МК АвтоВзгляд Охотники.ру WomanHit.ru

Суд без срока давности

Военный трибунал привык к предателям по особой статье

1978 год. Суд в Орле. Оглашение приговора солдатам, предавшим Родину во время Отечественной войны.
“Хотите напомнить, как это было? Что ж, думаю, это будет полезно вашим читателям, особенно молодому поколению”. Такой фразой встретил корреспондента “МК” старейший сотрудник Московского окружного военного суда Михаил Пахомов. Из всего нынешнего состава он единственный, кто выносил приговоры людям, совершавшим преступления во время Отечественной войны. Офицер старой закалки охотно согласился рассказать в интервью, как, кого и за что судил. Ведь сейчас самое время вспомнить прошлое. Победе над гитлеровской Германией — 65 лет, а родному ведомству Пахомова, военному суду на Арбате, в этом году исполнится 90! 

Сейчас полковник Пахомов уже не выносит приговоров — годы не те. Но сохранил боевой дух и на пенсию не уходит: опытный юрист работает консультантом председателя суда. А много лет назад, в 70-е годы, ему довелось вершить суд над предателями. Он помнит, как в огромных залах в присутствии сотен свидетелей, опустив голову, стояли военные изменники. Помнит, как во время заседаний женщины падали в обморок от рассказов о жестокости фашистов и их приспешников, как кричали и плакали люди, слушая признания перебежчиков, которые выслуживались перед немцами и придумывали пытки для своих земляков.  

— У меня было несколько таких дел, — вспоминает Михаил Васильевич. — А началось все в 60-х годах. КГБ стало известно, что так называемые полицаи не только охраняли советских пленных, но и были задействованы в различных карательных операциях против патриотов. Выяснялись все новые и новые участники. И вот наш военный трибунал Московского военного округа стал рассматривать такие дела в Смоленске, Белгороде, Орле, да практически во всей Центральной части России. Ведь у немцев на оккупированной территории действовало множество групп ГФП — немецкой тайной полевой полиции и других карательных отрядов. И все, как правило, формировались из числа переметнувшихся на сторону врага советских граждан.  

— Наверняка был процесс, который вам особенно запомнился.

— Да. Было особенное дело в Смоленске в отношении рядового Андрея Сухачева. С началом войны он был призван на службу в действующую армию. Оказался в плену, но не добровольно, а вместе со своей воинской частью. Красноармейцы были помещены в тюрьму в городе Рославль Смоленской области. Там Сухачев перешел на сторону врага. Представьте, очень быстро стал надзирателем в той тюрьме, где поначалу был заключенным. Затем был назначен ответственным дежурным, то есть на повышение пошел. И так к лету 43-го года рядовой советский солдат с образованием 5 классов дослужился до начальника Рославльской, а затем и Бобруйской тюрем. Через год его направили в город Бохум в Германию, где он у немцев служил шофером местного органа СД. 
 
— То есть военную карьеру у фашистов сделал. Каким образом он вызвал у них доверие?

— Натворил много, выслуживаясь перед немцами. Вот, например, если вспомнить про душегубки. В грузовик с металлическим кузовом Сухачев и немцы заталкивали патриотов, партизан, коммунистов и включали двигатель. А выхлопные газы не на улицу выходили, а внутрь. Сухачев спокойно стоял рядом с душегубкой, слушая крики и стоны обреченных. Потом под присмотром надзирателей полицейских (в том числе и Сухачева) тела вывозились в лес другими пленными. В лесу заключенных, которые привезли и выгрузили трупы, расстреливали. И так этот конвейер работал... Сухачев старался, придумывал разные пытки, чтобы немцам понравилось. Например, камеры с арестантами холодной водой заливал, чтобы люди уснуть не могли. Бил пленных по глазам шлангом с железным наконечником, натравливал на них немецких овчарок. Перед отступлением молодые заключенные были отправлены в Германию, а оставшиеся в количестве примерно 700, в том числе женщины и дети, были загнаны в деревянные постройки, где были расстреляны, а затем сожжены. Сухачев руководил расстрелами и в Рославльской, и в Бобруйской тюрьмах. Палач. Фашисты его к награде приставили. И лишь спустя 30 лет советским службам удалось вывести Сухачева на чистую воду.  

— Что сказал напоследок садист, перед тем как ему огласили смертный приговор?

