Алекс Курцем ступил на землю Австралии в 1949 году. В руках у него был лишь маленький коричневый чемодан, остальной его багаж составляли жуткие воспоминания и боль от незаживших психологических травм. Фрагменты прошлого Алексу хватило сил собрать воедино лишь к 1997 году, когда он рассказал о том, кем является на самом деле. Еще до переезда, до встречи с будущей женой в Мельбурне, задолго до счастливой семейной жизни, Алекс Курцем был вынужден играть роль, совершенно не подходящую ребенку. В возрасте пяти лет мальчика усыновил офицер СС, и он стал талисманом штурмовиков.
«Они выдали мне униформу, маленькое ружье и пистолет, - поведал Курцем журналистам BBC. – Мне также давались маленькие задания: начистить обувь, поднести воды, прикурить сигарету. Но моей основной работой было развлекать солдат. Помочь им ощутить себя счастливее».
Болезненный воспоминания
Его называли «самым юным наци Рейха», и он был свидетелем невообразимой жестокости. Но руководство СС так никогда и не узнало правду, которая могла стать для Курцема роковой: он был еврейских кровей.
«Они не знали, что я был мальчиком-евреем, чудом избежавшим «нацисткой зачистки», - рассказывает Алекс. – Они думали, я русский сирота».
История Алекса Курцема берет свое начало в глубоком детстве, в белорусской деревне 20 октября 1941 года, когда ее оккупировали немецкие войска.
«Я помню, как немецкая армия захватила деревню. Солдаты выстраивали всех мужчин в ряд и расстреливали. Мама сказал, что отца убили, и что нас всех тоже убьют, - вспоминает Курцем. – Я не хотел умирать, поэтому посреди ночи попытался сбежать. Я поцеловал маму на прощанье и бросился на холм, с которого открывается вид на всю деревню. Я пробыл там до утра».
В тот день мальчик лишился всей оставшейся семьи: фашисты расправились с его матерью, братом, сестрой.
«Я помню ощущение жуткой душевной боли, - рассказывает Алекс. – Я кусал свою руку, чтобы не закричать во все горло. Ведь закричи я, и они поймут, что я прячусь в лесу. Я точно не помню, что произошло. На несколько минут я отключился. Это было ужасно. Когда расстрелы прекратились, я не знал, куда мне идти, так что я остался жить в лесу. Обратного пути ведь не было. Мне тогда было лет 5-6. Я ходил по деревням, но не был никому нужен. Я стучался в двери, мне иногда давали ломти хлеба, но говорили, чтобы я шел дальше. Никто не брал меня к себе».
Курцем выживал, обыскивая карманы мертвых солдат. После приблизительно 9 месяцев, проведенных в лесах, местный житель сдал ребенка Латвийской полицейской бригаде, которая позднее сотрудничала с немецким отрядом эсесовцев. В тот самый день людей снова вывели на казнь, и Алекс думал, что пришел и его черед умирать.
«Рядом со мной стоял солдат, и я сказал ему: «Прежде чем убить меня, дайте мне, пожалуйста, немного хлеба». Он посмотрел на меня, а потом завел за здание школы. Он тщательно меня осмотрел и понял, что я еврей. «Это плохо, это плохо, - сказал он. – Послушай, я не хочу тебя убивать, но если ты останешься здесь, погибнешь. Я возьму тебя с собой, дам тебе новое имя и скажу сослуживцам, что ты русский сирота».
Закрытые круги
По сей день Алекс Курцем не знает, почему сержант Джекабс Кулис пожалел его. В любом случае, его помощь и тот факт, что у ребенка была арийская внешность, сыграли свою роль: Алекс выжил.
«Я каждую минуту был начеку, ведь узнай кто-нибудь правду, мне конец. Я боялся, что меня пристрелят русские, и я боялся, что немцы узнают, что я еврей. Мне было не к кому обратиться за помощью».
За время своей жизни в качестве сына полка Алекс видел битвы с русскими, штурмовики часто использовали его, чтобы заманить евреев в свои лапы. Алекс раздавал шоколадки недалеко от стоянки поездов, везущих заключенных в концентрационные лагеря, заманивая, таким образом, людей в вагоны.
Когда в 1944 году поражение нацистов в войне стало практически очевидно, руководство штурмовиков отправила Курцема жить в одну латвийскую деревню. Спустя пять лет ему удалось добраться до Австралии. Какое-то время он работал в цирке, а затем получил маленькую должность на телевидении в Мельбурне. Все это и последующее время Алекс скрывал правду о своем прошлом ото всех, даже от жены Патрисии.
«Покидая Европу, я сказал себе: «Забудь прошлое. Ты едешь в новую страну, тебя ждет новая жизнь. Отключи память, даже не думай об этом». И мне это удалось. Всем я говорил, что лишился родителей на войне, но в детали не вдавался. Я сохранил все в секрете», - продолжает Алекс.
Лишь в 1997 году Курцем решился раскрыть правду своей жене и сыну Марку. Посетив его родную деревню, семья Курцем узнала, что настоящее имя Алекса – Илья Гальперин. В латвийских архивах им удалось даже найти снимки Курцема в нацисткой форме.