До недавних дней я думал, что иностранцы не едут к нам, как в Париж, потому, что беснуются в Москве террористы. И вдруг столица нашей родины в отношении безопасности приблизилась в столице Франции. Там угнали автобус наших туристов, жгли машины и грабили магазины. Подобная ситуация наблюдалась в Лондоне, куда иностранцы особенно стремятся. В метро рвались вагоны с пассажирами. То же можно сказать про Египет, куда едут миллионы иностранцев. Не раз косили их из автоматов. А поток людей, жаждущих побывать в Лувре, Тауэре, стране фараонов, — не убывает...
Все флаги в гости
будут к нам.
И запируем на просторе.
А.Пушкин
Как считать туристов?
В 2004 году Париж посетило 25 миллионов иностранцев. Лондон в Европе — рекордсмен, там отметилось 30 миллионов. А сколько в Москве? По данным ФСБ, на которые ссылается Комитет по туризму, через аэропорты за год въехало 2 миллиона 919 тысяч. По туристским визам. Но если вычесть транзитных пассажиров, родственников и бывших соотечественников, то трехмиллионный поток обмелеет.
По какой методологии считать интуристов? В программе пребывания в Москве каждого иностранца непременно значится Кремль, не побывать в нем — ничего не увидеть. Как сообщила Елена Гагарина, директор музеев Московского Кремля, за год соборы, Оружейную палату и Алмазный фонд, все другие доступные объекты за зубчатой стеной посещает 1,5 миллиона. Не все они иностранцы, среди них много соотечественников, школьников, приезжающих с учителями на экскурсии в столицу.
Так сколько зарубежных туристов из Европы, Азии и Америки любуются Москвой? Судя по всему, никак не три миллиона, дай бог, полтора-два. Почему я так зациклился на количестве интуристов? Да потому, что даже столь небурный поток дает городу миллиард долларов чистого дохода! Как выразился Юрий Лужков: “Без туризма у Москвы нет будущего”. Не выкачивая газ и нефть, европейцы качают валюту за показ улиц и домов, храмов и музеев, развлечения в театрах и казино, проживание в гостиницах, проезд на транспорте. Легко подсчитать, какой доход имеет Париж, принимая на порядок больше иностранцев, чем Москва.
Светлое не светит
Как много прибавилось у нас всего, что вызывает жгучий интерес. Воссоздан храм Христа, сотни церквей. Возникла масса ресторанов на любой вкус, открыты Дом музыки, театры и гостиницы, новые музеи и галереи, ночные клубы. Казино больше, чем в Монако. Солдаты любви несут вахту в каждой уважающей себя гостинице. Сотни фирм принимают иностранцев, а едет к нам меньше, чем когда в СССР этим делом занимался монопольно “Интурист”. Тогда принимали в Москве 5 миллионов. Причина спада понятна. Загадочного социализма больше нет, география отечественного туризма сузилась с одной шестой до одной восьмой земного шара, за границей оказались экзотические края и города, куда летели из Москвы.
Что нужно, чтобы при капитализме к нам ехали миллионы, как в Париж? Чем Москва хуже? Там собор Парижской богоматери — у нас Успенский собор, там Бальзак и Гюго — у нас Достоевский и Толстой, у них королевский Лувр — у нас царский Кремль, там Эйфелева башня — у нас самая высокая в мире Останкинская башня. Москва, по информации Комитета по туризму, участвует во всех крупнейших международных выставках-ярмарках. Приглашаются зарубежные журналисты, выпускаются плакаты, буклеты, рекламные кинофильмы, задействован Интернет, открыт информационный узел в Гостином Дворе. Названия улиц на русском языке дублируются латинскими буквами.
Все так, но всего этого очень мало, чтобы оказаться рядом с Лондоном, Парижем, Римом. По сегодняшним делам инстанций, влияющих на притягательность Москвы для интуристов, не вижу в обозримом будущем прорыва. Если и дальше всем сказанным ограничиться, то светлое будущее, доходы от туризма Москве не светят. Почему так думаю? Потому что вместо дел узнаю о проектах, докладываемых на заседаниях правительства, достойных занять место рядом с программой “построения коммунизма в отдельно взятой стране” и задачей “превращения Москвы в образцовый коммунистический город.