— Мол, хотел жить, поэтому перешел на сторону врага. В общем, купил себе жизнь путем предательства. Надо сказать, сослуживцы характеризовали его как очень жестокого человека, который любил власть, стремился к богатству. При обыске у него на сберкнижках нашли 12 тысяч рублей. Огромная сумма по тем временам! Можно было почти 3 автомобиля купить. Так вот он очень жалел, что эти деньги у него конфискуют. И еще негодовал, что свидетели на суде на него озлоблены. Неудивительно! Ведь как спокойно он говорил, давая показания: “...Съездили в лес, расстреляли и вернулись домой...” Тюрьму своим домом считал! И хоть бы один мускул дрогнул. Естественно, возмущенная толпа кричала: “Смерть извергам!” Вообще напряженная эмоциональная обстановка была на протяжении всех подобных процессов.   

— Расстреляли предателя? 

— Безусловно! За такое деяние полагался расстрел. К слову, это был первый смертный приговор в моей практике.  

— А как в большинстве случаев реагировали на решение о казни осужденные? Не было истерик, сердечных приступов?.. 

— Понимаете, они еще во время следствия знали, что их ждет. Поэтому, думаю, были готовы. Приступы случались у слушателей от тех кошмаров, которые в подробностях обсуждались на заседаниях. Но вот был еще один предатель, в Орле его дело рассматривали, — Голубев. На его счету, как и у других полицаев, много жертв. С фашистами деревни сжигал не считая. Этот на суде все на жалость давил, говорил, что не соображал, поскольку был еще молодой — ему 18 лет не исполнилось, когда на сторону немцев перешел. Но, кстати, у фашистов был на хорошем счету. По показаниям сослуживцев Голубева, он был тайным агентом у них. Его пускали в гражданской одежде выслеживать партизан.  

— Вас не мучили сомнения, что может произойти ошибка и человек, которому вы назначили наказание в виде смертной казни, на самом деле окажется невиновным?

— Если возникали сомнения, то приговор не выносился, а дело направлялось на дополнительное расследование. В случаях, когда я выносил приговор предателям, были и свидетели, и признания самих подсудимых. Но и по этим делам из обвинения исключались некоторые пункты обвинения вследствие недостаточности или неполноты доказательств. Конечно, при назначении наказания было неприятное ощущение того, что принимаешь решение о лишении жизни человека. Но когда целый месяц слушаешь, какие зверства вытворяли эти нелюди с нашими детьми, женщинами, стариками, преданными защитниками Родины... Они ведь ненавидели патриотов за то, что те не лизали сапоги врагу, за то, что им хватало духу плевать в лицо фашистам, как это, в прямом смысле слова, перед казнью сделал юный Павлик Иванов. Ему не было и 12 лет, когда фашисты расстреляли его отца, мать и сестер. После этого он стал партизанским разведчиком, сыном отряда “На врага”. По следам его донесений совершались дерзкие диверсии против гарнизонов оккупантов.  

— А чем отличался судебный уголовный процесс во времена войны от суда в мирное время? 

— Деятельность военных трибуналов во время Великой Отечественной войны — это другая, отдельная тема для беседы. Эти органы выполняли важнейшую функцию борьбы с паникерами, трусами, мародерами и просто бандитами. Безусловно, в войну дела старались рассматривать более оперативно. Это было вызвано обстоятельствами военного времени. Конечно, короткие сроки не должны были отражаться на справедливости. Полицаи получали заслуженное наказание в виде срока. Смертную казнь давали, если изменник пытал и расстреливал красноармейцев. В 70-е у нас, судей, существовала возможность заниматься только правосудием, а на фронте у “трибунальцев” условия были совсем другие. Военный трибунал двигался вместе с войсками. Проводили судебные заседания и в землянках, и под деревом. Дела слушали в присутствии других военнослужащих, в воспитательных целях. Кстати, многим судьям приходилось откладывать ручку и идти с оружием воевать...  

— На фотографиях с судебных заседаний 70-х годов видно, как много людей присутствовало в зале. Все они вольные слушатели?

— Да, представьте! Люди в то время по собственному желанию ходили смотреть на то, как судят военных преступников. Например, в Белгороде и Орле в течение всего судебного процесса в клубе “Строитель” зал, рассчитанный на 500 человек, был практически полностью заполнен. Никогда не забудется, как начиналось оглашение приговора. Молча стоит огромная толпа, все не сводят глаз с судьи, и вот, наконец, в тишине раздается звучное: “Именем Союза Советских Социалистических Республик...”

Получайте вечернюю рассылку лучшего в «МК» - подпишитесь на наш Telegram

Самое интересное

Фотогалерея

Что еще почитать

Видео

В регионах