Имела ли Юлия право на это письмо в преддверии Олимпийских игр, что сказала независимая лаборатория и не станет ли письмо воплем вопиющего в пустыне? “МК” в сложной ситуации пытался задавать простые вопросы.
— Юля, давайте сначала о самом письме. Вы верите в то, что ВАДА, предъявив обвинения, возьмет их обратно под нажимом? Даже если это нажим президента МОК?
— Так много всего случилось. И я должна во что-то верить. Всемирное антидопинговое агентство нарушает права человека. Получается, что спортсмены не имеют никакой защиты прав и попадают в зависимость от чиновников. “Прошу Вас взять под личный контроль сложившуюся вокруг деятельности ВАДА ситуацию и дать мне право защитить свое доброе имя”, — вот о чем я попросила Рогге.
Отправила письмо и жду все-таки от Рогге какого-то действия. Пусть он мне хотя бы ответит. Потому что так, как есть, продолжаться не может. Нарушаются права спортсменов — полностью. И я все-таки намерена изменить ситуацию. Почему, кто дал разрешение на то, чтобы борьба с допингом превратилась в беспредел со стороны спортивных функционеров?
— В допинговых случаях все чаще принято говорить о презумпции виновности — вы это имеете в виду?
— А это и есть беспредел. С первой же секунды какой-то информации тебя перестают считать не только заслуженным, а и просто человеком. Все мы зависим от федераций, а федерации тут же отрекаются: да, что там, он нам и не нужен-то был никогда, подумаешь... Это в Европе почему-то каждый спортсмен на вес золота. Никакой неожиданности в том, что федерация отреклась от меня, не было. Это была закономерность. Но я уверена, что любая ситуация — рано или поздно — меняется, поворачивается в лучшую сторону. И призываю всех спортсменов, чьи права нарушены, присоединиться ко мне. И действовать вместе.
— Вы твердо стоите на том, что греха на вас нет, допинга не было и не могло быть. В случае с биатлонистами звучало зловещее теперь уже слово “кардиопротектор”, а ваш папа и тренер тоже про него говорил. Просветите, кардиопротектор послужил дымом для огня?
— Нет, в моем случае был дым без огня. На самом деле. Вдаваться в лишние объяснения нет смысла, мы не специалисты, но собраны доказательства, было много консультаций с грамотными людьми.
— Например?
— Например, профессором Виталием Семеновым. Но самое главное, Барселонская независимая антидопинговая лаборатория написала в своем заключении: эта проба похожа на положительную, но она не положительная. Это было после пробы В. Внизу черным по белому написано, да еще и обведено красным: “Похоже, но не то”. Правильно, профессионально, конечно, написано. И при этом мне продолжают говорить: нет, то — и все. Ну, как это может быть? Это все равно что меня забрали в тюрьму: ты убила. Потом тетенька приходит: да, вроде похожа…
— И что происходит, с вашей точки зрения?
— Конечно, я пыталась найти какое-то объяснение. Мысли съедали просто. Эти действия ВАДА — просто провокация против всего российского спорта. И спорта вообще.
— Думали ли вы о том, в таком случае, что это письмо может спровоцировать виток новых разоблачений? Как известно, мартовские и февральские пробы лыжников еще не вскрыты. Но могут быть вскрыты…
— Многие, знаю, говорят: ну чего она там все брыкается? А я просто уверена в своей правоте. Я мало того что в себе — еще и в своей правоте уверена. Почему я должна молчать? Да, я смотрю сейчас соревнования и побаиваюсь даже — раз со мной так поступили, почему не могут с другими? Просто выдернут сейчас с лыжни — и все. В моем деле ведь были сплошные нарушения изначально: вскрыли первую пробу в январе, а пробу В попросили подзадержать, старый закон какой-то не устраивал, когда новый подтянулся, тогда и вскрыли... Вы даже не представляете, как все заворачивается.
— Не все ваши попытки защиты оправдывают. Кто-то считает, что вы поступаете эгоистично — ни себе не вернете былое, ни другим не дадите вперед идти. Слышали?
— Ничего нового. Всю жизнь это чувство оплеванности меня преследует — кто-то меня все время пытается как-то… сдернуть. То из-за папы, то еще из-за чего-то. По этому поводу я, если честно, уже и не нервничаю.
— Понимаю, что смешивать разные случаи — не совсем правильно, вопрос короткий: у Евгения Дементьева, который не стал ничего доказывать, тем самым косвенно признав вину, другая ситуация?
— Думаю, примерно как у меня. Просто он выбрал такой путь. Я все время думаю: мы с Дементьевым готовы были умереть на лыжне и бежали бы, даже если бы ноги отказывали, ведь все же это знают.
— А если бы скандала не было, вы бы ушли сейчас? По состоянию здоровья?
— Я лечилась и лечусь — как говорится, пожизненно теперь сижу на таблетках. Сейчас вроде и неплохо все, после полугода процедур и курса, прописанного медиками. Только, конечно, утром нужно проснуться и не забыть выпить таблеточку.
— То есть однозначно, как принято говорить, вы ответить не можете: смотрели бы на состояние здоровья?
— Думаю, да. Это серьезно на самом деле — и я запустила ситуацию, глупая, доходило ведь до того, что на тренировках в обморок падала.
— Ну, вот ответит сейчас Рогге: уважаемая Юлия, это дело в компетенции ВАДА… Что дальше?
— Все буду делать поэтапно. Дождусь сначала ответа. Любого.
— Отстаивание интересов и доброго имени — очень дорогой процесс. Как справляетесь?
— Нашлись люди. Спасибо им. (По кулуарной информации, деньги Чепаловой выделил Союз биатлонистов России. — “МК”.)
— Говорите, живете надеждой — на что? Кто-то извинится — это не из мира ВАДА, наверное…
— Глобальной надеждой. Перевернуть это все.
— Остановить нашествие ВАДА?
— Да, остановить нечестную игру. Конечно, нужно бороться с допингом. Но нужно честно это делать. Я бегу на лыжне — и делаю это по-настоящему, честно. Иногда — из последних сил, до крохи их отдавая. Не надо подгонять правила под свои интересы. Нельзя так. Я, наверное, 24 года потратила на профессию не для того, чтобы дядя пришел и сказал: “Ну, побегала, на вот тебе бумажку, видишь — листик, ты уволена”. Нормально? Когда я этим живу, когда я питаюсь этим, вся жизнь моя — на лыжах. Я ведь пожертвовала школой, институтом, семьей, здоровьем — всем.
— Вы искренне надеетесь, что кто-то присоединится к вам? Причем понятно, что это будут только пойманные.
— Надеюсь, что присоединятся. Просто не надо бояться. Я уверена, что у нас все получится. Почему так говорю? Не зря я, поверьте, стала олимпийской чемпионкой. Сил и сейчас хватит. Да и чего бояться? Все самое худшее, что могло быть в спорте, произошло. Есть Олимпиады за спиной — это лучшее. И есть — сегодняшний позор. Разве так должно быть?