Нужно исписать несколько томов, чтобы кратко описать все достоинства заслуженного артиста России Андрея Соколова. Про таких, как он, говорят: и в опере певец, и на дуде дудец.
Сегодня Соколов не только известный актер театра, кино, но и продюсер, кино- и театральный режиссер, сценарист, поэт. При этом написание лирических стихотворений не мешает страсти к экстремальным видам спорта и охоте. Соколов торопится жить, он полон новых идей и планов.
Летучая молва приписывает ему множество любовниц, актера неоднократно женили, в числе его жен перебывали многие известные женщины. Неудивительно, в большинстве картин он играет роли сильных, уверенных в себе мужчин. Да и в реальной жизни освободиться от его обаяния так же трудно, как от закона всемирного тяготения.
С Андреем мы встречаемся в холле “Ленкома”. Но выясняется, что времени на интервью немного, поэтому большую его часть мы проводим не в мягких театральных креслах, а у Андрея в машине по пути в автосервис.
— Андрей, это какая по счету машина?
— Уже не помню. Из иномарок четвертая. А так, десятая или пятнадцатая.
— Судя по тому, что спокойно рулите одной рукой, машину водите виртуозно...
— Знаете, мне однажды довелось управлять советской машиной со сломанной рукой. Я тогда учился в МАТИ, занимался автоспортом. С напарником даже дошли до третьего места по Союзу на кольцевых гонках.
— А сейчас что же?
— А сейчас… этим надо заниматься или профессионально, или никак. Я пытался совмещать. У меня был хороший тренер, но пришлось все это дело кинуть.
— Сотрудники ГИБДД узнают на дорогах?
— Только те, кто смотрит телевизор или ходит в театр. Помню, один останавливает: “Ах, это вы? Ну, давайте документы. Вчера ехал ваш один… не нравится мне, как он работает, не нравится. Оштрафовал его. А вот вас уважаю. Забирайте документы”.
— В вашей жизни был момент, когда подумали: “Боже, и зачем я стал актером?”
— Когда впервые вышел на сцену “Ленкома” в спектакле “Юнона” и “Авось”. Я играл Главного сочинителя. Нужно было петь, но от страха и волнения переклинило связки. Я хрипел кожей, мышцами. А накануне Караченцов мне говорил: “Андрюх, ты нормально поешь, но в этом месте надо петь именно противным голосом”. Когда это случилось, весь “Ленком” за кулисами умирал от смеха, а я обливался холодным потом. После Караченцов подошел ко мне и сказал: “Я просил тебя петь противным голосом, но не таким же!”
— Вы довольно рано начали зарабатывать на жизнь. Работали таксистом, слесарем-сантехником...
— Первые заработанные деньги у меня появились в 13 лет. Я всегда был крупным мальчиком и периодически подрабатывал. По окончании восьмого класса получил профессию слесаря–сантехника. В Барыбине стоит котельная, построенная при моем участии. На БАМе было очень здорово. Я работал слесарем, жил в вагончике. Платили очень хорошо. Оттуда я привез деньги на первую машину.
— В те времена она, наверное, вызывала здоровую зависть у окружающих.
— Особенно педагог по танцам в театральном училище не могла пережить, когда студент приезжал учиться на машине. Но до театрального училища была учеба в Московском авиационно-технологическом институте. Моя выпускная специальность называлась “инженер-механик по производству летательных аппаратов из неметаллов”. Кафедра, на которой я тогда учился, делала оболочку для “Союза”—“Аполлона”.
— В школу-студию МХАТ, слышала, пришли поступать подвыпивши?
— Накануне первого тура в Москву приехали мои друзья. Часов до четырех мы вспоминали наши бравые армейские будни, после чего поехали куда–то купаться, легли спать часов в восемь, а в одиннадцать мне надо было быть уже на прослушивании. Александр Калягин, наверное, уже не помнит абитуриента, который на вопрос: “Что бы вы хотели?” — ответил: “Воды”. Думаю, он принял меня тогда за завзятого алкоголика, и дальше первого тура я, естественно, не прошел.
— Сейчас с водкой дружите? Пол-литра на душу способны принять?
— А смысл? Тем более что нет времени. Это же процесс длительный, нужна хорошая компания. Вообще из спиртного люблю “Уникум” — это венгерский бальзам. А водку предпочитаю греческую — узо.
— Быстро пьянеете?
— Зависит от настроения. Можно ночь просидеть, и ничего не будет, а можно и от наперстка уехать. На охоте тоже могу выпить, но там не интересно.
— На охоте? А говорят, артисты “Ленкома” неравнодушны к казино.
— Замечен не был. С государством и казино в игры играть нельзя. Все равно это закончится однозначно. Правда, однажды, года четыре с половиной назад, проигрался в пух. В Питере. Даже деньги искал на обратную дорогу. Казино — это страсть искусственная. У меня есть знакомые, которые проигрывали и по миллиону долларов, и больше. Глядя на них, готов разделить их опыт и не ходить по этой дорожке. Но самая опасная и интересная игра — жизнь. Прав был Шекспир. И попадание именно на свою роль и на свою судьбу — и есть успех.
— Однажды вы были зачислены в секс-символы России.
— Как был зачислен, так был и отчислен.
— Это после “Маленькой Веры”, естественно. Правда, в одном из зарубежных посольств на показе фильма случился какой-то конфуз?
— Да, кажется, в чехословацком. Когда стали показывать картину, то позвали не только взрослых, но и детей. Все-таки надпись “Киностудия имени Горького” внушала уважение. Отсюда можно представить состояние работников посольства, когда началась демонстрация фильма. Они вскочили со своих мест с возгласами “Уведите детей!”. А подростки уходить не хотели. Кстати, еще была байка. Якобы во время просмотра фильма у себя на даче Михаил Горбачев демонстративно встал и вышел.
