В Перовском суде идут сейчас слушания по уголовному делу Татьяны Антипиной — москвички из Новогиреева, похищенной и убитой ради квартиры. Преступление по нынешним временам почти рядовое. Но, разыскивая Татьяну, такое болото растревожили! Такие зловонные пузыри пошли всплывать из глубины...
Когда убийц Антипиной поймали, у них нашли целую гору фальшивых доверенностей от москвичей на приватизацию и продажу их квартир. Липовые печати нотариусов. Чужие свидетельства о смерти, паспорта, сберкнижки. А еще скандальный документ — “Список смертников” (мы писали о нем 22.03.2005 г.). Это любовно собранная кем-то база данных на 4300 пенсионеров-одиночек из Центрального округа.
Группа сбывала квартиры с еще живыми владельцами. А вот вопрос: если квартира продана — куда девать ее прежнего хозяина? О том, как квартирные шакалы чистят Москву от “неправильных” москвичей, читайте эксклюзивное расследование “МК”.
Этот невыдуманный детектив начался в декабре 2004 года, когда в наш отдел расследований позвонил профессор Антипин.
На неудобном редакционном табурете сидел разбитый человек, давился слезами, с трудом выговаривал слова: он вторую неделю не спал. Пропала жена, и замешан в этом “оборотень в погонах” — капитан милиции. Но ученому хихикают в лицо, будто старому рогоносцу, и проверять подозрения не спешат... Тогда я не знала, что добиться возбуждения этого уголовного дела окажется тяжелей, чем перекидать баржу угля.
Разница в возрасте супругов была и впрямь приличной — 26 лет! Но на их отношения, уверял меня седенький Лев Михайлович, это не влияло. Он — профессор Московского открытого госуниверситета и сотрудник Института физической химии РАН. Она — не закончила в юности школу и, чтобы соответствовать мужу, доучивалась в вечерней. В сумочке, из-за плохого зрения, носила лупу вместо очков. Была гордой, замкнутой и не болтливой. Торговала с лотка газетами и книгами. Жила в квартире профессора. В собственную, муниципальную “двушку” на Зеленом проспекте заглядывала редко и прятала там... нераскупленные газеты — стеснялась, когда ее “бизнес” прогорал.
А на днях жена вернулась с Зеленого проспекта страшно испуганная. Кто-то сменил замок и вывез вещи — белье еще валялось в коридоре. “Но ты, Танечка, не волнуйся, все было по закону, с милицией!” — делали большие глаза соседки. Хорошо еще, что страж порядка в опорном пункте ободрил: выселять вас, дамочка, никто не собирается, а дверь вскрыло РЭУ. Ведь из вашей — жутко захламленной! — квартиры тянуло дымом. Но он, старший участковый уполномоченный Сысоев, там был, законность обеспечивал. Вещички вам вернут, ключи выдадут — явитесь только завтра, в полдень, к своему подъезду.
Татьяна Антипина пересказала эту историю мужу и уехала к участковому. И навсегда исчезла.
— В милиции намекают, что она меня бросила, — бормотал профессор, низко опустив голову. — Но я узнавал в жилконторе: не тушили они задымление, не меняли замок. Врет участковый! Зачем?!
Я навела справки: пожаров, протечек и прочих катастроф в доме Антипиной не было. Не звали туда милиционеров, спасателей, пожарных. Темная история! Но в ОВД “Новогиреево” сомнения ученого забывали вносить в милицейские рапорты, а по его заявлениям испекли невразумительный материал. Там не было ничего, что помогает найти человека, — ни протокола заявления о пропавшей, ни описания примет, ни справок о проверке по картотекам. Не выяснили обстоятельства исчезновения, запутали даты (Антипин подает заявление на другой день после пропажи жены, 17 декабря, а пишут — 27-го). И с легкой душой собрались отправить этот продукт “по территориальности” — в другой округ, где живет профессор. Иначе говоря, куда подальше.
Как мы искали труп
В сырой и печальный зимний день, последний рабочий перед Новым годом, когда народ уже зажигал елочки и разминал печень, мы со Львом Михайловичем приехали к начальнику ОВД.
