Отшельник простил родину, а она — его
Именно такие объяснения довелось услышать в Бусане. Но международные успехи и недавний триумф на Венецианском кинофестивале с картиной «Пьета» пробили брешь. И вот Ким Ки Дука пригласили на встречу с публикой на пляж, где располагается одна из основных фестивальных точек Бусана и проходят встречи в рамках программы «Открытый разговор». Получается нечто вроде нашего телешоу «Сто вопросов к взрослому», поскольку собирается молодежь и много школьников, которых Ким Ки Дук умеет снимать, как никто другой. Они даже стали некой визитной карточкой Южной Кореи: видишь их на улицах Бусана и Сеула в школьной форме — тут же вспоминаешь фильмы Ким Ки Дука.
Устроили на фестивале и вечерний прием в честь режиссера, который назывался «Ночь Ким Ки Дука». Это ли не признание. К тому же его «Пьета» выдвигается Южной Кореей на «Оскара». Сам Ким Ки Дук — в сущности еще молодой мужчина, ему чуть больше 40, а выглядит он, как престарелый отшельник, когда появляется в традиционном корейском костюме и с хвостиком на голове в публичных местах. Вот к чему приводят муки творчества. В отличие от его отчаянного исполнения знаменитой корейской песни «Ариран» в Москве, на фестивале в Бусане она звучала бравурно — в современных аранжировках. Ее можно было услышать и в некоторых корейских фильмах, сильно отличающихся от того, что делает Ким Ки Дук.
Рисовые страсти
Где-то за неделю до открытия Бусанского кинофестиваля, прошел киносмотр в столице Северной Кореи — Пхеньяне. Он имеет ту же аббревиатуру PIFF, какую совсем недавно использовали южнокорейские коллеги. Два PIFFA да еще по соседству — это уж слишком. Наверняка одной из причин переименования Пусанского фестиваля в Бусанский (BIFF) стало не только современное название города (Бусан вместо Пусана), но и желание не дублировать друг друга. Кстати, в программе Пхеньяна участвовал фильм Карена Шахназарова «Белый тигр». Было и еще одно совпадение — и на севере, и на юге показали северокорейскую картину «Товарищ Ким хочет летать», созданную в копродукции с Бельгией и Великобританией. Такое сотрудничество — беспрецедентный факт для Северной Кореи. 28-летняя героиня — молодая по европейским меркам и отнюдь не юная, согласно корейским представлениям, — становится воздушной гимнасткой. Благодаря упорству и труду она из передовика производства переквалифицировалась в артистки цирка. Сыграла товарища Ким профессиональная акробатка. Северная Корея предстает на экране идеальной страной. Счастливые и нарядные люди гуляют в парках, плывут в лодках по сказочным прудам. В обеденный перерыв рабочие культурно проводят досуг, участвуя в состязаниях, общаются в красном уголке, а главная героиня жонглирует яблоками. Идеологический налет придает этой картине неповторимое очарование, отсылает к старым советским фильмам.
В одном из фестивальных залов перед каждым показом напоминали, что нельзя пользоваться мобильным телефоном во время сеанса, а также сидеть нога за ногу. Корейцы вообще делают только то, что полезно. Может быть, поэтому они чистят зубы бамбуковой пастой, пьют картофельный чай и рисовое вино, едят пирожные из рисовой муки со сладкой бобовой начинкой. Собственно рис тут всему голова. Ри с — корейский хлеб. На фестивале, в ретроспективной программе, показали черно-белый фильм «Рис», снятый в 1963 году. Его режиссер Син Сан Ок, имеющий титул «Принца корейского кино», в конце 70-х был похищен спецслужбами Северной Кореи. На него накинули мешок и увезли, чтобы он поднимал кинематограф северного соседа. Там он провел несколько лет. Пытался бежать, был осужден на пять лет, но все же вырвался в США, где и прожил под чужим именем еще 20 лет. Есть, правда, и другие толкования его в драматической судьбы. «Рис» сделан подобно советским картинам с Мариной Ладыниной, и смотрится сегодня трогательно.
«Кровать» — как смысл жизни
В современной Корее снимают совсем не целомудренные фильмы. По разряду гала-премьер проходила картина «Кровать» Пака Чул Су. Режиссер руководствовался постулатом, выведенным еще Бальзаком: удел человека — кровать, на ней он рождается, любит и умирает. В корейском варианте мы не увидели только родов, но любили в постели откровенно и очень смело, умирали эффектно, как возможно только в кино. А все дело в мужчине средних лет, познавшем на этом ложе минуты счастья с любовницей, мучившегося с нежеланной женой. Жизнь его зашла в тупик и закончилась кровавыми следами на простынях.
Находясь на Бусанском фестивале, совсем не хочется тратить время на европейское и американское кино. Тут собирается отличная коллекция азиатских фильмов, многие из которых потом не поймаешь. «Холодное цветение» японского режиссера Фунахаси Ацуси рассказывает о драматических событиях в депрессивном городке, принявшем удар цунами. А тут еще в результате трагического стечения обстоятельств погибает молодой рабочий небольшого предприятия, на котором как роботы трудятся люди. Девушка покойного влюбляется в невольного виновника трагедии. Но поступит она, как истинная представительница своего народа, — предпочтет возникшему чувству разлуку с новым возлюбленным. Китайский «Крематор» Пен Тао прямо отсылает к «Кочегару» Алексея Балабанова. Здесь герой тоже сжигает в топке трупы, тем самым помогая кому-то замести следы. Жизнь его трагична и одинока. Его подруга, работница свалки, замужем. Так что некому даже проводить его в последний путь, кроме случайной знакомой, приехавшей в эти края искать пропавшую сестру.
Одна из самых сильных картин — документальные «Три сестры» (Франция-Гонконг-Китай) Ван Бина, уже отмеченная наградой Венеции. Снята она в китайском захолустье, где с трудом выживают взрослые, а с ними и три маленькие девочки. С малолетства они пасут скот, страдают от вшей и скудной еды. Два с половиной часа совсем не скучно наблюдать за этими крохами, на долю которых выпала не сулящая ничего хорошего жизнь.