Накануне закрытия Олимпийских игр в Турине в Bosco-дом пожаловала одна из самых титулованных спортсменок сборной России Юлия Чепалова. Точнее, спустилась она с гор — команда лыжников и лыжниц проживала и тренировалась не в олимпийской деревне, а отдельно от всех. А оказавшись в нашем обществе, узнала о самой себе, что собирается продолжить карьеру в качестве биатлонистки.
— Юль, ботинки живы?
— Живы пока, может, и этот сезон дотянут.
— Скажи, а зачем в таких старых-престарых бегаешь? Счастливые?
— Да нет, мне почему-то фирма никак не может сделать то, что я их прошу.
— Мне казалось, что таких, как ты, титулованных, фирмы на руках носят…
— Да нет, конечно, нет. Может, кого и носят. В какой-нибудь Норвегии любой, даже чуть выигравший лыжник — звезда. А у нас все бывает, хотя и абсурдно выглядит.
— Сегодня в пресс-центр заходила Катерина Нойманнова, она просто гигант. Лыжи, палки, обтягивающий комбинезон как-то на лыжне оттягивают внимание от ее размеров. Как можно вообще с ней бороться с такой комплекцией, как у тебя? Где силы-то взять?
— Вот именно, я тоже говорю: где мне силы-то взять? А Марит Бьорген? У нее же абсолютно мужское телосложение. Мышцы, мышцы, мышцы. Даже обидно как-то за женский лыжный спорт. Никакой тебе женской эстетики. Но все равно боремся. Душой берем.
— Нойманнова, махнув своими крыльями на финише гонки на тридцать километров, все-таки вырвала у тебя мизерные секунды. Это не стало личной трагедией?
— Точно знаю, что трагедией это стало для дочки. Я ведь когда после гонки свалилась там бездыханная… А Олеська смотрела трансляцию по телевизору. Ну вот, и заплакала, закричала, бросалась в телевизор практически: “Почему мама лежит?” Принесла откуда-то мои медали, сует их к экрану: “Мам, не беги, у тебя же есть медали! Баба, пускай мамочка приезжает домой, зачем она там?”
— И все же скребет на душе: если бы не падение, если бы не боль в ногах…
— Значит, кому-то другому медаль предназначена, если она не у тебя. Теперь у меня богатая коллекция олимпийских наград: три “золота”, два “серебра” и “бронза”. Все, что нужно. Хотя это и не означает, что не нужно больше.
— Это спортивная мудрость подвигает на такие выводы?
— Думаю, да. У меня сейчас реакция и на победу и на поражение другая. Хотя я же тоже человек, скрыть эмоции бывает нелегко. Вон в эстафете я прямо с ума сходила от радости. Для меня пробежать эстафету на Олимпийских играх, да еще выиграть ее мечтой было. Начиная с первой Олимпиады в Нагано не удавалось осуществить. Поэтому выиграть в Турине — это нечто…
— Так получается, что три Олимпиады ты выигрываешь по одному “золоту”, и все дистанции разные. До Ванкувера, конечно, далеко, но что бы хотела триумфально пробежать там?
— У меня классического ничего нет. Буду работать над классикой.
— Но я знаю, что есть проблемы на этом пути — медицинского характера?
— Буду пробовать. Просто чтобы хорошо выступать в классике, обязательно нужно иметь хорошо развитый плечевой пояс. А один из хирургов, который меня обследовал, сказал, что врожденная травма шейного позвонка не разрешит мне это сделать. Я могу пыжиться-тужиться, а толку не будет. Но я все равно буду упираться. К тому же классические дистанции — это выносливость. А куда же в лыжах без нее?
— Как в тебе уживаются и любовь к спринту, и к тяжелейшим 30 км?
— А все надо бегать периодически — получается или не получается. Потому что длинная дистанция ведь тоже из спринтерских кусков состоит. “Тридцатка” — моя первая любовь. Я ее выиграла в восемнадцать лет в Нагано при неповторимых Вяльбе и Егоровой!
— Чего не хватило на этой Олимпиаде в ощущениях? Не в медальном плане, а по эмоциональному состоянию. Она странная была или так многим ошибочно показалось?
