Избирательная кампания длится почти два с половиной месяца. И кому сегодня особенно не позавидуешь, так это главе ЦИК Александру Вешнякову. Он — та фигура, которой приходится отдуваться за выходки кандидатов да и любые проблемы, связанные с выборами. Даже если эти проблемы находятся не совсем в компетенции Центризбиркома, пишущая и снимающая братия пытает Вешнякова на предмет анализа и оценки ситуации. А ведь есть еще громадный объем ежедневной рутинной работы... Можно по-разному оценивать деятельность ЦИК, но в одном, пожалуй, все сойдутся: нервы при такой должности, как у Вешнякова, нужно иметь железные. О своей нервной системе, поведении кандидатов, достижениях и проблемах нынешней кампании Александр Вешняков рассказывает в интервью “МК”.
— У вас, Александр Альбертович, и так нервная работа, а сейчас особенно горячая пора. Вам, некурящему человеку, не хочется иногда затянуться сигареткой, чтобы нервы успокоить?
— Нет, я в свое время не научился курить, а сейчас уже ни к чему. И никакого дискомфорта по этому поводу не испытываю.
— Как же снимаете напряжение?
— Разными способами. Например, с помощью физических нагрузок. Лыжи люблю.
— Как президент?
— Нет, президент любит горные, а я обычные. Только снега сейчас нет.
— Вас не заставила схватиться за голову недавняя инициатива Сергея Шойгу, который предложил привлекать избирателей к ответственности и лишать их гражданства в случае неявки на выборы?
— Меня уже давно ничего не удивляет в нашей жизни.
— И все-таки, какие вы чувства испытали, когда услышали об этом?
— Человек высказывает свое мнение. Что, он не имеет права? Ну высказался. Я полагаю, немножко сгоряча. Тем более я совершенно убежден, что эта идея никогда не будет реализована в Российской Федерации. Не стоит обращать на это внимания, нервы трепать.
— “Единая Россия” уже не первый раз отличилась в ходе кампании. Отказалась участвовать в теледебатах, что породило ответную инициативу некоторых политиков: сделать участие в теледискуссиях обязательным, а в случае отказа снимать партию с регистрации. Вы отозвались об этой идее отрицательно. А как бы вы оценили предложение обязать участвовать в дебатах только парламентские партии?
— Как мы можем вообще обязывать кого-то идти на выборы, быть кандидатом, докладывать свою позицию избирателям? По-моему, в этом что-то неправильное. Если ты стремишься во власть, то должен доказать, что действительно ее достоин. Для этого ты должен уметь аргументированно доказывать свою правоту в различных ситуациях, в том числе в политических дебатах. Если бы в Америке кандидат в президенты отказался участвовать в дебатах, которые смотрит вся страна, он стал бы политическим трупом. Однако в той же Америке кандидат в губернаторы Шварценеггер отказался от ряда дебатов на ТВ, и ничто ему не помешало стать губернатором при довольно дружной поддержке населения. То есть могут быть разные ситуации, и пытаться их урегулировать с помощью детализации закона, — это, по-моему, утопичный путь. Тем более что некоторые могут отказываться от дебатов по чисто прозаическим причинам: эфир сегодня бесплатный, а если вы не наберете 2% голосов, то вам придется компенсировать государству затраты.
— Но “Единой России”-то это не грозит.
— Я в общем говорю. Предположим, сегодня партия парламентская, а за четыре года работы она полностью себя дискредитировала, и на выборах получит 1,5%. И в то же время она обязана дискутировать в обязательном порядке. То есть обязана в том числе нести финансовые расходы. Вот какая несуразность получится.
— А разве не несуразность, что партия четыре года принимала законы, возможно, непопулярные, а потом — в кусты? Ездить по регионам и рассказывать, какие мы хорошие, все же проще, чем оказаться лицом к лицу с соперниками. Далеко не каждый избиратель следит за тем, как голосует партия, а значит, его можно обмануть, слукавить.
— Ваша постановка вопроса имеет право на обсуждение, изучение. Так же, как и мои сомнения. Я не устаю повторять, что главный судья на выборах — избиратель. Он-то все знает, понимает и делает соответствующие выводы. Почему вы считаете, что ему все нужно принести на блюдечке с голубой каемочкой, чтобы все было разжевано и расставлено по полочкам? В любом случае избирателю придется анализировать и потом делать выбор, за который ему будет не стыдно. И второе: население России очень чувствительно на доброе к нему отношение. И я призываю всех к доброму и уважительному отношению к нашему многострадальному избирателю. В этом случае отпадут многие вопросы.