Утопия “Золотого кольца”
Одна такая утопия называется “Золотое кольцо Москвы”. С тех пор, как ее обнародовали, выросли дети, которые пошли в первый класс. Но что реализовано? Построен пешеходный мост от храма Христа, который ведет в никуда. С него и неких смотровых площадок обещано “любоваться самыми красивыми видами города”. Но пока вместо них видны вблизи Кремля уродливые виды: трубы, заборы, стены времен промышленной революции и индустриализации. На том берегу, над которым повис мост, туристам делать нечего и смотреть нечего, разве что наше неустройство.
В минувшем году собирались открыть пешеходный маршрут, первый из 15, на “Золотом кольце”. Он под номером 13 значится на бумаге от памятника Репину по Лаврушинскому, Толмачеву и Климентовскому переулкам, где заколоченная церковь Климента Папы Римского давно изнывает под гнетом книжного склада федеральной библиотеки. Что имеем? Храм не открыли, колокольню не восстановили. Ходить, конечно, по переулкам никто не запрещает, но при чем здесь “Золотое кольцо”?
Когда помянутые дети окончат школу, и тогда им не пройти по 15 маршрутам “Золотого кольца”. Нужны миллиарды долларов, чтобы превратить лежащие в руинах кварталы острова между Москвой-рекой и Водоотводным каналом, названного также “Золотым”. Имеется в виду, что на этом острове забьют фонтаны турдолларов. Для чего, как писали, “под дном Водоотводного канала к 2006 году должны построить стоянку на 1000 машино-мест. По предварительной проработке один из уровней будет отдан под туристические автобусы”. Год 2006 закончился, но никаких обещанных островков на воде и стоянок под водой нет.
Другой маниловский проект озвучен под названием “Венок русских усадеб”. По известной Окружной железной дороге, окрещенной Николаевской, собираются пустить “ретропоезд — копию тех, что ходили здесь в начале ХХ века”. Пассажирам хотят показать сохранившиеся подмосковные усадьбы. Ретропоезд дополнят “автобусы с большими панорамными окнами и низким уровнем пола для удобства пассажиров”. А что смотреть? Окружная дорога проложена век тому назад по окраинам, чтобы дать выход на магистральные пути грузам заводов и фабрик. Ее длина 54 километра. Усадьбы все в длину потянут на километр. Кто в нагрузку к ним будет пятьдесят километров любоваться трубами, градирнями, цехами, автобазами, складами?
Я однажды проехал в кабине машиниста тепловоза по Окружной дороге. Это было полвека назад, когда задумали осчастливить москвичей пассажирским движением. Мало что с тех пор изменилось на железной дороге, где катят по-прежнему грузовые поезда, и по сторонам кольца, натуральным задворкам, со всеми вытекающими видами...
Третий утопический проект называют “городом под колпаком”, “стеклянной улицей”. Кусочек такой улицы есть в натуре в виде перекрытого прозрачной кровлей пешеходного моста у Киевского вокзала. Красив мост, особенно ночью. Его длина метров двести. Но обещают народу нечто подобное длиной 4,5 километра! Задумали ходить по пешеходным улицам, “не боясь ни дождя, ни снега” от Нескучного сада до Москвы-Сити. Зачем? Любоваться 200 памятниками, не пересекаясь на всем пути с автомобилями.
Кто против мечты? Но не с таким размахом! Пытаться широкую русскую Масленицу поставить в один ряд с карнавалом голых красавиц в Рио или пивным праздником в октябре в Мюнхене — такая же утопия, как былое желание “нынешнее поколение советских людей” поселить в коммунизме.
Чертики и матрешки
На чем основан мой пессимизм? Москве не хватило двадцати лет, чтобы пешеходный Арбат привести в божеский вид. Он тянется на 800 метров. Требуется там всего ничего. Восстановить разрушенный бомбой крошечный “дом с привидениями”. Возродить церковь и колокольню Николы Явленного, у которой Пьер Безухов хотел убить Наполеона. Перебазировать трибунал. В старинных домах открыть, как предлагали авторы пешеходной улицы, выставочные залы, галереи художников, кинозалы, музей “Старого Арбата”, кафе “Мастер и Маргарита” и так далее. А что имеем? Скупки, обменные пункты, ларьки с матрешками.
— Мы в развитие рынка сувениров не вмешиваемся. Другое дело, если его заполнили бы какие-нибудь фигурки вампиров, вурдалаков, чертиков, что не соответствует традициям нашей страны. Тогда ситуацию пришлось бы исправлять. А сейчас регулировать процесс нет необходимости, — уверен глава Комитета по туризму.