Начальник был полон сочувствия. Узнав, что Антипин привел с собой прессу, предложил ему радикальнейший вариант — съездить с экспертом на квартиру жены и лично поискать ее труп: “А вдруг сердце схватило — и все!” Мы твердо намекнули, что не уйдем, пока он не прикажет проверить роль участкового. В приемной началось брожение: к начальнику нервно стучались какие-то милицейские чины, у его дверей с обиженным видом топтался бравый красавец с усами ниточкой — капитан Сысоев. “Ага, забегали!” — злорадно шептал Антипин.
Еще часа три мы в полутемном, пустом здании отдела милиции ждали, пока приедет эксперт из округа. За окном стояла безнадежная ночь. “Не положено!” — остановили меня милиционеры, когда я сунулась к ним в машину. “Я без журналиста не поеду! — встрял несчастный супруг. — Боюсь!”
Пока эксперт обшаривал Танину квартирку, появился Сысоев. Милиционеры вышли к нему на площадку. “Твоя работа?” — грозно шепнули Сысоеву, кивая на распахнутую дверь. Участковый закатил глаза, словно желал сказать: “Боже мой, кому вы верите?” На лестнице он поймал меня за рукав, заморгал честными глазами:
— Да я больше всех заинтересован, чтоб ее найти, — звоню по моргам днем и ночью!
Ураганом пронесся по этажам:
— Кого вы видели у квартиры Антипиной? Меня, не меня? Присмотритесь-ка лучше!
Замороченные пенсионерки только подслеповато моргали от лихого натиска. Рисковый мужчина!
Полный абзац
Служебную проверку мы все-таки продавили (Сысоева после нее уволили из органов). Но шансы найти Таню живой таяли. Разве что весной, когда снег сойдет... Сказать это Льву Михайловичу я не могла. А он каждое утро уходил из дома с ее фотографией, чтобы показывать по пригородным электричкам: вдруг кто опознает! 16 января 2005 года в “МК” вышел мой текст про Таню. А 1 февраля по факту ее безвестного исчезновения возбудили уголовное дело. По статье “Убийство”. Но уже в другом округе, в Юго-Западном.
Ровно через 17 дней (!) шайку повязали.
В ней действительно были “оборотни”. Опера, едва начав копать по-настоящему, тут же выяснили, кто крутился возле жилища Антипиной, — наш старый знакомый, капитан милиции Анатолий Сысоев. И его младший коллега — инструктор стрелкового комплекса “Хищник” и водитель конвойно-охранного отделения ОВД “Новогиреево” Сергей Сычев (уволен по-тихому перед самым задержанием). Младший был так уверен в безнаказанности, что, выслеживая Таню, представился в подъезде сотрудником прокуратуры и дал номер своего телефона. Старший товарищ тоже не таился.
— Я прихожу к следователю, а он Сысоева допрашивает! — позвонил мне взбудораженный профессор. — Сысоев сидит весь красный. Плачет!
И — повалилось, как снежный ком: милиционеры дали показания, Сысоев сдал черного риэлтора Романа Шишкова. Тот — по цепочке — свою опасную подельницу, чеченку Зулихан Юнусову. А та — земляка и напарника Шахбана Геримсултанова. Сысоева, Шишкова и Юнусову арестовали, остальных оставили гулять под подпиской о невыезде. Еще несколько фигурантов пошли по делу свидетелями.
Обыскав машину Шишкова, захватили огромный риэлторский архив поддельных документов. При обыске на квартире Юнусовой нашли паспорт Тани.
А еще я поговорила с понятой. И та обмолвилась, что была у чеченки какая-то “компьютерная база”. Как корреспондент “МК” исхитрилась заполучить эту пухлую пачку ксерокопий — не скажу. Но это был тот самый замусоленный, отработанный шакалами, список смертников — пенсионеров-одиночек из ЦАО, с карандашными крестами и надписями “сделано” “МК” от 22.03.2005 г.. Я забежала в округ, к оперативникам, за подробностями. Парни после серии задержаний обросли двухдневной щетиной, молчали, как партизаны, но сияли, как лампочки.