— Вы смотрите государственные каналы?
— Смотрю. Когда позволяет время.
— Скажите, это уважительное отношение, когда показывают сплошь партию власти, навязывают ее? И к тому же это явное нарушение принципа равенства кандидатов, о котором говорится в законе.
— Мы не так давно рассматривали ряд обращений, которые к нам поступили. Проанализировали многие передачи, в том числе новостные, и пришли к выводу, что есть определенная тенденция по приоритетам в показе некоторых партий в положительном плане, а некоторых, наоборот, в отрицательном. Мы обратили внимание наших телерадиокомпаний, что это входит в противоречие с законом и что это недопустимо для наших СМИ. Также мы дали разъяснение в той части, что надо понимать правильно и постановление Конституционного суда, которое говорит, что информационная деятельность должна быть объективной, достоверной и не нарушать принципа равенства кандидатов. И что нужно показывать других кандидатов и партии. Уже появляются проблески: показывают и другие политические партии.
— Вообще, нынешняя кампания на редкость нескандальная. Однако недавно начался самый неспокойный период — агитация. Чего опасаетесь больше всего?
— Действительно, кампания значительно корректнее, цивилизованнее, чем четыре года назад. Это говорит о том, что работа над ошибками в улучшении нашего законодательства идет на пользу. Иногда ведь скандальные ситуации провоцировали некоторые нормы закона. А сегодня мы констатируем факт: закончилась регистрация списков всех партий и блоков — нет ни одной жалобы. Если в прошлый раз в этот период было около ста жалоб, касающихся одномандатников, то сейчас чуть более двадцати. Намного корректнее ведется агитационная, информационная деятельность в СМИ: нет информационных войн, новых телекиллеров, которые, я думаю, уже точно не появятся, потому что всех “достал” известный негативный пример. В то же время я понимаю, что период выяснения отношений сейчас только разворачивается, его кульминация будет в ближайшие дни. Ну а если у кого-то будут сдавать нервы в этой заключительной части кампании... Что ж, мы учимся демократии. Прогресс уже в том, что нынешний закон учел многие ошибки прошлых кампаний и стал намного демократичнее, либеральнее и, главное, прагматичнее.
— Но есть и оборотная сторона: 200 с лишним кандидатов не указали в сведениях о доходах свои авто. Еще столько же — заработки. Насколько сопоставимы эти цифры с прошлой кампанией, когда за подобные провинности могли снять с регистрации?
— В прошлый раз таких кандидатов было меньше. И я знаю, что вы хотите спросить: не слишком ли либерален в этой части подход, который записан в нынешний закон?
— Угадали.
— Я считаю, это намного лучше, чем четыре года назад, когда была норма: если недостоверные сведения носят существенный характер (а их существенность определял избирком), кандидату или отказывают в регистрации, или снимают. И начинался произвол. Одни понимали под существенной недостоверностью тысячу рублей, другие — 100 тысяч. Одни понимали под недостоверностью ржавые “Жигули” десятилетней давности, зато другие принимали объяснения от кандидата, даже если тот не указал “Мерседес”. Но почему мы не давали возможности избирателю получить информацию и самому определиться: можно доверять кандидату власть или нет? И вот теперь законодатель, исходя из того, что главный судья на выборах — избиратель, решил, что тот должен знать о недостоверной информации, а уж какое ему принять решение... Давайте не будем решать за россиян. К тому же все прекрасно понимают, что кандидат может рассуждать так: свои пять “Мерседесов” я запишу на жену, приличный дом — на тещу. И собственности у меня никакой нет. Но ведь граждане-то знают многих кандидатов и представляют, что тот или иной довольно состоятельный человек. А когда видишь, что у него в графах везде прочерк, то возникает вопрос: почему так происходит? И когда кандидаты начнут понимать, что общественное мнение — это великая сила и, если оно негативно по отношению к вам, вы никогда не станете депутатом, то они начнут стремиться поступать так, как того требует закон, и давать достоверные сведения.
— И когда же наступит это светлое время?
