их статусу, то убранство рыбок, равно как и наряды двух гостей — индийского и венецианского, оставляли желать лучшего. Правда, в театре меня заверили, что, с точки зрения костюмной, «Садко» еще обрастет новым, роскошным гардеробом. К показу на Собиновском опера просто не успела принарядиться по полной программе. Что, впрочем, простительно: спектакль создавался в довольно экстремальном режиме, и гораздо существеннее, что его музыкальная и вокальная одежды обрадовали многокрасочностью.
В продолжение темы стиля и оформления спектакля. В качестве художника-постановщика был приглашен известный в театральном мире человек — лауреат национальной театральной премии «Золотая маска» и премии имени Станиславского Ю. Хариков. Декорации «Садко» причудливы, оригинальны, стильны и… спорны одновременно. Действие оперы происходит, как известно, в Великом Новгороде. Над сценой возвышается изображение Николы-чудотворца — причем в некоторых картинах у святого... красный нос. У зрителей этот момент вызвал недоумение. «Не то Никола на сцене, не то Мороз-Красный нос», — шептались в зале.
Еще одна загадка спектакля — огромные белые медведи, радость для глаз и недоумение для души. Медведи сопровождают все действие спектакля — они изнывают от жара в бане рядом с торговым людом, они толкают волшебный челн Садко.
Медведи и Великий Новгород сочетаются несколько странно, но, с другой стороны, блуждание зверей по сцене вносило в действо некую сказочность, языческую прелесть. Откровенно говоря, выйдя из театра после окончания спектакля, я уже не представляла его без этих гигантских мишек. Такое впечатление, что без трех медведей сцена заметно осиротела бы. Так что три медведя — одна из играющих на образ спектакля фишек. Надо просто отрешиться от стереотипов. Привычно-то — Маша и три медведя. А здесь — Волхова и три медведя. Или Садко и три медведя. В зависимости от того, кто кому по вкусу.
Фестиваль, поставивший «Садко» в год 65-летия Победы, сделал правильный выбор. Подлинное искусство даже в сказочной форме способно взывать к патриотическим чувствам, к родовой памяти, к осознанию себя частью великой державы. Которую только ненавидящие ее презрительно называют «эта страна». А сопереживающие за нее и любящие ее зовут Россией. Родиной былин, гусляров, больших страстей и неординарных личностей. И конечно, медведей. Куда же без них? Без этого символа национального характера.
