Завтрак боливийца

  Первая половина лета, подплавив мозги меломанов изнуряющей жарой и удручив тоскливой засухой (в смысле появления на горизонте достойного музсвежака), все ж таки огорошила в конце концов двумя “вкусными” релизами: весьма бодрящей пластинкой “Bunkka” от Пола Оакенфолда и приятно расслабляющей “Charango” от трио Morcheeba. Последние к тому же посетили в июне (как раз за пару недель до выхода нового альбома) Первопрестольную, отыграли живенький (насколько это было возможно) концерт в совершенно мертвом, никак не приспособленном ни для рок-живости, ни для трип-хоп-фееричности (столь свойственной Morcheeba) театральном помещении. И нисколько не смутились, что их еще не появившиеся даже в родной Британии новые песни уже вовсю продаются на московских музтолкучках. “Ну ведь в вашей стране нет выпускающей музыку индустрии. А так — хоть что-то до людей доходит!” — язвительно махнула рукой на пиратский беспредел Скай Эдвардс, зажигательная солистка Morcheeba.
     Поскольку Скай и братья Годфри, Пол и Росс (основатели трио), — люди в принципе не запаренные, расслабленные по жизни, то и разговор с ними, состоявшийся давеча у Александра Нуждина (ведущего “Хит-парада двух столиц” на радио “Максимум”), сразу потек в легкой манере, мимо всех напряжных (типа вот пиратов) тем.
    
     — Привет, я — Александр!
     — А я — Скай из Morcheeba!
     — Хотел, кстати, сразу спросить: “Cheeba” ведь на португальском — это марихуана?
     — Совершенно верно. Вообще-то название для группы придумал Пол (старший из братьев Годфри, ди-джей, автор большей части музыки трио). Как он рассказывал, у него постоянно вертелось на языке — “чиба, чиба”... Непонятно, откуда он таких словечек набрался — наверное, от плохой компании, в которой варился до нашего совместного знакомства.
     Ну что, хотите знать, с чего все началось, как мы придумали группу и все такое? Как гласит легенда, мы встретились в Лондоне, в одном из пабов. Не очень это оригинально: ведь участники сотен групп знакомятся именно в барах или на вечеринках! Допустим, Дэйв Стюарт встретил Энн Леннокс, зайдя в кафе. Ну а Пол и Росс были в то время ди-джеями. Они постоянно играли где-то по вечерам, и каждое знакомство с кем-либо в клубе несло для них скорее желание и стремление законтачиться и поработать, а вовсе не поразвлечься. Что касается меня, то я заглянула в тот клуб совершенно случайно. Я тогда играла на ударных со своими приятелями, в некоем подобии рок-группы. Ну один из приятелей и сказал, чтобы я подтягивалась в то заведение, — будет возможность немножко подзаработать.
     Надо было нарулить к полуночи, но я подошла намного раньше. Делать было мне там нечего, и я просто бродила туда-сюда. Пол с Россом как раз в это время настраивали свои вертушки. А кто-то из моих друганов им шепнул, что я не только, мол, барабаню, но и, бывает, пою... А они как раз искали себе солистку-вокалистку. Подходят, суют мне в руки гитару и хлопают по спине: мол, проявляй себя. Часа два мы той ночью устраивали с ними джем-сейшн, и где-то уже под утро парни отрезюмировали, что им, мол, очень нравится мой голос и неплохо бы дальше поработать вместе. Впрочем, о группе тогда еще речь не шла. Просто записали несколько вещичек (кавер-версии на композиции Трики) и отправили на какую-то звукозаписывающую компанию. Но через некоторое время нам пришел контракт от независимого лейбла China Records. У нас появились кое-какие деньги, своя студия на юге Лондона. И мы начали всерьез записывать песни. У Пола было собственное ноу-хау, касающееся подхода к процессу записи. Что касается техники, он просто мастер. Ну так все и поехало. Мы стали настоящей группой.
     — Ваш дебютный альбом “Who You Can Trust” вышел в 95-м, как раз после мощного прорыва другой английской трип-хоп-команды — Massive Attack. Конечно же, многие начали вас сопоставлять. И многие критики делали это беспощадно. Ваши следующие пластинки доказали, что вы можете делать различную музыку, не только меланхоличный трип-хоп. Но все-таки: каково было переживать эти болезненные сравнения?
     — Ну получить сравнение с Massive Attack в самом начале карьеры — совсем неплохо. И действительно, ведь наша музыка была во многом схожа. Тот же даунтемпо с налетом трипа и хип-хопа. Два парня, одна вокалистка... Но мы не особо заостряли внимание на этом. Мы в 95-м были просто счастливы, оттого что выпустили пластинку. И любая критика, даже самая жесткая, нам была скорее в радость, нам это помогало и лишь толкало вперед. Сейчас, насколько я в курсе, нас уже ни с кем не сравнивают. Скорее кого-то сравнивают с нами, ха-ха...
