Мой адрес — Советский Союз

Для одних 7 ноября — день национальной катастрофы, для других — просто историческая дата, а для жителя села Новоядрово он так и остался красным днем календаря. День Октябрьской революции Александр Филимонов отметил с размахом. Советской атрибутики хватило с лихвой для настоящей ноябрьской демонстрации!

А чтобы попасть в “Страну Советов”, достаточно переступить порог деревенской избы Филимонова.

За 15 лет энтузиаст собрал в своем доме-музее несколько тысяч уникальных экспонатов.

В гостях у хранителя советской эпохи побывал наш корреспондент.

“Дом купил благодаря Рыжкову”

Перед добротным срубом, как на плацу, развиваются флаги союзных республик. Между крыльцом и сараем растянут транспарант “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”. Из окна доносится: “Солнце красит нежным цветом стены древнего Кремля…”

— С коммунистическим приветом! — кричу я, барабаня в запотевшее окно.

Хозяин с утра в образе: в тельняшке, черном бушлате и бескозырке. Вылитый матрос с революционной “Авроры”. И обстановка соответствующая: все пространство от пола до потолка заставлено знаменами, вымпелами, портретами и бюстами вождей.

— Как здесь спится? Груз прошлого не давит? — интересуюсь у хозяина, разглядывая среди всего красного нехитрую утварь: топчан с двумя одеялами, стол, лавку и большую русскую печь.

— Да что вы! Приезжаю из Нижнего Новгорода на выходные и буквально оживаю. Пою, читаю, слушаю пластинки с советскими маршами.

Дом в отдаленной деревне Филимонов купил, как только в мае 1990 года услышал прогноз из уст одного из руководителей государства: Россию, дескать, ждет рыночная экономика.

— Тогда я понял: пропала страна. Снял со сберкнижки все деньги и за 1100 советских рублей купил избу. Вскоре привез и первый экспонат: переходящий вымпел, выданный нашей бригаде, который долго пылился в цехе на стене.

Времена тогда были благодатные для архивариусов. Партийцы после развала Союза вмиг разуверились в коммунистических идеалах, стали в массовом порядке избавляться от наследия прошлого. Бери — не хочу!

— Знамена рубили сотнями. Мужики древки от флагов пускали на черенки для лопат, а полотнища бабы растаскивали на половые тряпки. У многих в перестроечные годы в прихожих лежали переходящие красные знамена с золотой бахромой. Об Ленина ноги вытирали...

И решил Филимонов приютить у себя в деревенской избе советское прошлое, которое вмиг осиротело. Собирал он “осколки разбитого вдребезги” по свалкам да помойкам. Гипсовую скульптуру Гайдара нашел в мусорном баке на школьном дворе. Ребятня расстреливала писателя камнями. Переходящее знамя Горьковского обкома КПСС взял из подсобки областной больницы. Из детского речного пароходства принес бюст Горького.

Потом стало проще. Прослышав о музее Страны Советов, Филимонову стали присылать экспонаты со всей России. Откликнулась пожилая женщина из Москвы: “Возьмите портрет Сталина. Мой дядя был художником и рисовал портреты. Один удалось сохранить. Теперь он никому не нужен”.

Скульптурную композицию “Дзержинский и беспризорник” ему раздобыла попутчица по купе. Начальник райотдела Ленинградской милиции расстался с “железным Феликсом” лишь после того, как увидел фотографии музея Страны Советов.

— А от портрета Дзержинского у меня неделю болела голова, — показывает хозяин на картину в тяжелой дубовой раме.

Сие произведение искусства Филимонов получил в местном отделении ФСБ. Денег на такси не было, пришлось тащить 15-килограммовую раму через весь город на голове.

Подаренные портреты хозяин никогда не заворачивал в бумагу. Считал, что партийные лидеры должны совершить последнее путешествие с открытыми лицами. В связи с этим едва не пострадал портрет Михаила Горбачева. Филимонов вспоминает:

— Шел я с Нижегородского сельстроя. В одной руке — плакаты с членами Политбюро, в другой — портрет Горбачева. Вдруг подскакивает ко мне прилично одетый мужчина: “Куда несешь супостата? Дай я какую–нибудь гадость на его роже нарисую!” Глумиться над музейным экспонатом я не дал. Прохожий прямо взмолился: “Напиши под портретом “разрушитель СССР”. Я тебе денег дам”. Полез дома в карман куртки, а там 100 рублей лежат. Заказал художнику сделать надпись — сам ведь думал точно так же, как прохожий-проситель.

“Труд народу — высшее счастье”

Из граненых советских стаканов, где отчеканена надпись “Цена 7 коп.”, мы пьем крепчайший чай. Гудит, потрескивает русская печь. Взгляд падает на красный угол: рядом с портретами Ленина и Карла Маркса соседствует… икона.

— Чему удивляешься? — отзывается хозяин. — Это тоже наша прошлая действительность. У моей бабушки, как и у многих в деревне, рядом с иконами висели портреты Ворошилова и Сталина. Ленинский тезис о необходимости отделения церкви от государства в этом случае не сработал.

Беру в руки алое полотнище, где золотом выписан закон рабочей чести: “работая на общество, ты работаешь на себя; труд народу — высшее счастье…” Всего 10 пунктов.

Трудовой путь Семеныч тоже начинал рабочим. Окончив Горьковское речное училище, ходил на пароходе по Волге. Потом покалечило в машинном отделении. Порванное ухо спасли, а вот кисть правой руки пришлось ампутировать. После госпиталя Филимонова списали на берег. Но не пропал он без Волги, освоил новую профессию, стал работать мастером на заводе.

