Русские не сдаются

После того, как Путин всерьез занялся жильем для военных, на местах стали активно решать этот вопрос. Но как всегда, бардака и откровенного воровства было немало.

Итак, недалеко от одного хорошего города областного масштаба под коттеджную застройку выделили отличный участок. Организовали постройку дорог на льготных условиях, а служащим и уволенным в запас обещали построить дачи за счет жилищных сертификатов.

Но, как известно, застройка в России — та еще морока и тягомотина. И созданный военными, не имевшими особого опыта, кооператив не смог быстро пробиться через бюрократию. А тут подсуетилась компания, у которой местные власти были если не в кармане, то на коротком поводке. Быстренько взяли кредит, и не успели военные глазом моргнуть, как участок оказался в руках дельцов.

Поднялся скандал, но земля так и осталась в руках у пройдох. Цены на землю они, естественно, вздули до умопомрачения, так что на жилищные сертификаты можно было купить разве что участок для уличного туалета типа "Мэ и Жо".

В это время к одному из офицеров приехал отец, который хотел помочь сыну построиться.
Мужик был отставным военным, юристом, но из тех, что работают головой, а зарплату и звания получают недаром. Его специализацией было разрешение всяких межэтнических и национальных ситуаций в армейской среде. А поскольку такого добра в нашей армии навалом, то опыта, знаний и связей дяденька имел предостаточно.

На семейный совет созвали самых близких. Сын юриста с помощью отца и друзей втридорога купил небольшой участок в центре будущего поселка, который "новые русские" уже начали раскупать и застраивать. Очень скоро на этом участке с помощью друзей вырос простенький, но очень просторный дом.

Дом был оформлен и сдан в эксплуатацию по всем правилам. Пройдохи радовались: мол, нашлись деньги у одних военных — найдутся и у других. А нет — распродадим богатеньким Буратино. Бизнесмены дали обширную рекламу. Но радовались они рано…

Вскоре дом официально сдали в аренду небольшой (по бумагам) цыганской семье.
Через две недели их было там уже не меньше пятидесяти человек — всех возрастов и типов. Особенно много оказалось цыганят.

Появилась и скотина — хромой мерин, козел с очень вредным характером, десяток коз и не поддающееся подсчету количество собак и кур. В течение короткого времени чинный поселок превратился в кипящую смесь цыганского табора с базаром.

Днем и ночью повсюду бродили непонятные личности, приставали ко всем обитателям и прохожим с типичным цыганским набором предложений: что-либо купить, сыграть, погадать, снять порчу — как обычно.

Детвора саранчой прочесывала все окрестные дворы, сараи и дома, и тащила, ломала и портила все, что плохо лежало. Пойманные на месте преступления цыганята визжали, кусались и царапались. Милиция, очень неохотно выезжавшая на "местно преступления", вместо ареста пойманных цыганят составляла на вызывавших протоколы "об избиении ребенка".

И сразу же в райотдел поступали очень грамотные жалобы на "зарвавшихся владельцев, до крови избивавших несчастных детишек за украденные яблоки или разбитое во время игры стекло", и те были рады, если удавалось отделаться предупреждением или небольшим штрафом.

Детишек сопровождали злющие псы, которые блокировали любые попытки хозяйских собак защитить добро своих хозяев, а в прочее время не давали никому прохода и лаяли сутки напролет.
 
Козы масштабно осваивали сады, огороды и клумбы, козел успешно отбивал все попытки прогнать стадо, а в промежутках норовил ударить рогами любого зазевавшегося прохожего. Куры зачищали то, что оставалось от коз. Хромой мерин бродил по поселку, смеялся и оставлял кучи навоза, предпочитая места у калиток или крылец.

Возводимые заборы бесследно исчезали почти сразу же после возведения. Мощная реклама вначале действовала, то и дело появлялись потенциальные покупатели. Однако сразу же по прибытию в поселок, подвергнувшись немедленной атаке цыганок, собак или козла, уезжали, часто предпочитая даже не выходить из машин.

Попытки деляг воздействовать на цыган оканчивались так, как должны были оканчиваться — деньги за обещание уехать или хотя бы вести себя тише они брали охотно, но не уезжали и тише не становились.

Попытки взять цыган за горло или угрозы оканчивались еще хуже. Протоколы на бродячих животных составлять не удавалось, поскольку их надо было сначала поймать и документально установить владельцев, что было, понятно, практически невозможно.
Приглашаемые частные охранные предприятия, ознакомившись с обстановкой, даже отказывались обсуждать условия контрактов.

Угрозы в адрес владельца, офицера, прошедшего "горячие точки", также не прокатывали: парень был не робкого десятка, вдобавок не один, да и времена уже были не те.
Папа – военный юрист шутя отбивал все претензии, составленные приглашенными владельцами участков адвокатов.

А в то же время затраты на содержание участка и выплаты по кредиту не уменьшались.
Банк, естественно, не хотел "входить в положение". "Новые русские", купившие участки, ребята тертые и со связями, тоже быстро просекли ситуацию и выкатили делягам претензии — многие отдали участки по цене первоначальной продажи.

Перед предпринимателями встал выбор — обанкротиться или сдаться. Предпочли сдаться.
Кооператив выкупил все участки по заниженным ценам и для тех, для кого это было задумано — военных и уволенных в запас. В дело пошли сертификаты, кроме того, банк охотно согласился на переоформление кредита, понимая бесперспективность отчуждения участка за долги в свою пользу.

Договор аренды с цыганами был расторгнут, а табор тихо исчез. Говорили, что они перебрались в какой-то похожий поселок в соседней области.