На плакате была она — белокурая секси, восходящая джаз-звезда, хорошо известная здесь, на севере Европы: “Концерт Виктории Толстой состоится в джазовом зале под Кобленцем Cafe Hahn!”.
Пред концертом меня представили приветливой скандинавской красавице.
— Граф Лев Толстой вам кем приходится?
— Прапрадедушка...
Как и великий предок, Вика Толстая, 29-летняя шведка русского происхождения, тоже человек независимый и преданный искусству. Правда, не литературному, а музыкальному.
— Как получилось, что праправнучка Льва Толстого оказалась “шведскоподданной”?
— Лев Толстой был дедом моего деда. Мой дедушка приехал в Швецию еще до революции, в конце XIX века, по зову любви, по уши влюбившись в шведскую девушку.
— У вас имеются семейные реликвии, вы поддерживаете родственные связи?
— Лично я реликвиями не увлекаюсь, но знаю, что у моего деда было несколько уникальных книг и фотоснимков, которые после его смерти перешли к моей матери. Что касается родственников, то в Швеции живет очень много представителей рода Толстых. Массовое переселение нашей семьи произошло после революции. Периодически у нас происходят семейные встречи. Бывало, мы все вместе ездили в Москву. Последний раз это произошло лет шесть назад.
— Ваши последние гастроли были приурочены к выходу вашего последнего альбома “Shining on You” (“Сияние над тобой”). Вы только поете или также сочиняете песни?
— Нет, песни пока я не сочиняю, но надеюсь, что когда-нибудь приду к этому. Для написания песен мне, наверное, не хватает смелости.
— Помогает ли родство с великим русским классиком в создании и поддержании собственного имиджа?
— В какой-то мере имя является частью моего имиджа. Это неизбежно, поскольку моя фамилия сама по себе звучит очень гордо и громко. Однако я никогда не подчеркиваю свое родство с графом Львом Толстым и нигде не представляюсь: “Привет, я родственница Льва Толстого”. Однако практически все, и в особенности журналисты, сами задают мне вопрос насчет родства с великим писателем.
— Вы часто бываете в России?
— Я бывала у вас несколько раз и даже приезжала с небольшой концертной программой — пять дней провела в Москве, выступая в различных клубах. Конечно, не могла не заехать в музей Льва Толстого, была там и в закрытых помещениях, недоступных посетителям, оставила автограф в книге почетных гостей. Меня все так хорошо принимали. Я с удовольствием бы еще раз приехала в Россию.
— Вы читали бессмертные труды своего великого предка?
— Я бы хотела ответить “да”, но если честно признаться, то нет. У меня дома есть “Война и мир”, и я каждый вечер перед сном бросаю на эти томики беглый взгляд, но так еще ни разу не решилась взять в руки и почитать. Зато я видела фильм по его книге “Анна Каренина”, и, по крайней мере, мне известен ее сюжет.
— Разве мама вас не донимала, что непременно следует прочитать книги великого предка?
— Говорила, но вот руки у меня до этого пока не дошли. Времени нет. Вся моя жизнь — это джаз. Я выросла с этой музыкой. Мой отец был джазовым музыкантом. Я с пеленок ежедневно слышала эту музыку или, может, даже еще в утробе матери. Для меня слушать или петь джаз — ни с чем не сравнимое удовольствие. В детстве я очень много слышала песен Билли Холлидэя и Эллы Фицджеральд, а также композиций Майлса Дэвиса, Билла Эванса. Коктейль из вещей всех этих исполнителей постоянно крутится в моей голове.
— Не пытались учить русский?
— Нет, но мне очень хотелось бы. Это было бы фантастично — говорить по-русски. Нередко многие ваши соотечественники обращаются ко мне по-русски, считая, что я обязательно должна говорить на языке предков. На одном из концертов последнего моего германского турне один мужчина обратился ко мне по-русски. Я по-английски ответила ему, что не понимаю и не говорю по-русски. Он сильно расстроился, можно даже сказать — рассердился. Его лицо просто зарделось от негодования: “Вам должно быть стыдно!..” Только во избежание подобных эксцессов я бы выучила русский язык. А с другой стороны, если я и возьмусь за изучение языков, то скорее всего это будет немецкий или французский. Эти языки более функциональны в Европе. Может, выйдя на пенсию, я запишусь на вечерний курс русского...
— Что вы думаете о “русской душе” (“russian soul”, беседа шла по-английски. — Прим. А.П.), или ее, как писал Набоков, немцы придумали?
— Что вы имеете в виду: русскую музыку соул?..
— Да нет, русскую душу: медведь, водка, цыгане, православие... Вы принадлежите к какой-нибудь религиозной конфессии?
— Я не верю в Бога. Но я верю в нечто великое, чего мы не можем постичь. Я верю в загробную жизнь. Я убеждена, что она есть.
— В вашей семье наверняка не культивируется православие. Ведь всем известны атеистические взгляды Льва Николаевича.
— О, а я этого не знала.
— Да, в свое время он считался бунтарем...
— Вот круто!
— У вас в семье много бунтарей?
— Наверное, в нашей семье самый большой бунтарь — это я! Мой отец — профессор музыки, мать — врач. У брата с сестрой тоже вполне заурядные профессии.
— А почему вы не занялись попсой? Заработки-то в этом жанре несравнимы с джазовыми.
— Я пыталась петь поп, но в какой-то момент ощутила, что это музыкальное направление тормозит мое развитие. В джазе я чувствую себя более свободной.
— Вы живете за городом?
— В настоящее время я живу в Стокгольме, но у меня имеется загородный домик на берегу озера. Его наша семья приобрела лет тридцать назад.
— Чем запомнились вам визиты в Россию?
— В Ясной Поляне я почувствовала себя как-то нехорошо и практически без памяти упала на руки экскурсовода.
— Нахлынули чувства?..
— Думаю, что это было от плохих дорог и плохой еды. Поэтому не могу сказать, что у меня от Ясной Поляны остались наилучшие воспоминания. Тогда мне было тринадцать, и я все время думала о том, когда наконец вернусь в Швецию и встречусь со своим парнем.
— Вам нравится русская кухня?
— Да, я очень люблю борщ...
— А русскую водочку?
— Конечно.
— И сколько вы можете осилить?
— Все зависит от того, как сложился этот день в моей жизни, сколько я съела перед выпивкой. Я не очень люблю водку в чистом виде. Мне больше по душе водочные коктейли.
— Как вы думаете, где больше пьют — в Швеции или в России?
— Думаю, что в России. Мне показалось, что в России водку пьют, словно воду, в Швеции же — маленькими-маленькими рюмочками.
— Какой вам видится Россия?
— Меня ввергает в печаль контраст между бедностью и богатством. Это просто разбивает мое сердце. Первый раз я побывала в Москве в 1987 году, а во второй раз приехала туда в 1997-м. Справедливости ради замечу, что там за это время произошли гигантские перемены.
— Вы упомянули, что у вас есть муж.
— Да, мы женаты уже три года. Он дизайнер по одежде. У него собственная фирма. К тому же он пишет музыку и уже написал пять песен для альбома “Shining on You”. У моего мужа есть дочь от первого брака, ей 9 лет, иногда она остается у нас на выходные.
— А вы знаете, что такое шведская семья?
— Нет.
— Ну, это такой стереотип о Швеции в России. Шведской семьей в России называют ячейку общества, когда один мужчина сожительствует с двумя дамами.
— Да? Впервые слышу. Нет, наша шведская семья так не живет.