Эти аресты спасли от гибели двух женщин: Александру Петровну Миронову с Новокосинской улицы (69 лет) и Ирину Михайловну Ломакину (фамилия изменена по просьбе следствия) с Большой Бронной (87 лет). Одинокие пенсионерки — типичная группа риска — коптили себе небо потихоньку и не подозревали, что их единственная ценность — жилье — им уже не принадлежит, а продано вместе с живыми хозяйками. Но об этом — позже.
Была в этом деле некая странность. Профессорскую жену Антипину беззащитной “смертницей” назвать было нельзя — не стара, не пьяница, на учете в ПНД не стоит. Как стая на нее-то вышла? Таню погубили... стопки газет, сложенных в квартире! Участковый Сысоев, обходя подведомственную территорию, разглядел их в замочную скважину (представляете картинку?) и принял Антипину за ненормальную, которая “ходит по мусоркам”. Вывод: никто из простых москвичей не застрахован от того, чтобы не попасть под раздачу. Мало ли что в нас покажется шакалам странным?
В среднем рядовая группа, каких в Москве множество, как считают опера, окучивает в год 5—6 квартир. Эта же стая была особо активна — за год присвоила больше 17. Сколько народу мерзавцы успели бы обмануть и — хуже того — уничтожить, если б их оставили на свободе еще с год?
Безработный с Красной площади
Окончили следствие снова в Восточном округе — “по территориальности”. Лев Михайлович как потерпевший ознакомился с делом, а заодно снял копию. И мне показал: “Без вас я бы ничего не добился”. Процесс в Перовском суде “в интересах безопасности” объявили закрытым, несмотря на отчаянные протесты профессора, который требует самой широкой огласки. Поэтому вся информация — из материалов предварительного следствия.
Обычно, объясняют оперативники, схема отъема недвижимости довольно простая. В каждой группе есть организаторы, исполнители — “курьеры” и подставные лица — “прокладки”. Еще, конечно, вербуют наводчиков. Если квартира муниципальная, ее сначала приватизируют. Для этого есть “свои” нотариусы, к которым везут “прокладку”: алкаша, специально вывезенного из соседней области, или подельника с чужим (ворованным) паспортом. На имя “прокладки” пишут фальшивую доверенность на приватизацию — как бы от лица настоящего хозяина. “Курьеры” сдают документы на регистрацию, забирают готовые свидетельства о праве собственности, перепродают квартиру. Если квартира частная, то все легче — на имя “прокладки” делают доверенность-фальшивку на право купли-продажи, и вперед! Чтобы замести следы, используют по 2—3 “прокладки”, пока на конце цепочки не окажется добросовестный покупатель.
У кого какая роль была в банде, разберет суд. Кем был 26-летний Рома Шишков из поселка Тучково Рузского района? Его хобби и источник заработка — подделка документов.
Биография у Ромы насыщенная. Рос в семье медработников, побеждал на олимпиадах, увлекался кинологией. После химбиофака Тверского университета поступил в аспирантуру, а азы нужной ему юриспруденции изучал в Московском психолого-социальном университете. Кроме того, если доверять неразборчиво заполненному — на две разные фамилии! — удостоверению МКВ №309332 ГУВД Москвы, которое нашли у него при обыске, он успел поработать стажером инспекторской службы в ОВД “Кунцево”. Объяснил, что хотел стать экспертом-криминалистом. Но затем круто пошел в гору.
…Месяц назад, Перовский суд Москвы. Тощий долговязый Рома переминается в железной клетке.
— Ого, подсудимый Шишков, ваше место работы до ареста — “Комиссия по борьбе с коррупцией”? — удивляется судья, листая дело. — И по какому же это адресу?
— Красная площадь, 5. А впрочем, это общественная организация, — темнит Рома, — так что считайте меня безработным…
Как именно Рома боролся с коррупцией, я не узнала — указанные им телефоны молчали. Спросила следователя. Но тот в пикантные детали путаной Роминой карьеры не стал углубляться: “Его место работы не имело отношения к расследованию”.
