Актриса Дина Корзун стала известна после роли глухонемой девушки по имени Яя в фильме Валерия Тодоровского “Страна глухих”. За ней охотились репортеры, на улицах пачками брали автографы, только вот российские режиссеры не спешили выстраиваться к ней в очередь с предложениями новых ролей. Получилось так, что как актриса она нашла себя на Западе. Адаптироваться в чужом кинематографе ей помог муж — лондонец бельгийского происхождения Луи Франк. История их любви похожа на сказку о Золушке. А начало их взаимоотношений сильно напоминало “Страну глухих”: они знали всего по паре слов на языке друг друга.
Сейчас Дина утверждает, что Луи научил ее жить. И теперь они вполне счастливы. Научились мириться с долгими разлуками. Дина основную часть времени проводит в Москве с сыном, а Луи — в Киеве со своим музыкальным коллективом “Esthetic Education”, который он создал из развалившегося “Океана Эльзы”.
— На каком языке вы разговариваете дома?
Дина: — Абсолютно не сразу мы начали общаться. Луи, когда приехал в Россию, знал всего лишь несколько слов. И я по-английски знала “папа”, “мама”, “брат”, “сестра”. Так я поняла, что у него есть братья и сестры, но в каком количестве — не разобралась. Потом два года после отъезда Луи из Москвы мы только перезванивались. Причем могли общаться часами: он говорил по-английски, а я отвечала “да”, “нет”. О чем мы тогда разговаривали, мне сейчас трудно понять. Потом Луи переехал и стал жить со мной в Москве. Вот уже семь лет он здесь.
Луи: — Тогда по телефону мы разговаривали только о сексе.
Дина: — Он врет! Помнишь, Луи, какие у тебя счета были безумные? А сейчас, когда мы приезжаем в Лондон, Луи со своим братом говорит только по-французски, и я уже интуитивно начинаю понимать. А выучить английский заставила любовь. Для того чтобы мы могли понимать друг друга, нам постоянно приходилось искать новые слова. Мне — английские, а Луи — русские. Нам хватало терпения.
— Часто бывает так, что люди разных культур притягиваются друг к другу, а потом, когда как следует узнают язык партнера, расстаются. Вы этот период как пережили?
Дина: — Когда мы стали жить вместе, в первые два года нам было очень сложно, потому что мы не могли сказать друг другу все, что хотелось бы. И оказалось, что мы не совсем готовы принять друг друга такими, какие мы есть. Только благодаря чувствам и большой душевной работе мы смогли остаться вместе. У нас было столько поводов разбежаться, забыть все, как страшный сон. Это даже была не ссора, а глубокое непонимание и масса различий в культуре, образовании.
Луи: — Я в первое время чувствовал себя в Москве как ребенок. В городе ориентировался по картинкам, а в маршрутке даже не мог сказать, где нужно остановиться: они кричали, говорили, что нужно заранее предупреждать. Мне было очень стыдно и неловко. Таксисты, видя, что я иностранец, заламывали цены, а я не мог с ними спорить. Но сейчас я уже достаточно свободно себя чувствую, могу даже читать на русском.
Дядюшка Картье-Брессон
— Вы же оба вроде во МХАТе учились? Кстати, Дина, декан художественно-графического факультета смоленского института очень любил говорить своим студентам: “Выгнал я Дину Корзун отсюда, и она человеком стала, вон какая знаменитая”.
Дина: — Меня никто не выгонял. Я сама ушла, а на смоленском худграфе меня уговаривали остаться и обещали, что поговорят с моей мамой, чтобы она заставила меня одуматься. Мама тоже против была. Но я все равно уехала в Москву. Просто в тот момент я была влюблена в человека, который был влюблен в театр. И эта любовь меня поглотила.
Луи показывает мне фотографию Дины, снятую знаменитым фотографом Анри Картье-Брессоном с дарственной надписью.
Дина: — Это дядя Луи снимал меня у них на даче. Причем Луи мне не сказал, что он знаменитый фотограф, а дядя ко мне так хорошо отнесся, начал показывать свои альбомы. Я сказала: “Ой, какие у вас интересные фотографии, вы же профессионал!” Потом оказалось, что это чуть ли не первый иностранный фотограф, которого в 50-х годах пустили в нашу страну, и он проехал по Сибири и прочим удаленным городам.