Ныне советские годы 62–летний хозяин вспоминает как самые счастливые в жизни: “Все дороги были открыты. Учись в любом вузе, работай, путешествуй”.

Светлого будущего Семеныч так и не увидел. Перестройка перекроила жизнь Филимонова. Несмотря на ударный труд, получает он на заводе 7 тысяч рублей. С пенсией по инвалидности набегает около 9 тысяч.

— Разве можно на эти деньги достойно жить? — спрашивает ветеран.

С женой и дочерью у него отношения не заладились. Обе безбожно начали пить. Жить Филимонов вынужден на чердаке. Душой отдыхает, когда на выходные и праздники уезжает в деревню, в воссозданную им Страну Советов.

“Я Родиной не торгую!”

Перебирая дорогие сердцу экспонаты, хозяин рассуждает:

— Все, что было у нас хорошего и плохого, — это наше прошлое, наша память.

Слух о Филимонове прошел не только по всей Руси великой — его знают и за границей. Чтобы пополнить экспозицию, Семеныч рванул в Белоруссию, где не торопились расставаться со всем советским. Приняли “хранителя истории” горячо. В министерстве культуры выдали знамя и герб государства. Игорь Лученок подарил Филимонову книгу своих стихов с надписью: “От сердца на долгую дружбу!”.

— А когда я отправился на завод за вымпелами советской эпохи, администрация огорошила: “Они у нас все действующие. До сих пор вручаем их лучшим производственникам”.

Но Семеныч не унывает. Коллекцию собрал обширную: все стены в избе увешаны портретами, знаменами и плакатами. Полки с тематической литературой тянутся от пола до самого потолка.

Крупногабаритные экспонаты хранятся у Филимонова на крытом хоздворе. Бюстов и барельефов скопилось так много, что многие из них сейчас выставлены прямо на огороде. От непогоды хозяин монументы бережно укрывает полиэтиленом. А их все продолжают нести.

— Звонят недавно из Калуги, спрашивают: “Не нужен бюст Зои Космодемьянской?” Выгружают монумент, а голова у партизанки проломлена, причем видно, что долбили чем–то острым. Вот и выходит, что героиню войны казнили дважды: один раз немцы в 1941 году, второй раз — варвары уже в наше время.

Голову Зои хозяин залатал. Теперь партизанка — в приятном мужском обществе, рядом с Горьким и Лениным.

Есть в коллекции у Филимонова и редчайшие экспонаты. Например, знак, который вручали победителю первой пятилетки. По ободу идет надпись: ударнику 1932 года, завершающего пятилетку. Знак Филимонову передала пожилая женщина. На металлической бляшке видна вмятина. Пуля, попавшая в знак, спасла ее отца от смерти во время боев на Курской дуге.

Ветераны из Белоруссии подарили Семенычу старинную книжку лирических стихов… Карла Маркса.

Хранятся в музее и семейные фотографии Владимира Маяковского. А также подлинный снимок с дарственной надписью 17–летнего матроса Ивана Башмакова с мятежной “Авроры”.

За каждую из этих раритетных вещиц коллекционеры не раз предлагали хозяину немалые деньги. И всякий раз Филимонов говорил как отрезал: “Я Родиной не торгую!”

“Россия. Сеньору Филимонову”

К 7 ноября Семеныч получил многочисленные поздравления от ветеранов, друзей, соратников. Просматривая конверты, облепленные заграничными марками, хозяин сетует: “Все меньше в мире социалистических стран. А значит, меньше будет единомышленников”.

Пополняя музей, хозяин решил не ограничиваться атрибутикой только одного Советского Союза, а создать разделы, посвященные странам бывшего социалистического лагеря.

— Приехал в Москву, пришел в посольство Северной Кореи. Советник по культуре с большим интересом выслушала рассказ о музее, а потом выдала полные биографии Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

Из посольства Вьетнама Семеныч вышел с портретом Хо Ши Мина и… тремя соломенными шляпами. В посольстве Ирака поделились с гостем самым дорогим: отдали портрет Саддама Хусейна. После того как иракского лидера казнили, Семеныч обвязал раму черной лентой.

После официального дружественного визита в посольство Кубы сеньор Филимонов стал регулярно получать посылки и бандероли. С Острова свободы прислали портрет Че Гевары и горсть священной земли. А недавно Семеныч получил последнюю речь Фиделя Кастро, которую внимательным образом изучил.

Поддержали Филимонова и китайцы. В знак уважения к патриоту, “верному ленинцу”, завалили его своей атрибутикой настолько, что пришлось Семенычу в соседней избе открывать филиал музея: дом Китайской Народной Республики. Среди экспонатов: сочинения Цзян Цземина, Мао Цзэдуна, Дэн Сяопина. А также раритет — кусочек Великой Китайской стены.

* * *

Забавно, что Семеныч никогда не был коммунистом. Лишь однажды, желая вступить в ряды КПСС, обратился к секретарю партийной ячейки и услышал: “Ты — инженерно–технический работник, если сагитируешь вступить в наши ряды пять рабочих, рассмотрим твое заявление”. Почувствовав показуху и фальшь, в партийные ряды он больше не стремился.

Но именно беспартийный Александр Филимонов не отрекся от советского прошлого, сохранил Страну Советов в масштабе одной деревни.

На ближайшую пятилетку у Семеныча составлен план: создать в брошенных 15 деревенских домах музеи советских республик. Стоит ли сомневаться, что взятые “социалистические обязательства” Филимонов выполнит?