Но человек жив, пока его помнят. Мы помним. Мы помним всё.
Часто прохожу мимо Театра сатиры и… равнение налево. Долгий-долгий взгляд в упор. И воспоминания, всегда. Помню это прощание c Андреем Мироновым трагическим летом 1987-го и всех его друзей ТАМ: Горина, Ширвиндта, Захарова, Державина… Всех.
И Михал Михалыча Державина помню. И все замечательные спектакли Плучека. И всю сложность этого Плучека, и даже то, как он принял решение, что труппа остается в Риге, не едет на похороны Миронова.
Помню такие веселые, грустные встречи с Александром Анатольевичем Ширвиндтом в его худруковском кабинете. И панихиду по Аросевой. И великолепную Васильеву, одну и другую. И «Ревизора», и захаровское «Доходное место», после которого тот же Плучек приревновал его и Захаров вынужден был уйти. И Татьяну Ивановну Пельтцер, матерщинницу и крамольницу, великую русскую актрису. И Менглета, и Архипову, его чудную жену. И Папанова, конечно. И почти столетнего Тусузова…
И Зиновия Моисеевича Высоковского. Да, это уже как родной человек. Театр сатиры был его домом. Трудным домом, прекрасным домом, негостеприимным. Больших ролей ему не давали (то есть не давал, конечно же, Плучек), но Сатира — это действительно был Высоковский. Он точно попал в свой театр.
Он ушел. Работал сольно… Ох, эти Дни милиции! Ну да, вся милиция тогда, 10 ноября, ждала прежде всего и именно Высоковского и его Люлька, хотя там выступали величайшие артисты советской действительности — от Пугачевой до Юрия Гуляева. Высоковский на милицейской сцене был по-одесски ехиден (хотя сам из Таганрога, как Чехов), но добр, милостив и крайне ироничен. Только он не заискивал никогда перед этими сильными мира сего.
Еще Зиновий Моисеевич работал в театре режиссера Трушкина, играя совсем уже не сатирические, не веселые, а наоборот, грустные, философские роли.
И еще у него был дом, его дом. Этот дом он построил сам вместе с так любящими его людьми: с женой Любовью Ефимовной, дочкой Катей, внучкой Соней… Этот дом, в отличие от театра, его никогда не предавал. Он всегда стремился, бежал сюда, словно в райскую обитель. Только здесь его понимали, принимали такого, как есть. Только здесь ему было хорошо.
Ну, и еще один дом Зиновия Высоковского — это «МК», наша редакция. Вы уже забыли? Не надо забывать. Именно здесь, у нас, его встречали восторженно, чуть ли не аплодисментами, можно сказать, носили на руках. Именно сюда он приходил как большой Мастер со своими нехитрыми анекдотами. Но это же были анекдоты от Высоковского!
Про «Кабачок» не будем, вот это уж точно помнят все, кому за… Для молодых: была такая ТВ-программа, где блистали, отрывались те самые артисты Театра сатиры, и не только. Где они пели (пусть и под фонограмму) замечательные польские песни, и танцевали, и шутили. Над чем? Над советской действительностью, конечно. Только они умели шифроваться.
И Высоковский умел, далеко не всех близко подпускал к себе. Но если подпускал… О-о, это была такая душа, такой человечище. Это был Высоковский!