В первом мультфильме, «Облачно, возможны осадки в виде фрикаделек», гениальный изобретатель Флинт Локвуд придумал машину, способную делать еду буквально из воздуха. Во второй части еда ожила, превратившись в невиданных существ — живодуктов. Своего рода мутантов, напоминающих зверей, но не из плоти и крови, а из той самой еды, хорошо знакомой нам по меню в ресторанах быстрого питания. Мексиканская закуска тако, встав на стручки острого перца, как на лапы, превращается в такодила — по аналогии с крокодилом. Бананы — в бананостраусов на длинных лапках. Котлета — в буйворул с рогами в виде половинки колечка жареного лука, волосами из петрушки и пальто из кетчупа. Надрезанные по бокам свежие огурцы — в размахивающих крыльями огуроголубей. Огромная фрикаделька с бивнями из хлебных палочек — во фрикаморжа. И конечно, главное чудовище этих мест — чизбургер-паук. Самый злой и вредный из обитателей местной фауны, стреляющий плавленым сыром вместо паутины.
— Если вы спросите, как мне далась работа над мультфильмом, в котором так много еды, просто посмотрите на меня, — рассказывает режиссер Коуди Камерон. — Я набрал двадцать фунтов (около девяти килограммов. — Н.К.) и теперь не могу застегнуть на рубашке ни одной пуговицы. Думаю, во многом это случилось из-за того, что один из главных злодеев у нас — чизбургер. Нам приходилось день за днем проводить в одной популярной забегаловке в Калифорнии, прежде чем мы завершили работу над персонажем. Думаю, со мной не случилось бы подобного, если бы мы взяли на эту роль морковку. (Смеется.)
— Первый фильм начался с того, что машина Флинта изобрела чизбургер, — рассказывает второй режиссер, Крис Пирн. — Поэтому мы никак не могли обойтись без него во второй части. Более того, мы хотели усилить его влияние, сделать из него настоящего монстра, достойного таких образцов жанра, как «Парк юрского периода». В каком-то смысле работать над продолжением было проще, ведь мы уже знали основные законы, по которым существует наш мир. И мы старались сделать так, чтобы то огромное количество новых персонажей, которых нам надо было внести, выглядело здесь органично. Да, там, где раньше стоял город, теперь непроходимые джунгли. Но и в них можно найти узнаваемые места. То же касается живодуктов. Работая над ними, мы старались выдержать тот стиль, который нащупали в первой части. Так, если вы посмотрите повнимательней, глаза Берри (клубничка с неразборчивой речью — одна из безобидных обитателей этого мира. — Н.К.), то увидите, что они очень похожи на глаза Флинта.
— Как вы придумывали всех этих живодуктов?
К.П.: — Это было что-то вроде коллективного творчества. Мы запирались в одном номере в отеле и бросали друг другу идеи, стараясь придумать как можно больше каламбуров. Иногда ты идешь по простому пути: если у тебя большой овощ или фрукт, пусть он превратится в крупное животное. Так произошло с арбузом, который в фильме стал слонарбузом.
К.К.: — Верно. Иногда нам нравился сам каламбур — как он звучит. В других случаях мы думали о том, что нам нужно конкретное животное, которое будет действовать определенным образом. Так мы и работали: у нас был определенный список еды, которую мы хотели задействовать, и примерное представление о животных, которыми она могла стать. Мы одновременно думали о звучных именах и о том, как лучше всего использовать придуманных персонажей в сюжете.
К.П.: — Иногда все получалось легко, а иногда приходилось как следует подумать. Например, у нас было три или четыре варианта для обезьяны, среди них был даже горилла-сэндвич. Но в итоге мы остановились на кревезьянах — смеси обезьяны и креветок.
— Большинство каламбуров, вокруг которых построены названия живодуктов, теряются при переводе с английского языка. Вы не боитесь, что огромная часть вашего труда просто потеряется вместе с переводом на русский язык?
К.К.: — С одной стороны, да, но с другой — наши животные интересны сами по себе. Просто сидеть в зале и рассматривать их — уже удовольствие. К тому же у нас хватает персонажей вроде Берри, соленых огурцов или помидоров, которые не нуждаются в переводе. Также мы старались как можно больше задействовать национальных блюд из разных стран: Италии, Швеции, Японии.
К.П.: — Точно, у нас же есть овцерол — о чем можно еще мечтать?
К.К.: — И несравненный такодил, не забывай!