Прислал электронное письмо: “Помогите чем можете! Лишь бы сына не отправили на контракт! Времени — до понедельника!”
Постараемся успеть!
Все данные бойца и его родителей у меня есть. Но раскрывать имена пока не буду. Я-то в Москве, в тепле и безопасности, а солдат — в казарме, один на один со своей проблемой. Назову только номер части: в/ч 55062 — один из полков танкового учебного центра, дислоцированного в Свердловской области, в так называемых Еланских лагерях. Знаменитая Елань, одна из главных учебок Приволжско-Уральского военного округа.
Итак, в части №55062 вот именно сейчас солдата-срочника, призванного прошлой осенью на полтора года, принуждают подписать контракт и тем самым продлить себе службу до трех лет — в два раза! Командирам это, видимо, нужно для рапорта о своих успехах по переводу армии на контракт. А солдат еще трепыхается, сопротивляется, но выбора у него нет. Это я пишу на заметку военной прокуратуре Еланского гарнизона. Ну и для сведения командиров в/ч 55062. Пусть знают, что информация об их беззаконии уже просочилась в центральную прессу, и эта самая пресса в лице “МК” намерена солдата выручить. А то, что командиры творят произвол, — сомнений нет. В пункте 2-м статьи 32-й Закона “О воинской обязанности и военной службе” так и записано: “В контракте… закрепляется добровольность (выделено мной. — В.Р.) поступления гражданина на военную службу…”
А теперь подробности. Солдат этот родом с Урала, оттуда и призывался. Перед армией успел поступить в педагогический университет. Отучившись два курса, заскучал, решил попробовать настоящей жизни, разобраться, чего он действительно хочет, и добровольно отправился на срочную службу. Думал, отслужит полтора года, а там решит, учителем ему быть или чем другим заняться. Обычная мальчишеская дурь, достойная уважения.
Склонять к контракту молодого солдата начали чуть ли не с первого дня службы. Но действовали деликатно. Просто объясняли, что контрактники будут служить в нормальных частях, а остальным придется после учебки отправляться на рога к черту, в одну из отдаленных частей, где еще принимают срочников. Солдата такие условия устраивали. Но перед самым окончанием учебного курса, в апреле нынешнего года, вдруг начались разговоры о том, что эта самая отдаленная часть в бойцах не нуждается. И вообще ни в одной из российских частей срочники не нужны. И выход у солдата один: подписывать контракт и ехать вместе со всеми.
Отметим изощренность оказываемого давления. Если бы солдата избивали, он мог бы пожаловаться в прокуратуру, предъявить побои и легко добиться наказания командиров. Но солдата не бьют, ему даже не угрожают, а напротив, рассказывают всякие приятные вещи. О том, что контрактники живут не в казармах, а чуть ли не во дворцах. И зарплаты у них огромные, и льготы всяческие. И частые, практически ежедневные увольнения в город, где солдат-контрактников с распростертыми объятиями ожидают прекрасные и доступные женщины. Примерно в таких же красках арабские вербовщики в Чечне рисовали юным боевикам-неофитам загробный мир, куда попадает всякий погибший на джихаде. Только вместо гарнизонных барышень там фигурировали гурии. Приблизительно в том же количестве — 72 штуки, и столь же непритязательные.
От этих россказней можно было бы просто отмахнуться, но настоящее психологическое давление проявляется в том, что солдату целенаправленно внушают, что срочник — никому не нужный изгой. И единственная возможность повысить свой статус — подписать контракт, смириться с новым трехгодичным сроком, стать как все и для улучшения армейской отчетности поменять все свои жизненные планы. Есть и другой аспект. В замкнутом мужском коллективе очень опасно быть не таким, как все. Такое положение действительно чревато. Солдаты — те же дети. А дети жестоки.
Еще в четверг вечером я попытался распространить эту информацию через коллег-журналистов. Времени, как пишет отец солдата, у нас только до понедельника, надо спешить. Пока никто этой новостью не заинтересовался. Вот если солдата изобьют до полусмерти или он из окна прыгнет, как позавчерашний контрактник из Нижнего Новгорода, тогда это будет материал. А так — ерунда. Реакция — как у ленивого участкового, которому замордованная женщина жалуется на мужа-алкаша: “Вот когда он вас зарежет, тогда и обращайтесь…”
А что мы имеем в Еланской учебке? Побоев нет, угроз нет, но есть вполне настоящее преступление, пусть и не самое тяжкое: превышение должностных полномочий, принуждение к подписанию контракта. Насколько мне известно, за такие преступления командиров не наказывают. Максимум, что грозит виновнику, — перевод в другую часть. Ну и ладно. И не надо никого наказывать. Офицеров можно понять: на них тоже начальство давит, требует увеличения числа контрактников, да и общественное мнение — на стороне профессиональной армии. Так что всех можно понять и простить. Только солдатика нашего оставьте, пожалуйста, в покое. Просто потому, что мы о нем уже знаем.
Для родителей солдат, попавших в аналогичную ситуацию, публикую свой электронный адрес: vrechkalov@mail.ru.
Жалуйтесь мне, больше все равно некому.