Человек без пола и крыши

  Мой собеседник выглядел совершенно бесполо, но притягательно. Одежда — типичный унисекс, низкий грудной голос, следы свежевыбритой щетины на лице... Все это наводило на мысль, что мир потихоньку превращается в безликую толпу андрогинов.
     Однако собеседник оказался известнейшей журналисткой, бывшим корреспондентом ОРТ Еленой Погребижской. Той, что первой побывала в горячих точках и поведала миру о болезни Ельцина с экрана телевизора. Теперь Лена — рок-исполнитель, солист группы “Буч”.
     В нашем разговоре не было родовых окончаний. Таков принцип героини.
    
     — Ты не страдаешь от собственной неординарности?
     — А с чего бы мне страдать? Это же прекрасно. Почему я должна быть такой, как все? Что такое — как все?..
     — Ну, девочки, мальчики...
     — Физиологически я девочка.
     — А хотелось бы быть мужчиной?
     — Может быть, когда-то в детстве у меня и были такие мысли. Но сейчас — нет. Я идеальное воплощение двух полов. Я предлагаю перестать цепляться за стереотипы поведения. По-моему, мир перестал делиться: мужской род, женский род... Это раньше считалось: мужчина сильный, он может поднять пять бревен, а женщина — не больше одного. Теперь, когда не требуется поднимать бревна, мне кажется, глупо разделять. Сколько женщин в политике? Сколько мужчин в политике? Нужны ли магазины мужской и женской одежды? Есть же магазины, которые не разделяются... Что такое фестиваль женского рока? Фестиваль, где больше женщин? И все? Но в чем отличие такого рока? Чем он отличается от рока для мужчин? Да нет никакой разницы!..
     Людей надо разделять по профессии, по образованию, по тому, что они могут. А кем ты родился — женщиной, мужчиной — не важно. Ты — ЧЕЛОВЕК. Это главное.
     — Неужели никого не интересует, мужчина ты или женщина?
     — Я красивый человек, умею форматно выглядеть. Раньше мой внешний вид был чисто женским, теперь я выгляжу как большая часть нашей молодежи. Даже менее радикально, чем многие. Просто потому, что у меня привычки более консервативные. Экстравагантно я не одеваюсь, к сожалению.
     — Ты не любишь женщин?
     — Женщин люблю.
     — Но сама категорически не хочешь оставаться женщиной?..
     — Я себе мешаю. Безусловно, я физиологически женщина, но это еще не все. У меня были проблемы, так сказать, с половой квалификацией. Моя сексуальность дремала долго. Проснулась только к 18. Мой первый сексуальный опыт случился в психиатрической больнице, в Вологде. Меня обследовали там насчет операции по изменению пола. Пытались выявить мою ориентацию и определить, нормальная я вообще или нет. Так вот, там у меня и случилась первая любовь. С одной “расчлененкой”, то есть с той, которая когда-то кого-то расчленила...
     — В результате никакой операции не было?
     — Сначала мне казалось, что операция — единственный выход. Что только после нее моя личность станет наконец нормально развиваться. Иначе найти гармонию с миром не получалось. Но врачи меня отговорили.
     — Потому что операция опасна?
     — Мне просто объяснили, что она не обязательна. Что я и так смогу нормально жить. А операция — единственный выход только для потенциальных самоубийц. Лично мне такие крайности даже в голову не приходили. Потому что я на самом деле не женщина. И не лесбиянка. Мне все равно, как меня называют. Я человек без пола.
     — А в мужчин влюбляться не случалось?
     — Нет. Мужики ко мне не клеились. Для них я некая абстрактная фигура. Всего лишь раз один оператор, с которым мы поехали в командировку, пытался обхаживать меня. И не то чтобы он клеился — он просто стал похожим на кошку. Стал говорить с мяукающими интонациями о необходимости поразвлечься... Пришлось объяснить, что у меня такой необходимости нет.
     — Что в свое время привело тебя на ОРТ?
     — Во время практики у меня появилась возможность распределиться на НТВ, а параллельно была заброшена удочка на ОРТ. Но на НТВ была внутренняя конкуренция. А на ОРТ сказали: “Хочешь — бери камеру и поезжай снимать”. Так все и началось. Потом случилось это эпохальное интервью с врачами, оперирующими Ельцина. В эфир мы выдали это очень грамотно, и меня заметили.
     — Потом, насколько я помню, были яркие репортажи из горячих точек. Ты сама туда стремилась или тебя руководство отправляло?
     — Мне этого хотелось. Это интересно. Что такое политическая новостная журналистика? Это быть в тех местах и видеть, что там происходит. Если что-то происходит в Афганистане, то хорошо бы быть в Афганистане. И еще у меня было несколько месяцев пустоты, и мне хотелось их чем-то занять. Как раз была балканская война. И после долгих уговоров мне удалось добиться своего.
