Приметы убийцы

  В то апрельское утро Ирина Викторовна Максимова, блестящий московский адвокат, торопилась в суд. Слушалось гражданское дело — уголовных Максимова не вела. Она и адвокатом-то себя никогда не называла. Ее специальность — юрист-консультант. За частные судебные иски Ирина Викторовна бралась крайне редко: только если точно знала, что защищает интересы людей честных, незаслуженно обиженных.
     Процесс, на который торопилась Максимова, считался ею уже выигранным. В суде первой инстанции она победила, а сейчас намечалось рассмотрение кассационной жалобы. Адвокат хорошо подготовилась к этому заседанию, не оставив своим оппонентам никаких шансов. А ведь они в случае проигрыша теряли миллионы долларов...
     Забегая вперед, скажу: они не проиграли своих миллионов. Но отнюдь не из-за юридических тонкостей. Адвокату просто не дали доехать до суда.
     Ирину Максимову убили на выходе из дома. Киллер выпустил в женщину три пули, не забыв про контрольный выстрел в голову.
    
     Официально пока никто не доказал, что между двумя событиями — заседанием суда и убийством адвоката — есть прямая связь. Следствие продолжается, и никаких обвинений еще никому не предъявлено. О том, что именно это гражданское дело стало для Максимовой роковым, можно судить лишь по тем фактам, что стали известны “МК”.
     Буквально за день до смерти Ирина Викторовна — как будто предчувствовала беду! — написала заявление в прокуратуру. Оно довольно объемное — 14 листов, 13 из которых занимает описание того самого имущественного конфликта, которым Максимова занималась последние несколько лет. Лишь одну страницу заявления Ирина Викторовна оставила для изложения собственных проблем, связанных с этим делом. Оказывается, ей угрожали — неоднократно, серьезно, нагло. Ее предупреждали: остановись, не то хуже будет. Но она не испугалась и не остановилась... Роковая приватизация      Раньше продовольственный магазин на пересечении Садовой-Триумфальной улицы и Малой Дмитровки назывался просто — “Продукты”. Но в 1991 году, в период поголовной приватизации, заурядные “Продукты” превратились в звучное ТОО “Магазин “Садовое кольцо”. А продавцы, кассиры и даже грузчики продмага (всего 37 человек) стали по-модному называться “учредителями”.
     Следует заметить, что новоявленные собственники толком и не поняли своего нового статуса. Оформлять документы на приватизацию магазина им помогала юрист — тогда 44-летняя Ирина Максимова. Она же разъясняла простодушным компаньонам их новые права, обучала юридическим тонкостям, снабжала специальной литературой.
     Единственной, кто не нуждался в ликбезе, была директор магазина Гаухар Попова, уроженка Татарстана. Поповой достался контрольный пакет акций — 53,7% уставного капитала, что сделало ее фактически полноправной хозяйкой. Но директору, видимо, этого было мало. Она планировала скупить все акции у лохов-соучредителей, пока те не очухались. Кого обманом, кого запугиванием — Попова постепенно заставляла подчиненных отказываться от своих долей в ТОО и увольняться “по собственному желанию”.
     Причем сама директриса — дама пожилая — наверное, никогда бы не взялась за столь неприятное дело. Ее идейным вдохновителем был сын Ильдар Гареев. Наследник и раньше-то чувствовал себя в магазине эдаким барчуком, а уж когда его мать из директора продмага превратилась в гендиректора ТОО, Ильдара и вовсе понесло. Доходило до того, что уволенных продавщиц, дерзнувших перешагнуть порог магазина, он буквально скидывал с лестницы.
     В голове Гареева зародились грандиозные планы: он собирался перерегистрировать ТОО “Магазин “Садовое кольцо” в ООО “Торговый дом “Ильдар Гареев”. Что и говорить, неплохо — 2 тыс. кв. м торговой площади в центре Москвы. Конечно, никаких законных оснований на владение магазином у Гареева не было. Тем более нет их и сейчас — его мать в 1999 г. умерла. Но кому это интересно?
     Вероятно, Ильдар Гареев давно стал бы “новым русским татарином”, если бы на его пути не оказалось Ирины Максимовой. Юрист взялась защищать интересы загнанных в угол соучредителей. Через суд она восстановила на работе всех (!) незаконно уволенных сотрудников магазина и — опять же через суд — потребовала от семейства Поповых—Гареевых прекратить самоуправство.