— На примере того, что мы имеем на этих выборах, есть значительный прогресс. Вы знаете пример, когда по техническим причинам забыли указать годовой доход кандидата от “Яблока” в размере, по-моему, 30 миллионов долларов. И кандидат сам нам об этом напомнил. Второй пример: четыре года назад, когда мы установили, что среди кандидатов от ЛДПР есть люди, которые не в ладах с законом, они с нами “пикировались”, сколько было споров по этому поводу... А сейчас все решилось элементарно. Мы сказали им: два ваших кандидата имеют непогашенную судимость. Что будете делать? Они говорят: ради бога, никаких судов, мы их исключим из списков. Инцидент исчерпан.
— Будут ли в связи с угрозами терактов приниматься усиленные меры безопасности на избирательных участках?
— Конечно. Но здесь будет многое зависеть от реальной ситуации в том или ином регионе. Мы будем проводить специальное всероссийское селекторное совещание 2 декабря — на предмет проверки готовности избирательных комиссий к организации голосования и подведению итогов. В том числе на это совещание мы пригласим и руководителей правоохранительных структур, полагаем, все вопросы безопасности будут решены. Кстати, это совещание будет уникальным. Знаете, сколько человек станут его участниками?
— Сколько?
— Примерно сто тысяч. По всей России.
— Впечатляет. Еще вы с гордостью рассказывали о том, что разработаны серьезные степени защиты избирательных бюллетеней... По каким признакам можно отличить настоящий бюллетень от фальшивого?
— Там будет специальная краска одного состава. Поэтому даже если кто-то попытается найти краску, похожую по цвету, при анализе сразу станет понятно, что она другого состава. Вторая степень защиты — специальный микрошрифт. И еще несколько степеней защиты, которые не разглашаются. Технология изготовления значительно отличается от той, что была прежде. Раньше каждая комиссия субъекта Федерации сама приобретала бумагу и заказывала в типографии защиту, которая соответствовала общим правилам, печатала текст бюллетеня. А теперь через конкурс определены лицензионные предприятия, которые имеют право доступа к работе с документами особого учета, — несколько типографий, которые наносили средства защиты. Затем все эти полуфабрикаты избирательных бюллетеней развозились по субъектам Российской Федерации. Причем, когда они развозились, подсчет велся по листам. Листовой учет — как в денежных знаках. В типографиях регионов на полуфабрикат наносился текст. Каждый этап контролировали ЦИК, комиссии субъектов РФ, осуществлялся общественный контроль, в том числе с приглашением представителей партий, кандидатов и СМИ. Лазейки для изготовления фальшивок таким образом перекрыты.
— Во время прошлой кампании были случаи, когда на избирательных участках обнаруживались фальшивые бюллетени. Например, в Карачаево-Черкесии, где шел Березовский, на одном из участков было найдено 400 штук. Тогда выявили виновных?
— Такого рода хранение в то время не являлось уголовным преступлением, соответственно, дело прекратилось. Зато сейчас не только за изготовление, но и за хранение фальшивок предусмотрена уголовная ответственность. Был ведь еще второй недостаток Уголовного кодекса, который тоже вскрыла та избирательная кампания. Существовали фирмы, собиравшие подписи. И в свое время в одной из программ прошел репортаж, что в Тимирязевской академии студенты “рисовали” подписи, зарабатывая таким образом деньги. Стали проводить расследование, прокуратура прислала нам документ: да, факт нарушения налицо, но состава уголовного преступления нет, и дело закрыто. Теперь уголовная ответственность за это введена. Так что порядка действительно стало больше.
— Вы так нахваливаете новое законодательство... Неужто не видите в нем никаких недостатков?
— Критиковать легче всего. А я ничего не преувеличиваю, говорю то, что есть. Но если уж говорить о том, что нужно исправлять... Я бы вернулся к теме дебатов и предложил другой проект их проведения. На мой взгляд, теледебаты должны проводиться по следующему принципу. Допустим, 3—4 уважаемые в стране социологические службы проводят опрос и определяют по рейтингам, кто пользуется наибольшей поддержкой населения. Потом на теледебаты выходят те, кто имеет наиболее высокий рейтинг. И так по убывающей. Тогда не надо будет по жеребьевке решать этот вопрос, изобретать договоренности, которые пытались разработать партии. И это будет совершенно объяснимо, понятно и интересно для избирателей.