     — Можешь вспомнить самые сильные впечатления от войны в Косове?
     — Невероятное количество шпионов. Наших и не наших. Мы даже встречались с албанскими террористами, и до сих пор не ясно, почему нас не шлепнули. Этим мы и привлекли к себе всеобщее внимание. А еще там была одна девушка, англичанка, капитан каких-то там войск. Наши люди ее всячески обхаживали. Считалось, что она много знает. Но выяснилось, что она с огромным интересом относится ко мне. Тогда все стали подбивать меня завести с ней шашни ради эксклюзивных съемок, которые она могла организовать. Меня убеждали, что это важно для Родины, но все равно ничего не смогли от меня добиться. В то время у меня были чувства совсем к другому человеку.
     — Как к тебе стали относиться после превращения в человека среднего пола?
     — На моем веку было полно агрессии. Помню, на автобусной остановке стоял рядом кавказский мужчина и пристально меня рассматривал. Когда подошел автобус, он неожиданно двинул мне в морду, потом быстро вскочил на подножку и уехал.
     Меня и в метро люди откровенно разглядывают и обсуждают мою половую принадлежность. Психологически я их понимаю. Они просто не знают, как на меня реагировать, в их мозгу я просто не укладываюсь. А люди хотят понимать, что их окружает. Если человек отличается от всех внешне, то он всегда натыкается на агрессию. Помнишь фильм “Парни не плачут”? Там была девушка, очень похожая на меня, которую в конце фильма просто убивают.
     — Получается, люди в основной массе вас откровенно ненавидят?
     — Почему, многие подростки вполне доброжелательны. А когда они пристают ко мне, я всегда говорю, что это я так болею. И иду дальше. Некоторые издания пишут, что у меня была операция по удалению груди, или о том, что я провожу гормональную терапию. Есть даже те, кто считает, что мне в клинике пересадили волосы на подбородок. Меня все это настораживает, но я не вижу смысла публично все это опровергать. Когда мы работали вместе с одним известным журналистом, он всегда говорил о том, что люди обычно запоминают только пикантные подробности, а опровержения, как правило, забывают.
     — Не жалеешь о брошенной журналистике?
     — На ОРТ пришлось бы оставаться типичным корреспондентом. На сцене можно стать выдающимся певцом.
     — С чем связано кардинальное изменение жизни в сторону рока?
     — Это взялось не из воздуха. Это тот случай, когда хобби стало профессией. Пение меня привлекало с детства.
     — Мама тебе не говорит: “Может, ты все-таки выйдешь замуж, родишь мне внука или внучку”?
     — Зачем же она станет мне это говорить?! Она же знает, что этого никогда не будет. Навязывать мне хрестоматийные понятия бесполезно и глупо.
     — Значит, никто не пытался вернуть тебя в общие рамки?
     — Думаю, мое поведение — это протест против того, чтобы меня укладывали в прокрустово ложе.
     Был такой период, когда хотелось подладиться под остальных. Еще в институте. Но ни к чему хорошему это не привело. Я очень честный человек, который практически не врет, а это было своего рода враньем. Носить лифчик и юбку для меня тоже нечестно.
     — Ты бреешься?
     — Да, но ничего специального для роста бороды не ем. Просто, когда ощущаешь себя мужчиной, щетина начинает расти сама собой.
     — Ты живешь с женщиной?
     — Да. Моя мама с ней знакома и прекрасно к ней относится. Мама сказала, что когда я с ней, то она за меня спокойна.
     Мы вполне нормальная, обеспеченная семья. Кстати, моя подруга сейчас зарабатывает гораздо больше меня. Но, я надеюсь, это не надолго. А вообще у нас равноправие. Посуду у нас моет машина, убирается — домработница, в магазины мы ходим по необходимости, а еще у нас очень много комнатных растений. Мы это любим.
     — А детей хотите?
     — Да, очень, но, естественно, никто из нас рожать не будет. Недавно мой безумный родной брат, когда его жена была беременной, предложил нам усыновить их будущего сына. Мы с радостью согласились. Стали даже узнавать у специалистов, как это оформить. Узнали. И вот недавно он звонит: “Все, мы родили вам сына. Приезжайте и забирайте”. А потом начались звонки: то хотят, то нет. В результате мы сами этот вопрос закрыли. В конце концов, так нельзя. Ребенок — слишком ответственный шаг. Но недавно они снова предложили родить нам ребенка. Что ж, почему бы и нет. Если мы его возьмем — а я очень на это надеюсь, — у нас будет почти стандартная семья.