     Началась затяжная война. “Маму убили”      — С Ириной Викторовной мы выигрывали все суды, — рассказывает одна из соучредительниц магазина Алла Семочкина. — А их было предостаточно. Мы просто молились на нее. Она, добрая душа, нас не бросала, хотя мы и расплатиться-то с ней достойно не могли. Просто она очень болезненно воспринимала любую несправедливость... На 4 апреля был назначен решающий суд.
     Когда умерла Гаухар Попова, директорское кресло неожиданно для всех заняла ее родная сестра — Фаима Хакимова. По данному факту благодаря усилиям Ирины Максимовой Тверская прокуратура возбудила уголовное дело — по статье “самоуправство”.
     — Но даже это их не остановило, — негодует Алла Дмитриевна. — Хакимова наделила своего племянника (все того же Ильдара Гареева. — Авт.) неограниченными полномочиями, выдав ему свидетельство за своей подписью о том, что он является законным наследником Поповой — владельцем контрольного пакета акций, т.е. хозяином магазина. Нас даже близко к магазину не подпускали. А торговые площади начали сдаваться в аренду направо-налево, имущество — улетучиваться.
     Алла Дмитриевна устало вздыхает:
     — Нам казалось, все уже бесполезно. Но Ирина Викторовна никогда не бросала дела на полдороге. Она добилась того, что суд признал незаконной эту филькину грамоту. То есть фактически Гареев лишался всех своих прав на магазин. Оставалось только выиграть кассацию...
     Первое слушание этого дела в Мосгорсуде было назначено на 20 марта. Но представители Хакимовых—Гареевых в суд не пришли. Боялись проиграть? Дело перенесли на 4 апреля.
     — Мы договорились встретиться с Ириной Викторовной в метро, — продолжает Алла Дмитриевна. — Я долго ждала ее, волновалась, ведь она никогда не опаздывала. А потом позвонила домой Максимовым, и ее дочка Татьяна сказала мне: “Маму убили”.
     Для всех это был настоящий шок.
     — Я не могла поверить, — голос женщины дрожит. — В голове вертелось: неужели она погибла из-за нас?
     С этим грузом надо было идти в суд. Алла Семочкина нашла в себе силы.
     — А что, разве ВСЕ ваши пришли? — у входа стояли, безмятежно беседуя, адвокаты Гареева. Предсмертное заявление      Ирина Максимова была еще и смелой женщиной. Она никому не жаловалась на трудности, связанные с ее профессиональной деятельностью, даже близким людям. Не испугалась она и тогда, 4 апреля, когда в подъезде лицом к лицу встретилась с убийцей. А ведь могла крикнуть, позвать на помощь — муж был совсем рядом, на улице, прогревал машину.
     Не крикнула, не позвала... Не думала, что этот подонок, которого она уже видела раньше в своем подъезде, решится стрелять?
     Как я уже говорила, накануне Ирина Максимова написала очень интересное заявление. Вот выдержки из него:
     “На меня оказывается давление с тем, чтобы я отказалась от продолжения законных судебных разбирательств в качестве представителя Семочкиной А.Д. и некоторых других учредителей. Сообщаю о трех фактах:
     6 марта 2002 г. в Люберецком городском суде... после вынесения судом определения об отказе в пересмотре дела в коридоре прибывший в суд вместе с Силаевым Гибадуллин Т. (оба представители Гареева. — Авт.) угрожал в наш адрес: “Вовремя бы надо остановиться, девочки!”
     В моей квартире постоянно раздаются звонки, которыми проверяется мое присутствие. Однажды был звонок будто из налоговой инспекции. Звонивший заявил мне, что якобы не сдает баланс и давно не работает организация ООО “Артильстрой”, соучредителем которой я являюсь. На мой взгляд, все эти “акции устрашения” разработаны под руководством Силаева и Гибадуллина, которые с неистовством воспринимают все мои выступления в суде, разоблачающие их мошенничество...
     1 апреля 2002 г., утром, около 9 часов в моем подъезде между 6-м и 7-м этажами находился мужчина лет 30. Он был среднего роста, худощавый, по внешнему виду татарин, одет в темные брюки, куртку черную с серыми (блестящими) лампасами на плечах и на рукавах. Его увидела моя соседка, а затем и дочь. Этот человек на вопрос соседки сначала сказал, что ждет парня с 7-го этажа, а после ее требования уйти сказал, что ему нужна Ирина Викторовна, и попросил показать квартиру. Когда соседка сказала: “Вот Ирина Викторовна”, указывая ему на вышедшую из квартиры мою дочь, парень побежал вниз по лестнице.