— После выхода на экраны “Маленькой Веры” у вас появились первые поклонницы. Говорят, кто-то угрожал самоубийством, если вы не обратите внимание.
— Да, через такое проходили.
— Красиво отшивать умеете?
— Учусь.
— Если точнее? Что делаете, когда пристает женщина, о которой никогда не мечтали?
— Хм... Смотря как пристает. А так, я хорошо бегаю.
— Как реагируете на огромное количество сплетен о себе?
— Раньше они вызывали удивление, обиду. А потом я понял, что это было, есть и будет. Важно, что думают о тебе близкие, а в остальное можно и поиграться.
— Самый невероятный миф об Андрее Соколове?
— Что я уехал в Голливуд и там правлю балом. Бред полнейший. Но приятно.
— А что это за любовь с Патрицией Каас в 93-м году?
— Что?! Дальше поехали…
— А с Кристиной Орбакайте?
— О боже!!! Кристину-то за что?
— Ладно, иначе ставлю вопрос. Были женаты?
— Однажды я прошел через семейные узы. Развод длился полтора года... Но это без комментариев. Не знаю, как складывается жизнь у моей бывшей жены, я этим не интересуюсь и нигде об этом не говорю.
— О детях тоже не говорите?
— Нет.
— Андрей, но почему так упорно отказываетесь обсуждать то, о чем с легкостью говорят в современном мире? Вы, публичный человек, действительно полагаете, что актер может быть интересен людям только своими ролями?
— Жизнь связана с людьми. Мои ответы косвенно могут кого–нибудь задеть. Помню, однажды что-то, не подумав, ляпнул, а потом узнал, что у человека были большие неприятности, вплоть до того, что люди разошлись. Надо понимать, что, когда языком работаешь, это касается не только тебя одного. К тому же шоу из своей жизни я стараюсь не делать. Более того, на своем примере хочу доказать, что помимо баек и сплетен человек может быть интересен сам по себе. А стриптиз души возможен только наедине с собой. Но никак не с журналистами.
— Первую любовь помните?
— Ой, это давняя история. Представьте дачу в Домодедове, девчушку, живущую напротив. Мне было года три, ей чуть больше. Я все время угощал ее щавелем. И однажды щавель перепутал с крапивой. На этом любовь закончилась.
Потом была большая любовь в школе. Девушка, с которой мы были какое-то время вместе, выходила замуж за другого. Я подарил ей фамильный медальончик в знак прощания и любви. Она потом развелась, вышла еще раз замуж.
— Дон Жуаном себя можете назвать?
— В общем–то да.
— Знаете его главную тайну?
— Она заключается не в том, что он соблазнял женщин, а в том, что он их никогда не разочаровывал.
— Что вас раздражает в людях?
— Хамство. Остальные черты не раздражают. Они могут приниматься или не приниматься, как–то: высокомерие, самовлюбленность. Женскую логику не пойму никогда. Мужская понятна. А женская — это антилогика.
— Вы человек властный?
— В какой–то мере. Это проявляется в доведении до конца всех своих начинаний.
— Ревнивы?
— Да, очень.
— Примеры?
— О-о-о! Убиваю сразу.
— Что можете простить своей девушке?
— Если она вместо кефира купила мне молоко, то прощу. Что вы имеете в виду?
— Например, ее любимую ручную крысу, которая вечно норовит нагадить вам в тапочки…
— Так куда деваться?
— А предательство, измену?
— Жене — нет. Любимой женщине? Тоже, наверное, нет. Это самое больное, что может быть в отношениях.
— Какой вы в быту?
— Все что угодно вобью в стену и все приготовлю. С голоду не умру.
— Значит, неспособны сказать женщине, что ее место на кухне?
— Нет, но я с опаской отношусь к женщинам эмансипированным. Все-таки не просто так говорят, что она была создана из ребра мужчины. Что-то в этом есть. А феминистки — это от лукавого. Мужчина должен зарабатывать больше, он на то и мужчина. Если бы моя женщина получала больше меня, я бы чувствовал себя неловко. Хотя… Может быть, появился бы стимул к соревнованию?
— Живете богато?
— Для кого–то богат сказочно, для кого–то гол как сокол. Рестораны? Не люблю. Одежда? Все должно быть к месту. И чтобы костюмчик сидел. Одежду в основном покупаю за рубежом. Там проще с выбором.
— Легко избегаете соблазнов?
— Смотря каких. Жизнь без соблазнов невозможна и скучна. Бой с самим собой происходит постоянно даже из–за лишнего куска колбасы или из–за того, стоит или не стоит лишний раз колеса в спортзале покрутить. Лень-матушка раньше нас родилась. Три раза в неделю хожу в фитнес–центр в “Ленкоме”. Люблю зеленый чай. С уважением отношусь к сауне. Не курю. Внешний облик зависит от работы.
— Любимые запахи?
— Одеколон “Сафари”. Он такой слегка горьковатый. Мужской запах, хороший. Из женских нравится “Мадемуазель” от Шанель. Очень легкий, тонкий, нежный, фантастический запах. Он — как дуновение ветра.
— В прессе у вас репутация мистика. Она оправданна?
— Это связано с тем, что я стремился познать актерскую профессию и с точки зрения психофизики. Изучал это дело. Школу даже закончил. Но это серьезная тема, играться в нее опасно.
— Значит, мистика в кино, театре имеет место?!
— Конечно. Но я не люблю об этом говорить. В театре много подобных примеров, все они негативные. Тот, кто говорит о каких-либо паранормальных явлениях, притягивает их к себе.
— Тогда о чем-нибудь веселом. Самая комическая ситуация в вашей жизни?
— Та, что родился. Как может из ничего появиться человек? До сих пор не пойму...