Химик Шишков переквалифицировался в помощника юриста: “Я предпочитал дела о разделе жилплощади или связанные с имущественными спорами”. Дела оказались крайне выгодными. Однажды давний знакомец, еще времен золотого детства, Бабкин (фамилия изменена) из села Покровское-Шереметьево Рузского района встретил его и обомлел: Рома, в его-то годы, уже ездит на хорошем “БМВ”! А сам-то Бабкин — жалкий осветитель в Доме культуры! И Бабкин стал шестерить на Шишкова. Похоже, был “прокладкой” (на него оформлено несколько фальшивых доверенностей на разные адреса). А лучший друг Бабкина — это 25-летний милиционер Сычев. Он из того же села, с Ромой учился в одной школе.
Судя по материалам уголовного дела Антипиной, осенью 2004 года Шишков попросил Сычева свести его с кем-то из участковых. Но с деловым, чтобы хорошо знал территорию и жителей: ведь речь пойдет о том, чтобы отбирать у них квартиры, оформляя доверенности задним числом, — открытым текстом предупредил Рома.
Скромный бизнес участкового
Сергей Сычев познакомил Рому со старшим участковым уполномоченным, капитаном милиции Сысоевым, прямо у входа в ОВД. И попал в “десятку”.
41-летний участковый уже бывал под следствием — проходил по делу, возбужденному Перовской прокуратурой. Был заподозрен (вот совпадение!) в том, что присвоил муниципальную квартиру. Сычев знал, что у коллеги были проблемы с законом по поводу каких-то квартир. Раньше он работал начальником участковых. Когда был суд по поводу этих квартир, Сысоева понизили до участкового. Впрочем, тогда его вину не доказали. И теперь следствие слишком глубоко копать не стало.
— Я слышал, что такое дело существует, но подробности не уточнял, — объяснил следователь. — Мы не стали этим заниматься, не хватило времени.
А стоило. За несколько дней до ареста мобильник Сысоева поставили на прослушку. Оказалось, что участковый занимался квартирными делами как профессиональный дилер!
Разговор с неизвестным мужчиной. Капитан милиции недоволен компаньонами:
“С.: — Эти уже исстонались, меня замучили. Я уже не рад, что связался с ними.
Н.: — Может быть, завтра вопрос решим? Там пока не выписан человек, а готовы документы, форма 6...
С.: — Все подготовят. А ничего, что долго?
Н.: — Человек заболел, попал в больницу. Они что, не видят, что никто телодвижений не делает?
С.: — Люди такие просто: хотят все и ничего притом.
Н.: — Надо соображать башкой”.
Разговоры с некой Ириной:
“И.: — Тереби их. А документы когда они думают — завтра? Ну, давай завтра мы все одним днем махнем! (...) Ты им скажи, что с первого марта по новому Жилищному кодексу...
С.: — Они знают. Потому тоже торопятся”.
Еще:
“И.: — На 3-й Владимирской их же двое в выписке. А едет один. Сейчас паспортистка ко мне подошла: “А почему?! Как, бабка едет к мужу этой К.?” Я ей сказала, что разберусь, что он едет в другое место.
С.: — Ну, естественно. Один в одно, а другой — в другое. Разъезд у них”.
Кстати, сколько денег платят продажным ментам? За наводку на квартиру Антипиной, рассказали подельники, участковый получил 200 долларов. Еще 2,5 тыс. — за то, что через своих подружек в Дирекции единого заказчика взял документы на приватизацию. В случае успеха аферы капитану якобы пообещали еще 16 тыс. “зеленых”. Оперативники считают, что это похоже на правду: обычно вознаграждение составляет 30% от стоимости квартиры, рыночная цена жилья Антипиной — 65 тыс. долларов. Посреднику и исполнителю Сычеву, рассказал Шишков, причиталось 4 тыс. “зеленью”.
...И последняя распечатка. Сысоев звонит жене из прокуратуры Юго-Западного округа. Он уже догадался, что сейчас его закроют:
“Сысоев: — Ты не сердись на меня. Ты домой приедешь когда, ты эти деньги, которые у нас доллары, спрячь куда подальше. Чтоб нельзя было найти ничего. Я сейчас в прокуратуре нахожусь, и вроде мне хотят предъявить какое-то обвинение.
