На примере нефтяной индустрии особенно хорошо видно, что представление западного сообщества о российских компаниях несколько отличается от реального. Впрочем, не только Запад, но и сама Россия, по-моему, находятся
во власти некоторых мифов.
Миф первый: запасов российской нефти, оцениваемых в 50 млрд. баррелей, гораздо меньше, чем на Ближнем Востоке. Между тем аудированный западными специалистами, этот показатель отражает ресурсы только четырех российских компаний. В России же их работает более десятка, а еще огромные запасы находятся на балансе государства. Что касается арабской нефти, то с 1987 по 1988 годы ее запасы были весьма значительно увеличены, поскольку тогда ОПЕК устанавливала квоты пропорционально их объемам.
Миф второй заключается якобы в дороговизне российской нефти. На деле ее себестоимость у лучших российских компаний вполне сравнима с аналогичным показателем ближневосточных предприятий. А с учетом того, что российская экономика в меньшей степени зависит от стоимости нефти, чем экономика арабских стран, суммарные затраты, включающие социальные затраты экономики в России, вполне соизмеримы с арабскими.
Миф третий касается убежденности в том, что для развития российской нефтяной промышленности ежегодные западные инвестиции должны составлять не менее $10 млрд. Эта оценка преувеличена, по крайней мере, вдвое. Анализ потенциала рынков сбыта российской нефти показывает, что при сегодняшнем уровне инвестирования, возникающем за счет прибыли нефтяной отрасли, даже без привлечения кредитных ресурсов, не говоря уже об иностранных инвестициях, достаточно, чтобы мы вышли на полное заполнение своей рыночной ниши к 2005 году.
Миф четвертый связан с тем, что инвестирование иностранных компаний в российскую нефтедобычу имеет смысл только на условиях соглашений о разделе продукции (СРП). Лидирующие нефтяные компании, такие, как British Petroleum, кажется, уже переоценивают этот подход. Сегодняшний налоговый режим, хотя и находится у верхней границы среднемирового фискального уровня, тем не менее, не выходит за эти пределы. Так что сейчас ситуация полностью адекватна тому, чтобы инвестировать в нефтяной бизнес обычным путем.
Более того, СРП в России, на мой взгляд, имеет довольно узкий диапазон применения – в основном, в арктических бассейнах, являющихся гигантским неразведанным ресурсом углеводородов во всем мире.
Пятый миф свидетельствует о том, что российские нефтяные компании не слишком активны и малоэффективны. Динамики роста «Сибнефти», «ЮКОСа», «Сургутнефтегаза» по сравнению с другими крупнейшими международными компаниями показывают гораздо более впечатляющие темпы роста. Ценовой кризис 1998 года нас многому научил, наши операционные затраты теперь весьма конкурентоспособны.
Также хотелось бы попытаться развеять миф о том, что российская экономика и правительственные финансы крайне зависимы от цен на нефть. Влияние, бесспорно, существует, но преувеличивать его не стоит. Доля нефтяного сектора в этом плане соизмерима с частью машиностроительного, пищевого и других секторов российской экономики. В целом в бюджете РФ нефтяная индустрия составляет около 20%. Влияние есть, но оно не является определяющим.
Это далеко не полный список заблуждений, снижающих инвестиционную привлекательность нефтяного комплекса России. Впрочем, еще недавно упреки в том, что в российских компаниях игнорируются права акционеров и правила корпоративного управления, были далеко не беспочвенны. Ситуация стала меняться, выстраиваются нормальные отношения с инвесторами.
Есть и другая аргументация: значительная величина российских нефтегазовых запасов, их сравнительно близкое расположение к европейским рынкам потребления – все это создает весьма серьезные предпосылки для развития энергодиалога с Западной Европой. Для того чтобы он развивался успешно, нам нужно изменить свои стереотипы.