Банкротство крупных подрядчиков, которые строят важные для страны объекты промышленной, энергетической, логистической инфраструктуры, по силе негативного воздействия сравнимо с ракетным ударом или диверсией. Эта оценка наметившегося печального тренда была дана в стенах Госдумы. По мнению экспертов, в законодательстве о банкротстве есть пробел, а банки, пытающиеся вытянуть застройщиков из финансовой ямы, из-за него же попадают под меч Фемиды.
Депутаты Госдумы заявили о планах по созданию собственного проекта поправок в законодательство о банкротстве, чтобы обновление позволило решить и текущие, рассматриваемые судами ситуации. Основных задач две.
Первая – создать для испытывающих трудности с реализацией проектов подрядчиков альтернативные механизмы поддержки, которые позволят довести большие стройки до конца.
Вторая – вывести из-под удара банки, которые не побоялись вложиться в проект, даже когда на горизонте у компании маячит банкротство.
Аналогичный законопроект уже разрабатывается в Минэкономразвития РФ, однако текста этих поправок думцы пока не видели.
К чему приводит отсутствие решения второй задачи, ярко видно на обсужденном на заседании примере Сургутнефтегазбанка. Он взял на себя финансирование строительства причала для плавучей АЭС «Академик Ломоносов», которая начала выработку электроэнергии в Певеке в мае 2020 года. Новая АЭС стала важным элементом энергетической инфраструктуры Северного морского пути и стимулом промышленного развития Чукотки. Причал для АЭС строила компания-подрядчик, оказавшаяся из-за проблем на других стройках на грани банкротства. Благодаря финансовому участию Сургутнефтегазбанка проект удалось реализовать. Впоследствии трест всё же был признан банкротом, а банк столкнулся с крайне неприятной ситуацией. Пользуясь тем самым пробелом в законодательстве о банкротстве, истцы пытаются привлечь его к субсидиарной ответственности в арбитражном суде ХМАО.
По мнению зампреда IT-комитета нижней палаты парламента Андрея Свинцова, помимо разработки изменений в профильном законодательство о банкротстве необходимо также определить перечень критериев, на основании которых подрядчики до окончания своих работ будут находиться под особым контролем. В случае финансовых проблем законодатель предусмотрит реабилитационные процедуры. Первыми под защиту должны попасть компании, работающие над значимыми объектами инфраструктуры, имеющими отношение к оборонному ведомству, или теми, безопасность которых это ведомство сегодня так или иначе обеспечивает.
– Это промышленные объекты, атомная энергетика, логистика, связь. Все то, что может стать целью. Это может быть и просто дорога, но вот к чему ведет эта дорога… – отмечает Свинцов.
Возможность привлечения банков к субсидиарной ответственности по делам о банкротстве подрядчиков порождает риски для стабильности гражданского оборота, заявил член комитета ГД по финансовому рынку Аркадий Свистунов.
– Ни один кредитор, в том числе банк, не сможет просчитать риски. Всегда есть моменты, которые развернут сделку в обратную сторону. Долгосрочные проекты финансировать будет невыгодно, – спрогнозировал парламентарий.
По мнению экспертов, если судебная практика будет все больше направляться против банков, капитал которых нужен для реализации планов Правительства, а законодательство никак не обеспечит их правовую защиту, те просто откажутся от сотрудничества с госзаказом.
– Сургутнефтегазбанк продолжил кредитовать строительство причала, в противном случае национальный проект был бы поставлен под угрозу, – заявил руководитель правового управления Ассоциации банков России Александр Абрамов. – Впоследствии возникла волна обращений кредиторов. Очевидно, что подобных ситуаций не должно возникать в будущем.
Андрей Свинцов предположил, что в делах о банкротстве крупных подрядчиков может присутствовать умысел, а также манипуляции прецедентами, когда речь идет о субсидиарной ответственности, работая над которой суды, не руководствуясь устаревшим законодательством, ориентируются на прецеденты.
– Может быть, тот, кто подавал на банкротство, так и думал: «Сейчас мы обанкротим и потом задешево купим активы». В моменте нападаешь, за копейки забираешь рухнувшую компанию, а ее проекты никуда не схлопнулись, сроки по ним можно продлить. Злоумышленники могут этим пользоваться системно, это печальное будущее для страны, – заметил зампред комитета ГД по информационной политике.
По словам руководителя программы «Банкротное право» СПбГУ Рустема Мифтахутдинова, дело банка показывает системные глубокие проблемы законодательства о банкротстве. Между тем в декабре прошлого года Верховный Суд РФ выпустил разъяснение, в котором появилось понятие «кассовый разрыв» – важнейший термин, позволяющий отличить временные трудности компании от окончательного финансового краха, за которым неминуемо последует банкротство.
– Кассовый разрыв – это термин, препятствующий возбуждению дела о банкротстве. Формально в законе написано, что если три месяца должник не платит, он банкрот. Суды долгое время решали именно так. Верховный суд разъяснил, что через три месяца у кредитора возникает право возбудить дело о банкротстве, но дальше суд должен оценивать: объективно должник – банкрот или нет. Например, подрядчик выполнил работы, но ждет оплаты по госзаказу, и деньги точно придут, он со всеми рассчитается – значит он не банкрот, – объяснил Рустем Мифтахутдинов.
«Ситуации, аналогичные событиям при строительстве в Певеке, могут возникнуть в любой момент. В частности, под угрозой могут оказаться проекты возрождения опорных городов, на которые в бюджете заложено 3 трлн рублей, больше половины из них – внебюджетные средства», –отметил участник заседания, член комитета ГД по развитию Арктики и Дальнего Востока Алексей Веллер.
– Огромный комплекс усилий стоимостью многие триллионы рублей не должен спотыкаться о внутрироссийскую проблему с банками, – высказал мнение военный блогер Алексей Живов. Он указал на три способа разрушения предприятия во время военного конфликта: ракетно-бомбовый удар, диверсия и банкротство. И пускай последний способ уничтожает компанию медленно, результаты будут теми же, что и после «прилёта». Живов добавил: «Одного только госбюджета на все проекты не хватит, нужны частные инвестиции. Надо беречь стратегически важные предприятия Сибири и Заполярья, и частный капитал, который готов с ними работать. Частный капитал только уходил из страны. Тот, что остался, надо беречь».