Луи: — Представляете, когда Анри снимал Дину, я первый раз в жизни видел, как он работает. Ему было уже 90 лет, и он очень давно не брал в руки камеру. Лет 10 точно. Причем я тоже пытался заняться фотографией, а он мне говорил, что я все не так делаю.
— А почему ты музыкой стал заниматься?
Луи: — В душе я всегда был музыкантом. Но просто я с детства этого не понимал, и мои родители, наверное, тоже не понимали, потому что они не отдали меня в музыкальную школу. А если бы отдали, то я, наверно, стал бы композитором. А по образованию я актер и фотографией занимался какое-то время.
Школа Гарри Поттера
— Дина, ты живешь в Москве. У Луи музыкальная группа “Esthetic Education” в Киеве. А еще у вас есть дом в Лондоне. Как вам удается жить на несколько стран?
Луи: — Это сложно. Мы редко видим друг друга.
Дина: — Да, сложность в том, что мы редко пересекаемся. Но я сейчас в Москве с сыном Тимуром. Я ему нужнее. Тимур сейчас перешел в новую школу, в 10-й класс, и у него переходный возраст. Но мы с Тимуром скучаем по Луи и постоянно ждем, когда он приедет в Москву с концертами. Скорей бы он стал настоящей мегазвездой, чтобы мог сам выбирать, где ему жить. Сейчас все упирается в деньги. Луи мог бы жить в Москве, но ребята-музыканты из “Esthetic Education” не могут, потому что им не хватает средств, чтобы перетащить сюда свои семьи. Так что на Украине страдает один Луи из всей группы, а в Москве страдали бы все остальные.
— Луи, ты родился в Бельгии, потом много где жил, а какую страну ты считаешь своей родной?
Луи: — Никакую.
Дина: — Он человек мира.
Луи: — Мой дядя живет во Франции, старший брат — в Сингапуре, сестра в Париже, другой брат в Лондоне. Я учился в Нью-Йорке, жил в Канаде, Югославии. В этих странах у меня есть много друзей, которые всегда ждут меня в гости. Я закончил английский пансионат в Швейцарии вроде того, в котором учился Гарри Поттер, и там были дети из разных европейских стран. Мы очень подружились, потому что много страдали вместе.
— Страдали?
Луи: — Ну да, потому что там очень жесткая дисциплина. Как в армии. Мы поднимались в шесть утра и бежали кросс независимо от погоды. Потом у нас было время на душ, потом начинались занятия. Вечером мы снова занимались спортом. Даже в выходные дни ходили в униформе...
Когда мне было еще лет 10, я почему-то очень много читал об истории России и очень хотел побывать в этой стране. Меня очень поразила биография Петра I, написанная американским писателем. Тогда же я читал почти всю русскую классику: Толстого и Достоевского. Правда, на английском. А сейчас читаю на русском “Москва—Петушки”.
“Я — это не я”
— Как вы отпускаете друг друга на съемки и концерты? Дине ведь приходится сниматься в постельных сценах, а за Луи бегают поклонницы.
Луи: — Нормально к этому отношусь — это ее работа. И ей повезло, потому что я стал актером еще раньше Дины и все это прекрасно понимаю. Думаю, что если бы я ей не доверял, мы бы уже не были вместе.
Дина: — У Луи очень много поклонниц. Они стараются прорваться к нему в гримерку после концертов и совсем меня не замечают. Кажется, они даже не знают, что я его жена.
— А ты возила Луи на свою родину в Смоленск?
Дина: — У нас есть традиция отмечать Новый год у моей бабушки в Красном Бору. Это поселок совсем рядом со Смоленском. У бабушки там частный дом: туалет на улице, вода далеко в колодце, помойка в лесу. Она там живет одна. Но мы ей купили мобильный телефон и теперь звоним ей из Европы и из Америки. Я боялась, конечно, привозить туда Луи. Думала, что он испугается.
Луи: — Это не страшнее, чем в английском пансионате. Мы ведь там ходили в горы, спали в палатках и привыкли ко всяким лишениям.