Дело не в чертиках, которые не хуже матрешек, что доказывает известный музей в Прибалтике. Проблема в том, что чиновники, от которых зависит помянутое мэром будущее Москвы, ни во что в принципе не вмешиваются, ничего не исправляют и не регулируют. Что хорошо видно на старом Арбате, где бушует рыночная стихия. Один раз иностранец придет сюда, чтобы увидеть улицу с “душой Москвы”, о которой поют песни и слагают стихи. Но вряд ли повторит маршрут там, куда везут на суд служивых, где готовы рухнуть стены закрытого кинотеатра, где ночью дома пугают прохожих слепыми глазницами окон, полно бомжей и подобного люда.
При всем том, что много сделано, о чем я неоднократно писал, в Москве всего три улочки, чей облик вселяет надежду на светлое будущее. Всего три улочки без пустырей, чей блеск и лоск не уступает улицам столиц Европы. Вот они: Третьяковский проезд, Столешников переулок, Камергерский переулок. Здесь все дома и проезды подверглись евроремонту. Все — отданы под магазины и рестораны. Ни одного офиса.
Неужели только три безупречны? Ведь в Москве столько знаменитых и красивых улиц. Да, их много. Но повсеместно с красотой соседствует уродство. Рядом с памятниками безобразные строения. Зияют пустыри на месте разрушенных храмов и домов. Назовите любую центральную улицу, и я назову такие порухи.
Но даже на трех помянутых улочках все не так, как надо в городе, который не мыслит будущего без туризма. Тихо и пусто стало в Столешниках, прежде живых и многолюдных. Почему? Закрыли знаменитый до революции магазин Егора Леве, куда за винами посылал Стива Облонский. Погас огонь подовой печи кондитерской, где фабриковали самые вкусные пирожные, за которыми ходил Лемешев, куда приезжали лакомки с дальних улиц. Исчез букинистический магазин, облюбованный коллекционерами. Нет былой приличной дешевой столовой. Что имеем? Бутики мировых фирм, торжество глобализации. Москвичам с их зарплатами здесь делать нечего. Это полбеды. Но ведь и приезжим из дальних стран — неинтересно. Товары за витринами есть у них на родине намного дешевле. Из Москвы они не повезут одежду и обувь, часы и золото, выставленные за зеркальными витринами.
На Красную площадь — за лекарствами?
Кто должен был не дать улетучиться духу Москвы? Чья обязанность удержать чиновников, ведающих сдачей и арендой помещений, от рыночной агрессии? На мой взгляд, город должен хотя бы нескольким улицам придать туристский статус, придать им столичный лоск, избавить от бюрократии, учреждений, всего, что не представляет интереса для иностранцев. Комитет по туризму исполняет одну функцию — “главного имиджмейкера”. Рекламирует Москву разными способами. Но, по-моему, лучше бы за счет расходов по приему ежегодно 200 иностранных журналистов восстановить Николу Явленного на Арбате.
Позвольте, скажут мне, ведь все признают, Москва похорошела, реставрированы сотни зданий. Кто спорит. Много сделано. Но больше осталось проблем.
Даже Красная площадь утратила магнетизм. Раньше днем и ночью тянулись сюда иностранцы, чтобы посмотреть смену караула, часовых, застывших у Мавзолея. Красная площадь плохо освещена, как Кремль. Большой дворец по ночам выглядит черной горой. Средние торговые ряды днем недоступны, а с наступлением темноты выглядят мертвым домом. В бывшее Губернское правление въехала аптека. Неужели на Красную площадь надо ходить за лекарствами? Двор Монетного двора за тюремными воротами с глазком. Мне возразят, при чем тут Комитет по туризму, Москва — это федеральная собственность. Но иностранцам нет дела до формы владения. Они хотят любоваться Красной площадью днем и ночью.
Не потому в Москву не едут, что стреляют. А потому, что нет рекреационных пространств, как в Париже и Риме. Там на туристских улицах тьма магазинов, ресторанов, галерей, музеев, памятников, фонтанов. Нигде нет контор, банков, судов, как на Арбате.
У нас нет обилия привлекательных отечественных товаров, стало быть, нет удовольствия от хождения по магазинам. Нет современных бесплатных музеев, как в Лондоне. Мало вообще музеев и памятников. И так далее. А все названное должно быть. Иначе у Москвы нет будущего.