— В 1996 году по случайности меня занесло в дикторскую кабину. Приболел мой товарищ-сокурсник, работавший на ставке диктором на старом стадионе «Локомотив», где в то время принимали матчи железнодорожники и московский «Спартак». Мне предстояло отработать несколько игр. Деньги не бог весть какие, но девушку в кафе сводить — хватало. А что еще студенту журфака нужно? Кабинка находилась в самом низу, к тому же не по центру, и следить за происходящим на поле было невероятно трудно. Как сейчас помню, очень волновался и решил взять с собой «группу поддержки» в числе двух друзей.
Места в каморке хватило всем. Слева от меня располагалась оператор табло, которая набирала на своем пульте информацию, ориентируясь исключительно на меня. А в моем распоряжении был лишь микрофон, заявочные листы команд с номерами игроков и памятки от милиции: «Напоминаем порядок выхода с трибун», «Не бросайте посторонние предметы на поле» и тому подобные призывы к порядку.
Левые ворота и часть штрафной площади не проглядывались с моего рабочего места никак. Помню, забил «Локомотив», и я побежал на скамейку запасных прямо к Юрию Семину. Он был в состоянии волнения, и на мой крик: «Юрий Палыч, кто гол забил?!» — ответил: «Пеле забил, ты что, слепой?!» Несусь обратно, знакомый из ложи прессы подсказывает: «Димыч, Маминов забил, если тебе это интересно». Киваю головой в знак благодарности и понимаю, что моя будка все это время была настежь открыта! Уже потом приходит осознание, что за две минуты любой дебошир мог взять в руки мой микрофон и объявить на всю арену какую-нибудь ерунду. Или признаться кому-нибудь в любви…
Но это были другие времена. «Лихие 90-е», конечно, но было как-то спокойнее. А может быть, это особенности юношеского восприятия. Ко мне постоянно наведывались журналисты; знаменитый диктор Валентинов, ученик самого Левитана, заглянул. Похвалил даже за правильную интонацию и прогресс в голосе.
Другой матч я обслуживал в Лиге чемпионов. Не помню даже, кто с кем играл. Главное — приехали французы, и я с полным правом дублировал свои объявления на языке Монтеня и Руссо. Но переживал так, словно играю в труппе МХАТа премьерный спектакль.
Сейчас дикторские позиции надежно защищены. Вроде и муха не пролетит. Впрочем, как ни охраняй — возможно всё.