— То есть поездку в обычные для бабушки условия вы рассматривали как одно из испытаний?
Дина: — Да нет, это я к тому говорю, что Луи — не тепличное растение.
— Дина, года два назад я встретила тебя в одной из смоленских кафешек. Подошла, а ты сказала, что ты — это не ты.
— Да? Я могла. Раньше я так делала. Хотя и сейчас, когда меня узнают в метро, подходят и очень громко что-то спрашивают, я говорю, что я — не я.
“Ну, не едим — и не едим, значит, нет ничего”
— Дина, почему ты все чаще снимаешься в европейском кино, а в русском тебя почти не видно? Ведь говорят, что во МХАТе тебя считали едва ли не лучшей студенткой курса.
— Так получилось, что в России мне много интересных ролей не предлагали, зато предлагали в Европе. И эти фильмы мало кто в России видел. Вот, например, мой последний фильм, который сейчас вышел в прокат, — очень важная для меня работа. Для этой роли я потеряла 10 килограммов. Сейчас я вешу 54, а тогда весила 44. Даже не знаю, как это произошло. Специально я не худела. Просто настолько вошла в образ, что перестала есть совсем.
— Что вы едите дома? Как разница культур сказалась на этой стороне жизни?
Луи: — Русские пельмени меня не шокировали. Это ведь те же итальянские равиоли. И у китайцев тоже что-то похожее есть.
Дина: — Мы любим все свежее или легко приготовленное. Меня научил готовить Луи. Я вообще ничего не умела.
Луи: — Знаете, чем она питалась? Вареный рис с курагой!
Дина: — Когда мы с Луи познакомились, то рис с курагой у нас был деликатесом. Обычно были гречка, овсянка или макароны. А так пили чай. Я тогда была студенткой и получала мизерную стипендию. Мама не работала: она помогала с Тимуром и иногда что-то шила для своих подруг. Денег не было никаких. Луи меня пытался как-то приодеть, а я была гордой и отказывалась. Он научил меня не только готовить, но и одеваться, и вообще приучил ценить искусство, интересоваться культурой, путешествовать.
Луи: — Она жила в общежитии в одной комнате с мамой и Тимуром.
Дина: — Да, когда Луи к нам заходил, мама как раз приезжала из Смоленска на премьеру моего спектакля. Помню, его тогда шокировало, что у нас шкаф был сделан из большой коробки от холодильника. Мы нашли ее на улице, прорезали дверь, просунули палку и так вешали одежду. Меня весь этот быт как-то не удручал. И вообще я этого не замечала. Ну как-то живем и живем, не едим и не едим: значит, нет ничего. Тимура кормили в детском саду.
— А сейчас-то кто бытом занимается?
Дина: — Мама. Она переехала ко мне в Москву. Я до сих пор максимум, что могу сделать, — это поучаствовать в выборе краски для ремонта.
Слева — дьявол, справа — Бог
— Почему у вас кольца на правой руке по русской традиции?
Дина: — Луи так захотел. Мы надели и носим так даже на Западе.
Луи: — Просто так в Европе не все понимают, что я женат. (Смеется.)
Дина: — Ах ты хитрец! У меня на Западе все спрашивают, почему кольца на правой руке. Я объясняю, что, когда с человеком встречаешься, подаешь ему правую руку, и сразу все видят, что ты замужем.
Луи: — Мне кажется, что это как-то связано с Византией. Там левая сторона всегда считалась от дьявола, а правая — от бога.
— Где вы поженились? В России или во Франции?
Луи: — В Швейцарии. Недалеко от Женевы. На берегу озера.
Дина: — Нам нужно было в России жениться, потому что здесь у нас возникла масса проблем. Мне не сложно было, а Луи, несмотря на то, что он мой муж, чинили массу препонов. До сих пор он покупает визу, чтобы находиться в России. А наш брак признали в этой стране и поставили в ЖЭКе штамп в паспорт. Наверное, Луи может получить вид на жительство, но для этого нужно преодолеть массу трудностей: например, пойти в дурдом доказать, что он не сумасшедший, и принести справку.
Луи: — Мне кажется, что так ломаются судьбы многих людей. Но нам удалось с этим справиться!