— Она действительно была какая-то странная, не знаю, как это назвать, но у меня здесь не было таких эмоций, как на предыдущих двух. Ну ладно, Нагано — по молодости захлестывало, в Солт-Лейк-Сити — другая проблема была, скандальная. А здесь… Честно говоря, грязь вот эта вокруг постоянная ну просто убивает. А эти уборщицы-горничные, которые раскидывают твои вещи? Приходит убирать комнату, а у тебя лежат вещи — на тумбочке, например, она просто скидывает их на пол.
— И не поднимает?
— Нет, конечно, еще чего. А автобусы? То они ходят по времени, то не ходят. То водитель ушел кофе пить, то еще чего-то, все с ними ругаются. У Вани Алыпова просто стычка была. Все сидят, шофер стоит: “У меня график”. — “Какой график? У тебя полный автобус битком, спортсмены мерзнут! А им нужно домой, отдыхать”. Нет, стоит чего-то выжидает.
— За кого ты здесь болела в перерывах между успокоительным вязанием?
— На самом деле мне здесь так тяжело было… Начало Игр такое сложное, проигрыши мои, все так было сложно и угнетало. Конечно, слышала, там выиграли, здесь, но как-то… Естественно, больше за лыжи переживала: как никогда в этом году мы выступили, вообще здорово получилось. За ребят переживала, потому что их, бедных, тыркают, мучают, а они все равно доказали, что класс показывают!
— Когда первые старты провалила, сразу поняла, в чем дело, разложила все по полочкам — проблемы в голове, ногах, тактике?
— Проблемы были в моем психологическом состоянии. Просто перед Олимпиадой… В общем, надо отдыхать от людей, которые рядом почти всегда. Накапливается взаимная усталость, выпрыгивают наверх какие-то претензии. Мы же все время находимся в стрессовом состоянии. Отсюда и перемены в настроении могут быть, и взбрыки разные. А послесезонная депрессия? Вообще никаких сил и желаний нет. Я вон в прошлом году потащилась в Турцию после стартов. Как накинулась там на солнце, загар… Потом лечиться пришлось — щитовидка запротестовала. А ты говоришь, спортивная мудрость… Мудрость приходит, а дурь не уходит.
— Следующий сезон не пропускаешь, как решила?
— Сейчас закончу Кубок мира, там вроде шансы какие-то есть, а потом начну тренироваться только где-нибудь в июле. Пропускать невозможно — тогда нужно или рожать, или еще чего-нибудь, чтобы без дела не сидеть.
— А если рожать, то потом опять долго восстанавливаться.
— Ну, не так уж долго — год-полтора, как раз к Олимпиаде подойти уже в форме. Но это я пока не планирую. В отличие от Олимпиады. Три разных “золота” Игр у меня уже есть, надо идти дальше. Хотя какое-то можно и повторить.
— Елена Вяльбе по ходу дистанции 30 км кричала: прячься за кого-нибудь, не тащи всех! Ты ее не слышала или не хотела?
— Нет, почему, я так и делала, да я и не все время лидировала, просто создавалось такое впечатление. Никто не замечал, что, когда я шла впереди, вся группа вместе сходилась, а когда кто-то вырывался в лидеры — мы растягивались. А вообще, когда я выхожу вперед, то иду своим темпом, могу спокойно, тихо, хоть пешком идти, я не чувствую соперниц, они мне не мешают. У меня такой характер, что не могу отсиживаться за спинами других. Пусть меня догоняют. И не слышу никого: я одна, и все.
— Так, может, уже и тренерские советы не нужны?
— Тренер нужен, чтобы психологически держал в рамках. Конечно, если он просто напишет план, тренироваться уже можно. Но он должен быть рядом, чтобы было какое-то напряжение. Если я одна буду тренироваться, я могу дать себе слабинку. Даже в течение этого года я с папой начинала препираться: все, не могу, не хочу, давай отдохнем… Хорошо, что он не жалел меня: нет, сделай то-то, тогда будет у тебя отдых, так надо.
— Мне почему-то кажется, что, если бы вся ответственность лежала только на тебе, “не пойду сегодня” не могло быть в принципе. Характер-то не обманешь.
— Ну, да. Может, и попробую когда. Хотя… Мы же, спортсмены, какие? Иногда нам хочется ласковое слово на тренировке услышать, а иногда — получить пинок, и тоже с удовольствием. А самой себе пинок давать как-то неинтересно…