Когда-то, посмотрев очередной опыт оперной вивисекции в ГАБТе (то ли «Золотого Петушка», то ли «Руслана и Людмилу»), один весьма талантливый музыкант сказал: «У нас должна быть своя эталонная русская опера. Традиционная, классическая. Как оперетта в Вене, как театр кабуки в Японии». Как в воду глядел! Во всяком случае, нынешняя постановка «Царской невесты» — это именно тот самый случай: когда постановщики не захотели сомнительной славы авторов спектакля в мейерхольдовском понимании, а заняли скромное и достойное место исполнителей авторского замысла.
Из досье «МК»
Опера «Царская невеста» написана в 1898 году. Впервые поставлена годом позже в Московском товариществе частной русской оперы. Первая постановка в Большом театре — в 1916 году. После чего Большой театр неоднократно ставил эту популярнейшую оперу: в 1927, 1937, 1944, 1955, 1966 годах. Последний вариант шел на сцене ГАБТА вплоть до 2012 года. Нынешняя «Царская невеста» — седьмая по счету.
На сцене — декорации, выполненные по мотивам сценографии Федора Федоровского. Это значит, что идеи замечательного художника материализованы с использованием современных технологий. На сцене появился объем, прекрасные терема, палаты, стилизованные исторические интерьеры выполнены из жестких материалов. Все — настоящее, но при этом абсолютно театральное, не киношное, условное и очень красивое. Красивы и костюмы Елены Зайцевой — исторические: парча, бархат и шелк безупречных оттенков. Хороший вкус — вот важнейшая черта визуальной стороны спектакля.
То же можно сказать и о методе режиссуры Юлии Певзнер, которая не поленилась потрудиться с каждым артистом над его образом. Поэтому все персонажи получились яркими, наделенными неповторимыми человеческими качествами и вызывающими сочувствие. И первый в этом ряду, конечно, Владимир Маторин (Собакин), чья невероятная харизма задает высокую планку эмоциональному градусу спектакля. Очень драматичен Александр Касьянов в роли Грязного, выразительна и психологична Агунда Кулаева в роли Любаши. Отличные актерские и вокальные работы у Марата Гали (Бомелий) и Елены Новак (Дуняша).
Конечно, смысловой центр оперы Римского-Корсакова — это Марфа. Ее партия уникальна — не потому, что там есть высокие ноты, которые, конечно, должны быть красиво взяты. А потому, что это один из самых трепетных и призрачных образов мировой оперной литературы. Здесь требуется поистине неземное обаяние. Юная Ольга Кульчинская пока только приблизилась к воплощению сложнейшей роли и вокальной партии, но тем не менее она на верном пути. Марфа в этом спектакле — главный сюжетообразующий элемент, ведущий действие от светлой лирики в начале спектакля (под звуки увертюры она безмятежно качается на гигантских качелях) к драматической кульминации в сцене встречи с Иваном Грозным (настоящая лошадь, на которой восседает царь, как обычно, вызывает восторг зала), а затем к трагической развязке в последней картине. Здесь Марфа появляется в гриме, который демонстрирует действие заказанного Любашей зелья: она мертвенно бледна, волосы стали редкими и седыми, она реально теряет свою красоту — и это страшно. Кстати, в финале режиссер все-таки допускает отклонение от либретто: Малюта Скуратов убивает Грязного. И это вполне мотивировано: глава опричников не простил своему собрату смерть крестницы.
О работе оркестра под управлением Геннадия Рождественского можно сказать очень много. Начать с того, что маэстро рискнул слегка отредактировать партитуру, убрав инструментальные голоса, дублирующие вокальную строчку. В исполнении Рождественского главное — это тончайшее прочтение полифоничности партитуры Римского-Корсакова. Каждый подголосок, каждое противосложение услышано и донесено с ювелирной точностью и каким-то музыкантским наслаждением, которое не может не передаваться слушателю. И, конечно, вопрос темпов, который вызвал особое неудовольствие многих «знатоков». Да, Рождественский использует медленные темпы, да еще и прибегает к ritenuto (замедлению). Певцам трудно. Но это техническая проблема. Музыкально дирижер абсолютно прав: эти темпы адекватны тем образам, которые заложены в партитуре. Особенно в партии Марфы, в которой супермедленные «зависания» просто невозможно исполнить эдак «живенько».
Спектакль еще должен дозреть. В первую очередь вокально. Но если он, как говорят в театре, доберет, то он займет очень красивую и пока почти пустующую нишу в репертуаре исторической сцены. Нишу классической русской оперы. На которую люди с удовольствием станут покупать билеты.