Террористы никого не удивляют. Всем ясно, что они делают и почему они это делают.
На Дубровке им показали нормальную схему: под прикрытием переговоров готовится штурм, потом газ, потом отравленных полуживых террористов пристреливают на месте, даже не пытаясь допросить. При этом погибают десятки заложников. А ведь террористы именно на то и рассчитывали, что, держа в руках жизнь заложников, они смогут что-то там диктовать Кремлю.
Оказалось, что жизнь заложников совсем в других руках. Власть показала такую решительность, что отбила у террористов всякое желание вступать в переговоры. Теперь они взрываются без предупреждения.
Удивляться следует на милицию, на ТВ и на самих себя.
Милиция. Министры и замминистры, появляясь на экранах в воскресенье, выражали скромное удовлетворение своей работой. Мол, если бы не бдительность патрулей, взрывы произошли бы в гуще зрителей, и “жертв могло быть значительно больше”.
Мы привыкли, что никакие катастрофы, никакие провалы (даже Дубровка) не повод для наших министров подать в отставку. Но, стоя в луже крови, суметь найти одобрительные слова по адресу собственного ведомства — это удивительно.
— А почему не выводите людей?
— Там 40 тысяч зрителей! Возникнет давка.
Давка? Из “Лужников” после футбола уходит более ста тысяч болельщиков — и ничего. У вас барьеры, тысячи пеших и конных сотрудников... Ссылаясь на давку, МВД признается в полном бессилии. Ведь эти 40 тысяч — просто зрители, пусть и выпившие. Но это не разъяренный митинг, не погромщики. Это послушная толпа. Что ей скомандует рок-звезда, то она и сделает.
Телевидение. Ни один канал не отменил развлекательные передачи. Спустя три часа после трагедии Первый канал запустил КВН. Спустя пять часов — очередной “вечер смеха” — пошлый и похабный до безобразия. То есть — такой, как всегда. Но день-то был не такой, как всегда. И было достаточно времени, чтобы заменить балбесов любой серьезной программой, любой некомедией.
Ни один канал не отменил свои передачи, не стал показывать события и последствия в прямом эфире.
11 сентября, когда в Нью-Йорке рухнули небоскребы, наши телеканалы чуть ли не сутки непрерывно давали в прямом эфире событие и комментарии. Отменили передачи. Сняли рекламу.
И ведь то была американская трагедия, а тут — наша.
Меньшая по масштабу? Для матери, у которой в Тушине погиб ребенок, — это трагедия гораздо большего масштаба, чем все американские и т.д.
Все каналы поступили одинаково. Похоже, что такая “эфирная политика” была рекомендована сверху. И если это так — то еще есть надежда.
Хуже, если все каналы поступили одинаково по собственной доброй воле (если в такой ситуации можно говорить о доброй воле и о воле вообще). Это значит, что наказания, полученные старым НТВ (за Чечню) и новым НТВ (за Дубровку), — подействовали. Смена руководства телеканалов — правильная. Теперь ими и командовать не надо. Никаких замен в эфире, никаких “горячих линий”, сплошное веселье.
Народ. Врачи собирали “фрагменты тел” — то есть оторванные руки и головы. А толпа продолжала приплясывать и прихлебывать.
Взрывы — около трех часов дня. Концерт закончился около девяти вечера.
Артисты (не хочется говорить матерных слов) пели и играли еще шесть часов. Если бы их заставили это делать под угрозой расстрела или хотя бы штрафа — ну еще как-нибудь можно понять. Но они добровольно...
Отряд не заметил потери бойца
И “Яблочко”-песню допел до конца.
Люди плясали еще шесть часов. Они плясали добровольно — и это удивительно.
Ведь они должны были бы кинуться домой — успокоить родителей, семью...
Только представьте себе родителей, чей сын или дочь отправились на концерт. И вот в три часа сообщение о взрывах, а потом — несколько часов ужаса: вдруг это мой ребенок в числе безымянных шестнадцати.
Когда сообщают о погибших, да еще разорванных на куски и не поддающихся опознанию, то нет никакой возможности перечислить имена. Это вам не подводная лодка, когда на телеэкране под траурную музыку появляется список экипажа; и милосердие состоит хотя бы в том, что родители остальных тысяч моряков не сходят с ума от ужаса и неизвестности.
На концерте было 40 тысяч. Это значит — сотни тысяч близких родственников — родители, дети, дедушки, бабушки — несколько часов сходили с ума.
У многих, конечно, есть мобильники. Но неужели все дозвонились? “Не-е, мам, я цел... Не-е, мам, нескоро... Не-е, здесь все отлично, полный кайф”. Для этого надо еще, чтобы было куда позвонить. Не все садовые домики телефонизированы.
Кто-то скажет, что это наша стойкость и мужество. Мол, не дадим шахидкам испортить наш праздник.
Но сами ли мы решили развлекаться в день трагедии?
Нет. Одинаковое поведение телеканалов, урезанные выпуски новостей, распоряжение “продолжать музыку” — все говорит о том, что было указание.
Но указать (приказать) можно теленачальникам и т.п. А кто указал 40-тысячной толпе? Почему она согласилась продолжать развлекаться? За грохотом музыки они, конечно, не слышали взрывов. Однако если мобильник был хотя бы у одного из ста — уже через несколько минут вся толпа знала. И продолжала...
...Когда во время трагедии “Курска” президент остался в Сочи, его потом за это справедливо и долго упрекали. А теперь?
Милицейское начальство было спокойно, телеканалы гнали свою юморину, толпа плясала... Похоже, что весь народ остался в Сочи.
Навсегда?