     В 12.25 этого же дня раздался телефонный звонок. Звонивший мужчина заявил, что он — Кирим из Таджикистана, это он приходил утром к нам в подъезд. Спросил, сдается ли моя квартира в аренду. Я потребовала объяснить, откуда у него мой адрес и другие мои данные. Кирим сказал, что ему дали этот адрес в агентстве на Пушкинской, и положил трубку.
     В 13.30 раздался звонок в домофон. Звонивший снизу мужчина сказал, что это он — Кирим, агентство, в котором ему дали сведения обо мне и моей квартире, называется “Мегаполис” и находится на Пушкинской, 14. (Как известно, Пушкинской улицы в Москве больше не существует. — Авт.) Он якобы заплатил 700 рублей за эту информацию... Я пыталась затянуть разговор с тем, чтобы успеть вызвать милицию. На мой вопрос, почему утром он сказал моей соседке, что ждет парня с 7-го этажа, Кирим ответил, что это был не он, и тут же прекратил разговор. С балкона я видела, что это был все тот же мужчина, но одет он был в другую куртку: защитного цвета, из ткани, утепленную”.
     Судя по всему, 4 апреля в подъезде Максимова встретила все того же “Кирима”. Но на этот раз он ничего не спрашивал. Достал пистолет Макарова с глушителем и трижды выстрелил в женщину. Потом бросил пистолет и спокойно вышел из подъезда...
     Ни “Кирима”, ни Ильдара Гареева следственным органам найти пока не удалось. Очень странный суд      — Она никогда не рассказывала о своих переживаниях и трудностях, — говорит директор Института Африки, член-корреспондент РАН Алексей Васильев, проработавший с Ириной Максимовой бок о бок семь лет. — Она была из тех людей, которые считают, что не должны обременять других своими проблемами. Предпочитала решать их сама. Видите, оказывается, ей угрожали, а она, несмотря на то, что у нас с ней были прекрасные дружеские отношения, ничего мне не говорила. Да мы бы выделили ей охрану! Но она никогда ничего для себя не просила. И, конечно же, никого не боялась...
     В Институте Африки юрист Максимова появилась в тяжелый для этого учреждения момент.
     — Мы никак не могли избавиться от мошеннической фирмы, которая арендовала в нашем здании часть помещений, — рассказывает Васильев. — Они не платили тех денег, что пообещали, и мы думали, что в суде легко выиграем это дело — для нас-то их мошенничество было очевидно. Но эта совместная российско-английская фирма прекрасно изучила пробелы нашего законодательства и выигрывала у нас все процессы. Более того, они так повернули дело, что даже меня хотели привлечь к уголовной ответственности “за превышение должностных полномочий”. К счастью, именно в этот момент появилась Ирина Викторовна и, когда у нас уже опустились руки, смогла добиться, чтобы все решения, вынесенные не в нашу пользу, отменили. В итоге мы выиграли это дело. Вот каким она была профессионалом!
     Так вышло и со злополучным магазином. Ей очень хотелось, чтобы справедливость наконец восторжествовала. Но чем же закончился суд?
     — Слушания отложили до 14 мая, — вздыхает Алла Дмитриевна. — Мы к этому времени планировали найти замену Ирине Викторовне — без адвоката же невозможно. Но оказалось, что достойной замены просто не существует. Да и кто теперь вообще согласится нас защищать, когда вокруг льется кровь?
     Нового защитника нашли, но слишком поздно. Он не успел ознакомиться с делом и попросил суд еще раз перенести заседание. Однако судья адвокату отказал и со странной поспешностью вынес решение в пользу Гареева, отменив тем самым предыдущее решение Савеловского суда. Которого с таким трудом добилась Ирина Максимова... Получается — ценой собственной жизни.
     — Я не отрекусь от этого дела, — решительно заключает Алла Семочкина. — Как же бросить? Дело же не в магазине. Ведь это предательство! Ирину Викторовну из-за этого убили, а мы теперь что — в кусты? Для меня это вопрос чести. Буду костью у них в горле...