Жена: — Куда хотят?
С.: — Предъявить об-ви-нение!
Ж.: — В чем?
С.: — В преступлении!!!
Ж.: — В старом или в новом?
С.: — Нет, новое...
Ж.: — А куда ж я все это дену?! Ладно, буду думать. Только то, что в сейфе? А я успею?”
Она успела. Когда пришли с обыском, единственное, что нашли, — это членскую карточку постоянного посетителя казино в служебном кителе Сысоева. Капитана отличала горячая любовь к азартным играм.
Театр криминальных талантов
Но вернусь к делу Антипиной. Поглядим на его примере, каким образом стая проворачивала свои операции.
Чтобы составить впечатление о Татьяне, милиционер Сычев и осветитель Бабкин, прихватив ее фото, караулили ее у дома. Многогранный Шишков напечатал липовую доверенность на приватизацию от лица Татьяны на имя гражданина Л. (у настоящего Л. за месяц до этого вытащили паспорт). И заверил бумажку гербовой печатью “Нотариус Кимрской городской государственной нотариальной конторы Тверской области Меткина М.Г.”. У Ромы имелись две печати нотариусов — Куклиной и Меткиной, вырезанные из подметки неизвестным мастером. Господа! Если вам попадется документ, заверенный такой печатью, обращайтесь с ним с осторожностью.
Участковый принес добытые им копию финансово-лицевого счета, выписку из домовой книги и другие необходимые документы. Но нужен был еще паспорт хозяйки. Чтобы его найти, вскрыли квартиру, а милиционерам Шишков велел прийти в форме и “создать видимость законности происходящего”. Сысоев, как настоящий актер, внушал соседям, что из квартиры тянет дымом. Пока менты топтались на лестничной площадке, Рома и Бабкин (за 100 баксов) шустро обыскали квартиру. Удивительно, но Бабкин — всего лишь свидетель: “Нельзя же привлекать человека, который просто постоял у квартиры”, — объяснил свою позицию следователь.
На старой иномарке прикатили чеченцы — человек по имени Тимур (на самом деле это был Геримсултанов) привез осмотреть объект смуглую, крашенную под блондинку Юнусову. Шишков с Юнусовой к этому времени окучили уже немало квартир обреченных смертников. Опытная Юнусова, по его словам, “целенаправленно занималась поиском и продажей подобных квартир”. Документы предназначались ей.
Но паспорта в квартире не нашли. Оставалось одно: выманить Таню, паспорт отобрать, а хозяйку... ну, скажем, обезвредить.
Снова выручил участковый — пообещал Антипиной, которая прибежала жаловаться на взломанный замок, что ей вручат новые ключи люди из управы — прекрасно зная, что этих “людей” в помине не существует. И тут же обрадовал черного риэлтора Шишкова: клюнула! завтра придет! Наутро, за полчаса до полудня — времени “икс”, Шишков, Юнусова и Геримсултанов съехались на Зеленый проспект. Стая нетерпеливо поджидала Татьяну у подъезда ее дома...
В Белых Столбах
Но затем в материалах дела — сплошные мрак и туман, и никакой ясности.
“Юнусова собиралась “прочитать лекцию” о захламленной квартире и с ходу предложить вариант расселения или обмена”, — рассказал Шишков на допросах. “Позже я из любопытства допытывался у нее, где Антипина, и она сказала мне, что та в “Белых Столбах” (психиатрической больнице №2 им. О.В.Кербикова. — Авт.). Я спрашивал, почему бы не выпустить Антипину из психбольницы, так как знаю, что там могут колоть такие препараты, после которых человек не будет помнить, что с ним происходило. И не представлять опасности. Но Юнусова твердо отвечала отказом”.