     — А вообще, насколько для вас важны хит-парады, критика, заметки-публикации?
     — Да ну, у нас хватает дел и без того. Времени, чтобы читать рецензии или слушать глупости о себе, просто не остается. Да и потом, о нас довольно редко пишут. Мы ведь не светские персонажи и не балуем репортеров особо слухами о себе.
     — Скай, расскажи о своих музыкальных предпочтениях. Мне кажется, ты должна слушать много джаза.
     — Хм, точно. Но вообще-то я предпочитаю исключительно старый джаз. Обожаю Эллу Фицджералд! Потрясающая певица, музыкант. Могу слушать ее бесконечно. А сейчас, допустим, у меня в машине крутится последний альбом K D Lang. Отличная музыка, а от ее вокала я просто с ума схожу...
     — Давай поговорим о вашем новом альбоме...
     — Он вобрал в себя самое лучшее из того, что уже было сделано нами. Должна сказать, что я, как ударница, опять же тут себя неплохо проявила!
     — Для записи новых песен вы приглашали специальных “гостей”?
     — Да, была парочка интересных взаимодействий. Допустим, с рэпером Base One. Прикольный парень. Помог нам с заглавной песней “Charango” и еще отметился на песне “Get Alone”. Потом, в Германии, мы записали вещицу с известным музыкантом Слик Риком, он читает рэп уже лет 25. Пол был его давним поклонником, так что для нас работать с ним было долгожданным и незабываемым опытом. Довольно забавно было общаться с ним, хотя песня, которую мы совместно записывали, прямо скажем, невеселая. Она — об убийстве. Но сделали мы ее в простой и сатирической манере. Типа “Криминального чтива”. Вспомните любой диалог о гангстерских делах между Джоном Траволтой и Самуэлем Л.Джексоном — и вы получите идею этой песни.
     — Где вы писали альбом?
     — Я же уже говорила: в нашей студии на юге Лондона. Сразу после заключения своего первого серьезного контракта мы ее выкупили, вложили деньги. Там хорошо, легко работать. Там в основном проходит вся часть записи звука. Вокал же мы можем прописывать везде, где угодно, многое делается в дороге, во время турне... Мы торопиться не любим, так что два года — для нас это вполне обычный срок записи новой пластинки: пока накопятся идеи, всяческие сэмплы...
     — Почему опять такое странное название у альбома — “Charango”?
     — Это название небольшой этнической гитары. Кажется, боливийской. Мы любим странные словечки.
     — А как вы относитесь к ремиксам на свои песни?
     — Признаться, мы не очень жалуем это дело. Но вот трудишься ты над песней, альбомом год, а то и больше. А потом кто-то берет и за два часа все переворачивает с ног на голову. Как правило, во всех этих танцевальных миксах от оригинала ничего не остается. Я понимаю: конечно, это выгодно — сейчас ведь радиостанции играют совершенно разноформатную музыку, и если песня существует в разных версиях, ей проще пробиться в эфиры. Особенно в Англии, где группу Morcheeba радио практически не поддерживает. Но, с другой стороны, не очень-то и хотелось.
     — Расскажите о своей повседневной жизни. Когда вы не в турне, из чего состоят будни трип-хоп-звезд? Вот вы встаете утром и...
     — Я просыпаюсь каждое утро где-то около семи. Меня будит тихий, но настойчивый голос, который упорно повторяет: “Мам, можешь сделать нам завтрак?” И так каждое божье утро! Я встаю, готовлю завтрак, а потом отвожу малышей в школу. Я говорю о своих детях, им 6 и 4 года! Потом возвращаюсь домой, готовлю завтрак для себя, а потом уже сажусь в машину и еду в город. По Лондону обычно мотаюсь целый день, но это зависит, конечно же, от того, что у нас запланировано. В последние месяцы у нас много дел, куча интервью, съемки — ну понятно, перед выходом альбома! Так что сейчас я приезжаю на целый день в какой-нибудь отель, сажусь в номер и каждые полчаса отвечаю на одинаковые, предсказуемые вопросы разных журналистов. Около шести все заканчивается, и я еду обратно. Я живу в Брайтоне (милый приморский городок южнее Лондона), это где-то полтора часа езды из центра Лондона, — так что домой я приезжаю, когда все уже спят. Я целую их, желаю спокойной ночи и иду смотреть “ящик”. Вот такой у меня распорядок.
     Росс Годфри:
     — Ну что вы еще хотите знать? Может, что мы предпочитаем на завтрак? Немножко водки и марихуаны! Или еще чего-нибудь подобного! Лично я не ем в первую половину дня, могу позволить себе только ужин. И, признаться, терпеть не могу есть в отелях. Где бы я ни был, везде на завтрак дают эти ужасные омлеты, после которых меня обычно тошнит. Так что по утрам я предпочитаю выпивать. Это лучшее, по-моему, что можно сделать утром!
     А вы еще спрашиваете, отчего у группы такое странное названьице!