Столкновение двух самолетов над Южно-Китайским морем осложнилось столкновением двух культур. Американский экипаж шпионского лайнера оказался заложником не только китайских властей, но и китайского языка. Семантический водоворот забурлил вокруг слова “извинение”. (По-английски “apology”, по-китайски “dao gian”.
Итак, Китай решил отпустить 24 американцев — экипаж шпионского самолета “U.S.EP-3E”, сделавшего вынужденную посадку на острове Хайнань после столкновения с китайским истребителем “F-8”. Конфликт в основном разрешен, но для этого потребовались великие дипломатические усилия. И не только дипломатические. Белый дом и госдепартамент США задействовали целую армию ученых-синологов — историков, психологов, лингвистов. Им была поручена задача решить китайскую головоломку и разрешить первый политический кризис Буша.
Сам Буш посетил Китай всего один раз. Будучи студентом, он путешествовал по Китаю в течение полутора месяцев и умудрился посрамить известную поговорку о том, что путешествия расширяют кругозор человека. В своей автобиографии Буш посвятил этому путешествию всего лишь один абзац, в котором сказано, что все китайцы похожи друг на друга, все одинаково одеваются в грубые одежды, и все ездят на велосипедах.
Короче, как ехидно замечает обозревательница Морин Дауд, “династии Бушей, насчитывающей четыре с небольшим года, далеко до династий китайских правителей, насчитывающих четыре тысячелетия”...
Спасательный круг Бушу неожиданно кинул председатель КНР Цзян Цзэминь. Находясь с визитом в Латинской Америке, Цзян, отвечая на вопросы репортеров по поводу воздушного инцидента, сказал: “Даже когда два человека сталкиваются на улице, виновный обычно говорит “извините”. Последнее слово Цзян произнес по-английски “I am sorry”.
Президент Буш и госсекретарь Пауем ухватились за словечко “sorry” как утопающий за соломинку и начали сорить им вовсю. За “sorry” последовал “regret” (“сожаление”). Но китайцы на “сожаление”, к сожалению, не попались. Дело в том, что в китайском языке “сожаление” — “yihan” не содержит в себе признание вины. Что касается “sorry”, то оно тоже не тянуло на конфуцианское признание вины.
И вот американские и китайские мастера словесных инкрустаций засели за работу. К счастью, среди них был китайский посол в США Янг Джеши, который многие годы служил переводчиком в МИД КНР и в этом качестве сварганил текст основополагающих документов, определявших китайско-американские отношения! (Шанхайское коммюнике, подписанное Никсоном в 1972 году.) Эта ювелирная работа заняла несколько месяцев. В том случае все вертелось не вокруг слова “извинение”, а “признание”. Речь шла о Тайване. В английском тексте остановились на слове “acknowledges”. По-китайски оно означало, что США признают право Китая на Тайвань. Но по-английски это звучало как “принимают во внимание”. (“Признавать” в юридическом плане “recognise”).
Но черепашьи темпы — несколько месяцев — Вашингтон не устраивали. Столь длительное задержание экипажа грозило бурей общественного негодования. К тому же вскоре должен был начать работу уходивший на каникулы конгресс, в недрах которого уже зрели негодующие резолюции, не оставлявшие Бушу маневра для компромисса. (Кстати, Вашингтон вовсю избегал терминов “плен” и “заложники”, предпочитая им нейтральное “задержание”.)
Китайские лингвисты советовали своим американским коллегам вариант со словом “bao gian”, которое содержит больше элемента извинения, чем слово “yihan”, но недотягивает до более формального “dao gian”. Поясню несведущим, которых подавляющее большинство. “Yiahan” означает “внутреннее угрызение совести”, “Bao” — житейское извинение, когда китаец всплескивает руками перед своим лицом и несколько раз кланяется (цзяневское “I am sorry”). А вот “dao” — уже формальное извинение. (“Современный словарь китайского языка”, составленный Институтом языковедения Китайской академии социальных наук. Изд. 1985 года.) Значение этих словесных тонкостей подтвердил такой знаток семантической эквилибристики, как переводчик покойного великого кормчего Мао Цзэдуна.
В конце концов, семантики не подкачали. Была найдена формула, вынесенная нами в заголовок: “Извиняюсь = очень сожалею + очень сожалею”. Американцы дважды “очень посожалели”. Во-первых, в связи с гибелью китайского пилота, а во-вторых, в связи с тем, что их шпионский самолет уже после аварии вошел в воздушное пространство Китая, а затем приземлился на китайской территории “без разрешения”.
На этом и порешили.
Как сказано в Священном писании, сначала было Слово...* * *Пентагон держал наготове два самолета, готовых забрать экипаж шпионского самолета с острова Хайнань. Один — военный — стоял на взлетной дорожке на острове Окинава. Другой — гражданский, чартерный лайнер аэрокомпании “Континентал Эрлайнс” — на взлетной дорожке на острове Гуам. Как и следовало ожидать, китайцы дали “добро” на прием второго. И вот в 6 часов утра по местному времени “Боинг-737” приземлился на острове Хайнань. На его борту находились помимо экипажа врачи, психологи (на случай того, если кто-либо из 24 узников оказался душевно травмирован) и специалисты по дебрифингу.
С другой стороны острова к “Боингу-737” направился кортеж автомашин с освобожденным экипажем шпионского самолета. Через три часа они были на месте назначения. “Боинг” дозаправили, и он стартовал с острова Хайнань на остров Гуам. Через пятнадцать минут “Боинг” покинул китайское воздушное пространство, а через четыре с половиной часа приземлился на острове Гуам, где уже была полночь. В Гуаме экипаж самолета пересадили на борт военно-транспортного самолета “С-17”, который взял курс на Гавайские острова. Утром следующего дня, 12 апреля, “С-17” приземлился на военно-воздушной базе Гавайев, где экипаж шпионского самолета ждала официальная встреча.
Все это время Америка, припав к телевизорам, следила за этим вояжем по островам.
Инцидент, длившийся 11 дней, как говорится, наконец исперчен. Почти...