Еще весной прошлого года следствие установило, что похитили женщину Юнусова и Геримсултанов. Во-первых, на них указали подельники, а во-вторых, сигналы их телефонов запеленговали с 12.26 до 13.47 в Домодедовском районе. Причем не где-нибудь, а именно в районе поселка Белые Столбы (впрочем, сама больница находится немножко в стороне, в поселке Добрыниха). В больницу с обыском немедленно нагрянули опера и с ними Лев Михайлович. Но в журналах приема больная Антипина Т.С. не значилась, а дальше порога медики никого не пустили.
Танин след снова потерялся.
Двоим из шайки, Юнусовой и Геримсултанову, предъявили обвинение в похищении человека. Участковому — в пособничестве похищению. Шишкову и Юнусовой — в убийстве. А дальше... Чеченцы не раскололись, мокрое дело на себя не взяли. Юнусова факт фиксации ее телефона в районе Белых Столбов объяснить не смогла, но предположила, что в тот день, возможно, встречала кого-нибудь из друзей или родственников в аэропорту. С ними обращались с пониманием: молчат — ну, и ладно. Геримсултанов, обвиненный по тяжкой статье, весь срок следствия провел на свободе (и остается там до сих пор).
В итоге появилось четкое, как манная каша, обвинительное заключение:
“Антипина была похищена Юнусовой и Геримсултановым при неустановленных следствием обстоятельствах, вывезена ими в Домодедовский район, после чего Антипина на протяжении неустановленного периода удерживалась Юнусовой и Геримсултановым в неустановленном следствием месте”.
* * *
Исполненная чувства глубокого неудовлетворения, я глубоко зарылась в материалы дела (12 томов, между прочим!). И увидела любопытный документ. Сысоев выкручивается: “Я разговаривал с ними на повышенных тонах, я говорил, чтобы они вернули женщину. Рома сказал, что все нормально, что человек живой, вывезли ее куда-то в область, но изменить уже ничего нельзя, в этой ситуации задействовано много людей, задействован сотрудник милиции”.
Это он о сообщниках говорит. Интересно! Нашла листы с телефонными распечатками. За два дня до похищения чеченцы активно болтали по телефону с абонентами из нескольких населенных пунктов, расположенных на Симферопольском шоссе: Ям, Заборье, Домодедово, Востряково... Одна из свидетельниц по делу, весьма напоминающая “прокладку”, — тоже из Домодедовского района. Даже сысоевская теща, и та имеет там квартиру. Вот какие у группы тесные связи с этим районом!
Похоже, Антипину увезли в Домодедовский район не случайно. Кто поручится, что тем же маршрутом не сплавляли и других “ненужных” москвичей? Может, там имеется “место отстоя”, где держали жертв? А если оно связано с закрытым стационаром? Конечно, у нас насильно уложить человека в психушку без решения суда нельзя. Но можно сфабриковать нужные бумажки и завести сообщника среди больничного персонала.
Но искать сообщников — столичных или домодедовских — никто не стал.
...А 5 мая 2005 года мимо той самой Добрынихи, где базируется больница, проезжал дезинфектор с ближней птицефабрики. Остановился поглядеть, нет ли в лесу первых весенних грибов — строчков. И наткнулся на оттаявший труп женщины. Она умерла еще зимой, причем явно не из-за того, что в одиночку замерзла в лесу, — пальто было снято, а затем кем-то небрежно брошено ей на ноги. Кем, как не убийцей? Неопознанный труп захоронили на местном кладбище, а потом, по запросу из Москвы, сообщили о нем следствию. Осенью прошлого года труп эксгумировали, провели опознание по костям черепа, для чего взяли фото и карту из поликлиники. Это была Таня. Но узнать, от чего она умерла, было уже невозможно. Сами понимаете: зима—весна—лето...
И тут Юнусовой с Шишковым в очередной раз выпал козырный туз: с них сняли обвинение в убийстве! Ведь кто и как убивал, теперь не узнаешь. Поэтому следствие решило, что достаточных доказательств их вины не имеется.
Рыночная стоимость квартиры Антипиной — 65 тыс. долларов. Но получить их шакалы так и не смогли. По злой насмешке судьбы, Таню убили впустую: ее паспорт, добытый ценой убийства, оказался негодным, просроченным — в 45 лет она не вклеила туда новую фотографию.
Продолжение читайте в ближайших номерах.